Вам не приходилось задумываться, почему режиссёры снимают разные фильмы, используя одну и ту же литературную основу. Тоже самое случается и в театре. Сколько раз ставилась Чеховская "Чайка"? Не сосчитать. Герои в пьесе неизменны, равно как и диалоги, а истории получаются разные.
Чтобы понять причины этого, следует немного углубиться в режиссерскую кухню. Затронуть указанную тему меня побудила предыдущая статья. В ней я посмел заявить, что фильм Владимира Меньшова "Зависть богов" на самом деле не о любви. В комментариях, разумеется, многие выступили с возражениями. Как это не о любви, если о любви? Тут спорить можно до бесконечности, если не разобраться с терминологией.
По форме "Зависть богов", конечно же, о любви. Зритель в первую очередь считывает форму, так что все логично. Суть же фильма в сверхзадаче, которую режиссёр закладывает в картину. Сможет ли её понять зритель, зависит от многих факторов. Как минимум, учитывать нужно сложность сверхзадачи и непосредственно интеллектуальный уровень зрителя.
Так что же это за зверь такой: сверхзадача? Для начала обратимся к Станиславскому.
. «Сверхзадача и сквозное действие,— главная жизненная суть, артерия, нерв, пульс пьесы... Сверхзадача (хотение), сквозное действие (стремление) и выполнение его (действие) создают творческий процесс переживания».
Теперь давайте простым языком. Режиссер формирует цель своей постановки. Эта цель должна дойти до зрителя через эмоциональное переживание. Если не будет зрительской сопричастности, значимость работы режиссёра равна нулю. Вовлечение аудитории возникает за счёт борьбы сквозного действия и контрдействия. Последние два понятия очень важно понять правильно. Опять же, буду разъяснять очень упрощая. В данном случае сквозное действие это совокупность действий героев, которые направлены на победу сверхзадачи. Сквозное контрдействие это соответственно все то, что препятствует торжеству сверхзадачи в финале.
Возьмем ту же "Чайку" Чехова. Мы можем сверхзадачей спектакля сделать тезис о том, что консервативное общество третирует, а после уничтожает всяких новаторов типа персонажа Треплева. Также мы можем заявить, что трагедия Треплева, это типичное поражение юношеского максимализма перед прозой жизни. То есть Треплев никакой не гений, а просто экзальтированный юноша с большими амбициями.
Но перейдём к гейской истории про Пушкина. В свое время мой мастер обьяснял мне значение сверхзадачи. Он привёл пример, в котором сверхзадача в корне меняла восприятие одной очень известной истории. Мне была рассказана фабула пьесы. В ней главным героем оказался молодой француз, который отправился в Россию искать лучшей жизни. Дело происходило в первой половине 19 века. Главный герой производил приятное впечатление, благодаря светлым помыслам. Стартовал он из Берлина, однако вскоре случилась беда. Француз тяжело заболел, остановившись в маленьком немецком городке. Там же оказался проездом голландский посол, работавший в России. Человек он был солидный, не молодой и вроде как сердобольный. В общем, посол выходил нашего француза, однако в то же время сделал его своим любовником. Парень был при смерти и у него реально возникла такая ситуация, что либо смерть, либо "один раз не этот самый".
Посол, воспользовавшись слабостью главного героя, решил стать его приемным отцом. Связи посла позволяли французу закрепиться в высших кругах тогдашней России. Парень не стал теряться. Ну а в самом деле, чего ему терять?
В России главный герой стал бороться за свою самостоятельность. Посол, конечно же, не особо это приветствовал. Усугубилось ситуация тем, что француз влюбился. Ему повезло. Любимая женщина ответила взаимностью. Единственная проблема, женщина была замужем. Её муж постоянно изменял, чем измучил бедную женщину. Любовь француза стала для неё настоящим спасением.
Посол, видя своего счастливого "сына", начал безумно ревновать и, разумеется , втыкать палки в колеса. Он писал анонимки мужу любимой женщины главного героя. Итог закономерен. Муж вызывает француза на дуэль.
Наш герой не приверженец дуэли, но все же ему знакомо слово "честь". Он принимает вызов и... убивает неверного мужа.
Вот такая история. Все бы ничего, если бы речь не шла о Дантесе, убившем великого русского поэта Александра Сергеевича Пушкина. Мастер поставил такую сверхзадачу, согласно которой я должен был сопереживать Дантесу. Прямо скажем, цель не была достигнута, поскольку прежде, чем отстаивать честь на дуэли, главный герой её потерял в постели с Геккереном. Также моя позиция не могла найти оправданий адюльтеру француза с замужней женщиной и не важно, кем был её муж.
Однако ставь я спектакль по этой пьесе где-нибудь в толерантной Европе, меня бы точно склоняли сделать Дантеса положительным героем. Хотя, думаю, и в современной России наша интеллигенция также рукоплескала бы этой сверхзадаче.
