ОПУБЛИКОВАНО В ЖУРНАЛЕ SAMMLUNG/КОЛЛЕКЦИЯ
В2022 году Государственный исторический музей (ГИМ) отметит своё 150-летие. День рождения такого музея не может быть частным делом музея — это событие для всего города, для всего государства.
Музей давно перестал быть местом хранения артефактов. Сегодняшний музей — это и постоянная экспозиция, и выставочные площади, и изучение, и обучение, и популяризаторство. Можно сказать, что музей — научно-исследовательская организация. Но и это не всё! Оформление залов, в соответствии с представляемой эпохой, установка адаптированных копий предметов для слабовидяших, видео информация, постоянное общение с коллегами и журналистами — это тоже сегодняшний день.
Отдельно стоит обратить внимание на Указ Президента о праздновании 150-летия ГИМ — это говорит о многом.
Можно уверенно сказать, что наш Исторический музей помнит и ценит своё прошлое — все 150 лет его истории бережно сохраняются. А мы помним адрес: Москва, Красная площадь, дом 1.
Наша дружба с Государственным историческим музеем сложилась давно и подтверждением тому ряд материалов. Многим из нас повезло — посещая ГИМ с детских лет продолжаем приходить в его гостеприимные стены. Наверное, так и должен существовать любой музей, проходя через всю жизнь.
В преддверии события вашему вниманию представляем интервью с директором Государственного исторического музея Алексеем Константиновичем Левыкиным (А.Л.), который любезно откликнулся на нашу просьбу о встрече. Беседа условно разделена на официальную и более личную части.
Со своей стороны будем рады поздравить Алексея Константиновича с днём рождения 7-го сентября, а Государственный исторический музей 9-го февраля 2022 года с юбилеем.
С уважением Главный редактор SAMMLUNG/КОЛЛЕКЦИЯ Алексей Сидельников (А.С.),
фотограф Андрей Лобанов
Алексей Константинович Левыкин, директор Государственного исторического музея
А.С.: Алексей Константинович, 150 лет — это возраст для музея. Как планируете отметить юбилей?
А.Л.: 150 лет, безусловно, важная дата, но для музея мирового уровня это вполне «юный возраст». Полтора столетия наш музей прожил со страной, достойно пронеся бремя испытаний и разделив радость побед. В стенах музея на Красной площади представлена вся многовековая история нашего государства. Когда-то коллекция состояла из нескольких десятков тысяч предметов, а сейчас у нас около пяти миллионов единиц хранения. Сегодня ГИМ – крупнейший музейный комплекс России.
И мы представляем не только историю российской государственности. Исторический музей единственный в России, представляет зарождение и развитие человеческой цивилизации на территории нашей страны. Знакомство с историей страны начинается с залов, где представлены памятники эпохи палеолита, затем мы проходим в залы, посвящённые культуре бронзового и железного века, скифской эпохе и античности. Так, в контексте развития мировой истории, мы переходим к рассказу о возникновении Древнерусского государства. Впервые юбилей музея будет отмечаться на государственном уровне – в 2017 году был подписан соответствующий Указ Президента Российской Федерации, положивший начало подготовке большой юбилейной программы.
А.С.: Основные задачи музея на данном этапе?
А.Л.: Любой музей выполняет три основные функции – сохранение коллекций, их изучение и популяризацию. Добавлю ещё одну очень важную для исторического музея — пополнение собрания. Каждый минувший день становится историей и уже сейчас нужно думать о том, что и как мы будем рассказывать будущим поколениям о событиях, свидетелями которых являемся сейчас.
А.С.: Планируются ли по поводу юбилея какие-то выставки?
А.Л.: Конечно. Пандемия внесла коррективы в наши выставочные планы, поэтому старт юбилейным проектам был дан весной этого года, когда мы открыли две большие выставки «Альбрехт Дюрер. Шедевры гравюры из собрания Пинакотеки Тозио Мартиненго в Брешии» и «Придворный костюм из собрания Государственного Эрмитажа». Эти проекты стали заметным событием в культурной жизни Москвы, их посетили более 200 тысяч человек.
- Выставка «Железный век. Европа без границ». Государственный исторический музей
Летом мы открыли большой международный проект — выставку «Железный век. Европа без границ», в создании которой приняли участие ведущие музеи России и Германии. Результатом многолетней работы стал этот масштабный показ, когда впервые в одном музейном пространстве объединены уникальные предметы, сопровождавшие жизнь людей в то время, когда Европа была поистине единой. Эти ценности после Второй Мировой войны попали в разные музейные собрания и тем ценнее становится результат общей работы музейных специалистов двух стран. Культура – это то, что по-прежнему может объединить европейскую цивилизацию и помочь ей сохраниться.
- Выставка «Викинги. Путь на Восток». Государственный исторический музей
Осенью мы откроем выставку, посвященную 300-летию Российской империи и из Русского музея привезём знаменитую живописную серию «Смолянки» Дмитрия Левицкого.
На юбилейный год запланирована выставка шедевров из музеев Генуи – она продолжит знакомство москвичей с сокровищами музеев Италии. Также привезём выставку из Музея шелка в Китае и впервые покажем предметы, которыми пополнилась коллекция ГИМ за последние годы. Международные выставочные проекты мы реализуем при поддержке ПСБ, нашего генерального спонсора.
А.С.: Давно заметили, что выставка — это не просто приятное мероприятие, но и колоссальная работа дизайнеров. А ведь это только те, чья работа на виду. Запомнилась выставка «Александр III Миротворец».
А.Л.: За любой выставкой стоит труд большого количества людей. Когда начинается работа над крупным проектом, очень сложно назвать тех, кто не участвовал бы в этом процессе. Здесь огромный труд экспозиционеров, хранителей, реставраторов и многих других сотрудников музея. И конечно же большую роль играют дизайнеры. Мы стараемся работать с разными художниками. Вы упомянули о выставке «Александр III Миротворец» — это вторая работа архитектора Юлии Наполовой в ГИМ. Она – молодой дизайнер, но уже проявила себя в работе над проектами, которые проходили в разных музеях Москвы и Петербурга. И конечно, все отмечали потрясающий дизайн выставки работ Дюрера. Это был наш первый опыт работы с архитектором Агнией Стерлиговой и мы очень им довольны. Сейчас Агния работает над дизайном двух наших будущих выставок. Любая выставка кроме научной составляющей должна иметь определённую долю театральности, зрелищности. Очень сложно рассказать историю языком экспоната и сделать это интересно и увлекательно. Сейчас уже нельзя просто разложить предметы в витринах – это не сможет погрузить посетителя в определенную атмосферу эпохи или события, не сможет пробудить его интерес, а значит сделает поход на выставку скучным и незапоминающимся.
А.С.: Если можно так сказать, музей в последнее время «осовременился»…
А.Л.: А что Вы понимаете под этим?
А.С.: Я имею ввиду, что он ушёл от статики, которая была раньше. Постоянно сменяющиеся выставки сделали его более живым и, мне кажется, они привязывают людей к себе. Я видел детские группы. Это ведь элемент воспитания.
А.Л.: Активная выставочная деятельность – это современный тренд и возможность для повторного посещения музея. Постоянную экспозицию музея зачастую посещают один раз, а выставочные проекты, безусловно, способствуют привлечению внимания к музею и помогают сформировать постоянную посетительскую аудиторию. Конечно, мы до сих пор чувствуем последствия пятнадцатилетнего закрытия музея – несколько поколений выросли без возможности посещать главный музей истории страны. Сегодня эти уже взрослые люди впервые попадают в наш музей благодаря своим детям. Я неоднократно говорил, что изучение отечественной истории невозможно без изучения экспозиции нашего музея. И хотя нам ещё далеко до показателей посещаемости в советский период, людей в музее, в том числе школьников и студентов, становится год от года все больше.
А.С.: Хватает ли музею выставочных площадей?
А.Л.: Что касается площадей для временных выставок, то, как мне кажется, у Исторического музея на сегодня лучший ресурс с точки зрения расположения в городе. Но много выставочных или экспозиционных площадей у музея с огромной коллекцией быть не может. Мы делаем много выставок и зачастую масштаб проекта и возможность показа коллекций ограничен именно выставочными площадями.
А.С.: А работаете с частными коллекциями, с коллекционерами?
А.Л.: Конечно! На наших выставках нередко представлены экспонаты из частных коллекций и есть программа показа частных собраний. Правда, мы предъявляем определённые требования к юридическому сопровождению подобных взаимоотношений. В частности, когда мы имеем дело с коллекционерами, просим подтверждение права собственности на те предметы, которые мы у них принимаем для экспонирования. Это не какие-то подозрения в отношении владельцев, все-таки мы музей федерального уровня и вся наша деятельность должна быть безупречной с точки зрения закона.
А.С.: Вы не в курсе, указ о выведении из строя оружия коснулся старинных предметов?
А.Л.: Существует понятие действующего оружия и создания условий, когда им нельзя было бы воспользоваться. Но уже давно было определено, что оружие огнестрельное со старыми системами воспламенения — ударно-кремнёвое, колесцовое, оружием не является. Дать такое в руки — все будут испытывать сложности с тем, чтобы его зарядить. Да оно и опасно к использованию, может взорваться в руках. Большая сложность с современным боевым оружием и с условиями его хранения. Условия его экспонирования тоже должны быть особыми. Но современное законодательство впрямую не указывает на необходимость такое оружие выводить из строя. Хотя раньше такие вещи были: просверливание стволов, стачивание бойков, лишение механизмов, которые бы позволяли сделать прямой выстрел. Такая же сложность есть и с холодным оружием.
А.С.: А есть ли у Вас какие-нибудь предпочтения, любимые отделы?
А.Л.: Вероятно, Вы имеете ввиду фондовые отделы. Каждый из них уникален своим собранием: нумизматика, ткани, живопись, изо, оружие, драгоценные материалы. И выделить какой-то один было бы неправильно.
А.С.: Вы когда впервые попали в Исторический музей?
А.Л.: В детстве. Как и всех московских школьников, меня привели сюда на экскурсию.
А.С.: А профессия тогда уже вырисовывалась?
А.Л.: Интерес к истории у меня сформировался в старших классах, уже в восьмом классе я понял, чем хочу заниматься. Но даже завершая учебный процесс в университете я не думал, что буду работать в музее. Это, в какой-то степени счастливая случайность. Это очень интересно, познавательно, когда появляется уникальная возможность познакомиться с экспонатами, держать в руках вещи, связанные с известными государственными деятелями и историческими событиями. Мне повезло в жизни, я держал в руках предметы, которые многие даже не видели.
А.С.: Недавно на открытии выставки «Произведения Императорского стеклянного завода XIX — начала XX века», уже выходя, обратили внимание на доску со списком директоров. Ваш отец тоже был руководителем в Историческом музее. Как он отнёсся к тому, что Вы стали директором?
А.Л.: Он уже был на пенсии. Но, естественно, что вторым человеком, которому я сказал, что мне сделали такое предложение, был он. Первой была супруга. Отец отнёсся положительно, но для меня это было тяжёлое решение. Я много лет проработал в Музеях Московского Кремля, именно там я стал музейщиком. Там хранятся коллекции, которые для меня интересны до сих пор. Но честь стать директором Государственного Исторического музея — она перевешивает всё.
А.С.: Есть очень часто штампы, когда люди представляют не человека, а должность. Как Вы думаете, как люди себе образ директора представляют?
А.Л.: Мне сложно сказать. Нас всех объединяет одна работа. Но конечно же на плечах директора всегда лежит большая ответственность за музей – его собрание и коллектив. Существует распространенное ошибочное мнение, что работа в музее не слишком сложная и попасть сюда может каждый. На самом деле работа в музее требует не только высокого уровня профессиональных знаний, но и умения их адаптировать к работе в музейной институции. Задача руководства музея сформировать и сохранить высокопрофессиональный коллектив. Своя специфика есть у музейных инженеров, которые обеспечивают безопасность предметов, физическую безопасность вещи, поддерживая климат-контроль и свет. Особая работа у музейных финансистов — надо разбираться, чтобы управлять финансовыми потоками, понимая потребности музея. Музей сейчас невозможен без IT-технологий — там своя профессия. Музейный менеджмент, музейный пиар… С каким бы прекрасным образованием или опытом предыдущей работы человек не пришел в музей, только здесь, на практике, ему предстоит стать настоящим музейным специалистом.
Кроме того, должность директора — ответственность за сохранение памятников, которые ты хранишь. Это действительно огромная ответственность. Мне и каждому из моих коллег-директоров приходится решать и вопросы развития музея. Я не знаю ни одного директора ни среди российских, ни среди зарубежных коллег, кто бы сказал: «Мы прекрасно существуем — у нас есть всё!». Нет такого музея. Всегда чего-то не хватает. И прежде всего — это нехватка экспозиционных площадей, нехватка фондохранилищ. Вот мы не можем представить всю историю страны, завершив её экспозицией истории ХХ века — у нас не хватает на это экспозиционных площадей. Другая проблема — каждому человеку понятно, что пять миллионов единиц хранения — это огромная коллекция. И 95% хранится здесь, в центре Москвы. И, естественно, эти экспонаты занимают большую площадь, которую можно было бы приспособить для научных исследований, для работы с посетителями. Нам надо решать эти проблемы. Часто все видят музейщиков, директоров музеев, в момент открытия выставок, когда мы все радостные и счастливые. Но на самом деле, работа любого музейного специалиста — это сложная кропотливая и очень ответственная работа.
А.С.: Да, начиная общаться с музейщиками мы как-то пытались перед открытием выставок созваниваться с коллегами. Поняли — перед открытием выставки человека вообще нет! Пока не откроет проект можно выбросить идею его увидеть или просто поговорить. Они действительно серьёзно заняты.
А.Л.: Есть дата, когда выставка должна быть открыта. Если дата определена, не имеет значения, день, или ночь — работа должна быть выполнена.
А.С.: В музее есть кто-нибудь, кто обращается к Вам на ты?
А.Л.: Есть.
А.С.: Это уже в процессе работы сложилось, или были знакомы раньше?
А.Л.: Давайте не будем об этом говорить. Но такие люди есть. Правда, они этим не злоупотребляют, а обращаются «на ты», только в тех условиях, когда мы находимся одни. Когда всё официально я и сам «на ты» ни к кому не обращаюсь.
А.Л.: В каких-то ситуациях надо быть жёстким, а где-то проявить мягкость и гибкость. Но я вообще к людям хорошо отношусь. Почему я должен относиться к ним плохо? Наверное, определённый период юности, молодости, когда можешь быть грубоват или даже жесток, он проходит. Но я считаю, что гораздо проще объяснить человеку что-то, чем кричать на него. Практически каждый день мне надо принимать решение, брать на себя ответственность. И именно это определяет алгоритм моего поведения. Счастье, когда рядом люди надёжные и готовые разделить с тобой бремя ответственности. Когда есть это понимание важности общего дела — возникают возможности для нормальной работы. Признаюсь, я люблю спорить. Люблю, когда мне кто-то доказывает свою правоту. Известная фраза о том, что в споре рождается истина — это о том, что я могу не соглашаться, но через час-два понять, что человек прав и он не зря защищал свою позицию. Но всё надо осмысливать. Музей неотделим от науки. А наука — это спор. Научный и доказательный, а не потому что «я так думаю, я так хочу».
А.С.: Такой объём работы… а увлечения есть? Вы не коллекционер?
А.Л.: Я всегда говорил: «Зачем мне быть коллекционером, когда в моих руках коллекции, которые не имеют равных в мире?». Зачем мне отдельно что-то собирать. Это раз. Потом есть музейная этика, потому что, как мы сейчас понимаем, коллекционирование — не просто хобби. Это бизнес. А его нельзя соединять ни с деятельностью работы в музее, тем более на посту директора. А по поводу увлечений… если есть возможность почитать — обязательно читаю. Раньше я очень любил ходить на футбол. Любил этот вид спорта, сам хорошо играл и мне это было интересно. Но сейчас уже совершенно не интересует — игра прекратила быть спортом. Дом, семья – вот где я провожу всё свободное время.
А.С.: А домашние животные есть у Вас?
А.Л.: Были собаки. Сейчас, к сожалению, нет.
А.С.: А тогда ещё вопрос — по поводу Левыкиной Татьяны Алексеевны [дочь А.К. Левыкина — прим. ред.]. У неё интересные работы… гордитесь ей?
А.Л.: Для меня было удивительно, что она выбрала свою профессию. Я нисколько не повлиял ее выбор, как я считаю, самой сложной музейной профессии – профессии реставратора. Это как для военного взять сына и отправить его в разведку. То же самое — взять дочь и отправить её в реставрацию: в химию, в эти сложные процессы, инструменты. Это её выбор, я его уважаю. И мне приятно, когда её хвалят за те работы, которые она делает. А, согласитесь, это крайне сложно — взять вещь, которая потеряла свой облик и гибнет — и подарить ей вторую жизнь.
А.С.: И в заключение, Вы были когда-нибудь в деревне Кренино?
А.Л.: Не Кренино, а Левыкино! Деревни Левыкино не существует. Она была уничтожена войной. Деревня была однодворческой. Все, кто жил там, все — Левыкины. Все родственники. Все происходят от Василия Левыкина, который жил в конце XVIII века. Форму деревни она приняла только в XIX веке. Вот это русские однодворцы, которые происходят от служилых людей. Это дети боярские, которые служили в поместной коннице, затем в солдатских полках. Если в XIX веке посмотреть, она — не Левыкино, а Левыкина. Рядом находится другая линия, из которой происходит моя бабушка, мама моего отца — Ушакова. Но они исчезли. Я был там. И с благодарностью увидел, что стоит камень и на нём написано : «Деревня Левыкино. 1631 год». Ошибка, конечно, с датой, даты другие. А рядом находилась другая деревня, уже крестьянская — Кренино — она существует до сих пор. Мы дальние и близкие родственники — их много, — есть и в Москве, и в Мценске, и в Орле. У отца есть книга «Деревня Левыкино и её обитатели». Он описал то, что помнил сам и то, что рассказывали родители.
А.С.: Благодарю за потраченное время на интервью!
А.Л. До новых встреч!
За помощь в организации встречи благодарим
Марию Лемигову,
Марию Пономареву и Алексея Стрижова!
