Тане было десять лет, когда родилась Аня. Таня привыкла быть единственным ребёнком в семье, чтобы внимание родителей было обращено только к ней, а тут какая-то кричащая малявка всё больше и больше требовала с ней возиться. Именно требовала, раскрывала рот и кричала не переставая, как сирена. А тут ещё и родители стали потокать мелкой: Анечке то, Анечке это. Ещё и Таню начали просить то посидеть с Аней, чтоб она, не дай бог, из кроватки не выпала, то бутылочку той подать и проследить, чтоб не подавилась.
Таня потихоньку начала ненавидеть сестру. Как она, Аня, могла вообще родиться и забрать часть внимания родителей себе? По вечерам теперь нельзя было прыгать и бегать по квартире, потому что Аня спит, нужна тишина. Хотела Таня новую куклу, покупка была отложена на неопределённое время, потому что Анечка быстро растёт и ей нужны всякие кофточки, штанишки, памперсы, игрушки и всё в этом духе.
Таня искренне не понимала, почему теперь всё в первую очередь достаётся Ане, а не ей. Родители говорили: «Потерпи, Танечка, вот Аня подрастёт и станет как было. Будут у тебя и новые куклы, и всё-всё, что только захочешь. А сейчас она маленькая, расходы большие. Папа работает на двух работах, чтоб мы могли купить самое необходимое.» И Таня терпела, ждала, когда же мелкая подрастёт.
Прошло пять лет. Тане было пятнадцать, а Ане, соответственно, пять лет. Но ничего не изменилось. По мере взросления, Аня поняла, что можно добиться своей цели путём слёз и истерик. А у Тани обида на родителей и младшую сестру так и осталась. Она немного притупилась, но не прошла.
Как-то, когда родителей не было дома, Аня, в очередной раз, устроила истерику за то, что Таня не разрешила ей взять мамину косметичку. Аня кричала, плакала, падала на пол на спину и стучала ногами. Таня стояла и молча наблюдала, когда же сестре надоест устраивать этот концерт. Аня, видя, что эффекта нет, вскочила с пола, забежала в кладовку и прикрыла за собой дверь. Таня тихонько подошла к двери кладовки и закрыла ту на замок. Вздох облегчения вырвался из Таниной груди. «Ничего, пусть посидит, подумает над своим поведением, - думала она.»
Аня сначала затихла, подёргала закрытую на замок дверь и начала визжать. Таня сидела в кресле, закрыв руками уши, но визг Ани всё равно был слышен. Прошла минута, больше Таня не могла слушать плач Ани. Она вскочила и открыла дверь кладовой. Выскочив из закрытого помещения, Аня кинулась к сестре, обняла её за пояс, прижалась и сказала:
- Танечка, как хорошо, что ты моя сестра, я так тебя люблю. Без тебя я бы никогда не выбралась из этой плохой кладовки, - Аня подняла голову, глянула своими заплаканными глазами на Таню и продолжила, - ты у меня самая лучшая. Спасибо тебе.
Тане стало стыдно, она покраснела, как переспевший помидор и, вдруг поняла, что любит эту чудачку и истеричку Аню, свою сестру.
Вечером, когда пришли родители с работы, Анечка рассказала, как Танюша, её любимая сестра, спасла её. Мама глянула на Таню и всё поняла. Когда уже ложились спать, мама наклонилась к Тане и прошептала:
- Прости нас с папой, дочка. Я даже не представляла, как тебе было тяжело.
Таня тихонько заплакала, но это были слёзы счастья, что мама её понимает и ни в чём не винит.
После этого случая, Аня стала более спокойная, перестала устраивать истерики. Со старшей сестрой отношения наладились.
Прошли годы. Тане было сорок, Ане тридцать лет. У каждой была своя семья, дети. Сёстры дружили, ходили друг к другу в гости. В один из таких дней, сидя за чашкой чая на кухне у Тани, Аня вспомнила тот случай из детства. Таня густо покраснела, ей до сих пор было стыдно за свой поступок. И тут Аня, пристально глянув на сестру, сказала:
- А ведь я знала, что это ты меня заперла в кладовке.
Таня раскрыла рот от удивления.
- Так почему родителям не нажаловалась? – только и смогла выдавить из себя Таня.
- А зачем? Чтоб опять все шишки на тебя полетели? – засмеялась Аня. – Меня, наверно, просто необходимо было хотя бы раз проучить. Вела я себя, конечно, как законченная эгоистка. А ты поставила меня на место, и я тебе за это очень благодарна.
Аня вскочила со стула, обняла сестру за плечи, поцеловала в щёку и прижалась, как тогда, в детстве.