Когда ужин был окончен, мы стали прощаться. Николь о чем-то коротко переговорила с Жаном, отведя его чуть в сторонку. На ее лице я заметила смущение. Жан кивал, говорил «уи», и был явно озадачен. Франсуа в объяснениях участия не принимал, по-прежнему увлеченный Фарой.
- Что сказала Николь? - спросила я, потому что Жан не торопился мне переводить. А может, он устал. Шел уже двенадцатый час ночи. Если учесть, что поднялся он сегодня около шести, выдержал скандал с Даниэль, вел машину и участвовал в конференции, то с него было достаточно.
- Франсуа с Николь не могут пригласить нас к себе. У них идет ремонт, и совсем нет места, - Жан выглядел растерянным. - Нам придется ночевать в гостинице. Зато завтра Николь предлагает нам встретиться, чтобы показать тебе Орлеан.
Впервые брат не пустил его к себе ночевать.
- Да, конечно! - я поспешила обратиться к Николь, - Спасибо за предложение! Мне очень хочется видеть ваш город, ведь сегодня из-за дождя не получилось его рассмотреть.
Я была искренна в своей радости. Я тоже устала и хотела только спать, а не шататься по гостям – уж во всяком случае, не ехать к человеку, который весь вечер показывал мне ухо.
В гостиницу пошли пешком. В исторической части Орлеана общественный транспорт почти не ходит, чтобы не разрушать очарования старины. Есть одна линия, по которой бегает нарядный трамвайчик, а больше ничего.
На выходе из ресторана мы еще долго поджидали Франсуа. У него в зале оказалось множество друзей, с которыми он хотел перекинуться словечком, а то и задержаться около столика поговорить. Все его знали, и всех знал он. Мы с Николь, Жаном и Фарой стояли снаружи и мерзли от холода и дождя, и через большие стеклянные двери смотрели, как Франсуа не может расстаться с очередным знакомцем. Он подавал ему руку, прощался, через два шага что-то вспоминал, возвращался, говорил, они снова смеялись, еще раз обменивались рукопожатиями, после чего Франсуа, наконец, уходил, чтобы застрять у следующего столика. И так до бесконечности.
- Франсуа дискют! - сказал Жан с досадой.
Он кутался в свою курточку и втягивал голову в плечи от налетевших капель дождя. Николь ответила ему что-то ироническое.
- Франсуа дискют, - повторила я.
Николь с Жаном рассмеялись.
Я люблю повторять за Жаном простые фразы, при этом стараюсь копировать его произношение и интонацию. Наверное, так чувствуют себя попугаи, обучаясь у человека.
Все вместе мы еще раз обратили свои взгляды внутрь ресторана - теплого, светлого и шумного. «Бомарше» довольно обширный, в старинной части города. Когда мы зашли туда, вечер только начинался, а когда уходили, он был в самом разгаре. Народу набилась тьма. Как только мы встали, наш столик сразу же заняли другие посетители.
- И плё тужур, - сказал Жан, ежась от сырости.
Я повторила:
- И плё тужур.
- Э Франсуа дискют, - ответил Жан.
- Что значит «И плё тужур»? - спросила я.
- Всегда дождь.
Тогда я, упражняясь во французском, произнесла:
- И плё тужур, э Франсуа дискют, - чем вызвала снова смех у Жана и Николь, и даже у Фары.
- Жюли говорит, как магнитофон! - сказала Николь.