Гастроли "Русского балета Дягилева" подходили к концу. Звезда труппы, танцовщик с мировым именем, Вацлав Нижинский испытывал тревогу. Болезнь упорно завладевала его душой. На сцене появилось странное существо с изогнутыми золотистыми рожками в пятнистой шкуре козленка и панически заметалось по сцене. Оно пыталось спрятаться в кулису, задевало занавес и не находило укрытия.
Представление балета "Послеполуденный отдых фавна" задерживалось. Публика волновалась, и директор труппы махнул дирижеру. Услышав звуки музыки, Вацлав успокоился и на миг замер. Мощным прыжком взлетев на пригорок, он оглядел зал - здесь, на виду у тысячи глаз, ему нечего бояться.
Болезнь гасила его разум, уводила навсегда из мира людей. Он пережил очередной приступ мании преследования и даже нанял телохранителя. Жена Ромола была вынуждена обратиться к врачам. Тогда впервые прозвучал диагноз шизофрения. Прибежищем Нижинского надолго стала больничная палата. Шли годы.
Менялись доктора, лучшие клиники, консилиумы. 1938 год. Доктор Закель, ученик знаменитого Блейлера, в швейцарской клинике в своем кабинете ждал посетительницу. В кабинет решительно вошла немолодая худощавая женщина в дорогом костюме. Она возбужденно произнесла: "Доктор, я ждала этого двадцать лет. Это чудо!"
Доктор Закель ответил: "Не обольщайтесь, мадам, это совсем новый метод, и мы не знаем его последствий". Ромола не умолкала: "Я консультировалась у лучших специалистов, возила его к знахарям, святым старцам, вызвала из России его мать и сестру - он даже их не узнал. У нас родилась вторая дочь - Тамара, он даже не помнит об этом. Только одно средство вызывает его интерес!"
Доктор заинтересованно посмотрел на Ромолу: "Если можете, расскажите поподробнее. Ваш муж необычный человек. Нам удалось разбудить его память, и теперь многое будет зависеть от его желания вернуться в реальный мир. Прошу мадам, дайте как можно больше информации о нем".
Ромола продолжила: "Если он слышит музыку, под которую когда-то танцевал, или смотрел балет, в нем что-то просыпается. Он подмечает ошибки, показывает па, аплодирует, если нравится...
Я все расскажу, лишь бы от этого была польза. Вы должны знать: в его жизни было много несправедливости. Вацлав родился в балетной семье. Отец ушел к другой женщине, его мать Элеонора осталась одна с тремя детьми. Вацлаву было восемь, Стасику - десять, младшей Брониславе - шесть. Старший брат - Стасик уже тогда отличался от сверстников, со временем его даже пришлось поместить в специальную больницу..."
Доктор поправил очки: "Это что-то семейное?" - "Нет, не думаю, в детстве Стасик выпал из окна и поучил травму головы, и несколько дней не приходил в сознание. С этого все началось, но скорее это просто несчастный случай. Его уже нет на этом свете. Сразу после революции большевики распахнули двери приютов для душевнобольных и выпустили их на свободу. Стасик погиб в результате пожара, который сам же и устроил".
"Печальная история, но давайте вернемся к детству вашего мужа. Он, наверное, был очень привязан к матери и глубоко переживал уход отца из семьи и как мог старался его заменить?" Ромола согласно кивнула: "Как вы догадались?" - "Это было несложно. Увы, мадам Нижинская, все эти драмы так похожи между собой. У чувствительных натур подобные раны не заживают всю жизнь. А русские - вообще особая порода".
Женщина ответила: "Да, им всегда двигали чувства. Вацлав человек инстинкта, интуиции. Он много размышлял о своем предназначении. Мы жили тогда в Сен-Морице. Муж лихорадочно писал что-то по русски и прятал от меня. Но напрасно: я все равно не смогла бы прочесть и понять.
Он задумал выступить перед публикой, но отказался от репетиции: "Это будет моя импровизация!" Выйдя на сцену, он просидел молча полчаса, зрители тоже молчали. Потом он начал танцевать агонию человека, бредущего по полю битвы и спотыкающегося о тела.
Он напоминал своего Петрушку, сломанную куклу, который умирал и воскресал. Потом он резко остановился, прижал руку к сердцу и сказал: "Лошадка устала". Вацлаву было двадцать девять лет и это было его последнее выступление на публике. Прочтите его дневник".
"Мадам, я посмотрел дневник с профессиональной точки зрения. В записях нет явных признаков душевной болезни. Он просто балансировал на грани".
...Нижинский проснулся среди ночи. Странно, что доктор Закель, с круглыми рачьими глазами, обратился к нему с вопросом: "Месье, вы помните свое имя?" Глупый вопрос - я никогда его не забывал. Но у меня много имен. Какое из них я должен назвать доктору? Например, Вацинко, так называла меня мать. Я спросил доктора: "Можно я пойду домой?" Он тут же задал коварный вопрос: "Где ваш дом, с кем выживете?"
Но у меня было много домов. Я скоро вспомню их все. В смежной комнате дремлет пожилая сиделка. Она все время молчит. И я тоже молчу.
"Мальчику незачем хорошо танцевать, ты же не девчонка!" - они смеялись над ним. Они - это завистники и лентяи. Я - гордость Петербургского Императорского балетного училища, у меня высший бал. Мама гордится мной. А отец? Я похож на него лицом. Но я не хочу быть как он.
Вацлав подошел к зеркалу. "Ваца, дорогой, как поживаешь?"- он услышал знакомый голос. "Серж? Ты где?" - испуганно прошептал он. Голос ответил: "Я всегда был рядом с тобой, а ты меня бросил и предал..." - "Я за это дорого заплатил!" - "Я тоже..." - ответил Серж.
Зачем он вспомнил про него? Ему стало нестерпимо больно и он завыл в голос. Разбуженная сиделка побежала за врачом. Пациенту вкололи успокоительное.
Наутро доктор вызвал мадам Ромолу: "Мне необходимо получить ответ на один важный вопрос. Кажется, вы хорошо знаете своего мужа. Сегодня ночью он вспомнил о мужчине, и эти воспоминания причинили ему много боли. Как вы думаете, о ком идет речь?"
Ромола ответила с явной неприязнью: "Тут и думать нечего. Речь идет о Сергее Павловиче Дягилеве. Он погубил Вацлава..." - "Мадам, постарайтесь быть объективной. Больной не хочет касаться этой темы, а мне она представляется чрезвычайно важной".
Она опустила глаза: "Мне тоже тяжело вспоминать Дягилева. Мы были соперниками, но я имела преимущество - Серж не знал о моих планах. В Европе его имя было синонимом успеха. Эти русские казались существами с другой планеты - с их совершенной балетной техникой и роковыми страстями. Я в двадцать лет впервые увидела Вацлава на сцене и влюбилась навсегда.
Используя связи своей матери - знаменитой венгерской актрисы Эмилии Маркус, - я добилась встречи с Дягилевым. Он встретил меня весьма любезно. Эдакий русский холеный барин, надменный и величественный спросил: "Мадемуазель желает учиться балету? Могу рекомендовать частные уроки у маэстро Энрико Чеккетти, он репетирует с нашими ведущими артистами. Вы сможете путешествовать и изучать нашу работу".
О большем я и мечтать не могла. Серж, хитрый лис, кинул пробный шар, попавший прямо в цель: "Как вам Нижинский?"
Она ответила, не дрогнув: "О, Нижинский - гений, он неподражаем." Извините, доктор, мне трудно называть вещи своими именами. Сергей Павлович был близким другом Вацлава, можно сказать, интимным. Вы понимаете?" - "Да, мадам, в артистической среде такое случается".
"Но было и другое: Вацлав стал его творением. Дягилев развил его вкус, знакомил с современным искусством, учил понимать новую музыку. Они встречались с художниками, ходили по музеям. Я часто думала: может не будь Дягилева, не было бы и Нижинского? В восемнадцать лет он уже был корифеем Мариинского театра. В первый же его сезон все ведущие балерины - Кшесинская, Павлова, Карсавина, Преображенская - желали танцевать только с ним. Он умел самое главное - чувствовать и думать как его герой. Я не уставала удивляться и наивно пыталась уловить ту грань, за которой он переставал быть самим собой. Со стороны казалось, что каждый раз во время выступления, в его тело вселялось какое-то сказочное существо..."
Ромола погрузилась в воспоминания, но тут же опомнилась: "На сцене он был богом и покорял всех без разбора - женщин, мужчин. Князь Павел Дмитриевич Львов, гофмейстер императорского двора, ввел Вацлава в особый круг "золотой молодежи" богатых праздных бездельников, пресыщенных жизнью. А потом появился Серж.
Назвать союз Нижинского и Дягилева счастливым было невозможно. Они часто ссорились, потому что "месье Серж" стремился полностью контролировать жизнь своего возлюбленного, а Вацлава это подавляло. Когда-нибудь он должен был взбунтоваться.
В августе 1913 года труппа "Русского балета" отправилась на гастроли в Южную Америку на корабле. Дягилев был вынужден остаться в Париже, потому что смертельно боялся путешествий по морю. И Вацлаву предстояло провести двадцать один день без бдительного присмотра, с ощущением полной свободы. На том корабле была сопровождавшая трупу Ромола. Она поступила в труппу буквально накануне гастролей в Южную Америку. Ромола любила его, ничего не требуя взамен, и он ответил на ее чувства. Он вел себя, как школьник, удравший с занятий.
В Рио-де-Жанейро влюбленный Вацлав заказал кольцо с надписью внутри: "Вацлав - Ромола - 1 сентября 1913". Девушка была невероятно счастлива. 10 сентября они тайно поженились.
О свадьбе Нижинского написали в газетах, и Дягилев узнал об этом. Очевидцы вспоминали, что он лишился чувств, как от удара, а потом крушил мебель в гостиничном номере.
Оправившись от удара, Дягилев тут же уволил Нижинского из труппы и более не отвечал на его письма. Вацлав, конечно, расстроился, но он получил семью, о которой так долго мечтал, и возможность жить по-своему.
Но вскоре оказалось, что он довольно плохо приспособлен к самостоятельной жизни. Дягилев оберегал своего фаворита от быта, чтобы тот мог целиком посвятить себя искусству. И Вацлав понятия не имел, откуда брать деньги, как покупать билеты на поезд или где искать жилье.
Многие известные театры приглашали его к себе, но он отвергал их предложения, потому что хотел создать собственную труппу. И это даже удалось сделать, но просуществовала она недолго. Крахом закончились и самостоятельные гастроли артиста - он был великим танцовщиком, но плохим продюсером. Неудача сыграла роль спускового крючка для его психического заболевания.
Нижинский остался без работы и без денег. Это было особенно тяжело, потому что в семье как раз появился первый ребенок - Кира.
..."Кира, Кира, Кира," - Нижинский на разный лад произносил такое любимое и такое забытое имя своей дочери. Ты мой маленький медвежонок. Кирюшка. Сейчас это элегантная молодая женщина, недавно вышедшая замуж. Он этого не знает.
В палату вошла женщина: "Не хочешь прогуляться в сад? " Он послушно вышел за ней в больничный сквер и уселся на скамейку. Женщина села рядом. Он посмотрел на ее руки: одно кольцо со скарабеем, это ей отец привез из Египта, второе - до боли знакомое: "Дайте посмотреть?"
Женщина сняла кольцо. "Вацлав - Ромола - 1 сентября 1913" - прочел он надпись. Ромола. Это она.
"Рома, я хочу домой!" - попросил он. Улучшение состояния Вацлава было настолько значительным, что доктор позволили супруге забрать его, в надежде, что он постепенно сможет приспособиться к нормальной жизни. Ромола так и сделала: увезла мужа в маленький отель, затерянный в Альпах. Почти год они прожили уединенно, пытаясь приспособиться к жизни вне больничных стен. Место очень напоминало Сен-Мориц. Вацлав был спокоен и молчалив.
Летом 1939 года их навестил Серж Лифарь. Ему достались лучшие партии Нижинского. Вацлав обрадовался его приезду, с удовольствием с ним общался. Лифарь привез аккомпаниатора и фотографа.
Гость исполнил небольшие танцевальные отрывки и Вацлав сделал ему несколько замечаний, а потом в восторге аплодировал фрагментам новых балетов, которые никогда не видел.
В конце импровизированной репетиции Вацлав высоко подпрыгнул и как бы застыл на несколько секунд в воздухе. Это был его последний прыжок.
Затем они отдыхали на террасе, и вдруг Лифарь спросил: "Вы помните Дягилева?"
Нижинский ответил сразу: "Конечно, он замечательный, как он..." Фраза оборвалась, и он не попрощавшись, покинул террасу. Встревоженная верная Ромола сразу же появилась: "Вы говорили с ним о Дягилеве? " - "Я не знал, что это запретная тема." - "Я понял, постараюсь не упоминать это имя. Я привез то, что вы просили, Ромола," - и протянул ей большую фотографию.
Она была сделана в Гранд-Опера, в 1929 году. Тогда они встретились в последний раз - безучастный Нижинский и смертельно больной Дягилев. Сергей Павлович задумал показать Вацлаву "Петрушку" с Тамарой Карсавиной, его давней партнершей. Чуда не случилось - Нижинскому было уже все равно. Сергей Павлович умер через полгода: он предпочитал не замечать свой диабет. Это произошло в Венеции. Цыганка предсказала давным-давно Дягилеву смерть на воде.
Серж Лифарь организовал в Париже выставку, посвященную русскому балету, а весь сбор перечислил в Фонд Нижинского, за что Ромола была ему очень благодарна.
Ромоле не раз предлагали развестись с мужем, но она с гневом отказывалась. Им было отведено семь лет настоящего счастья до болезни Вацлава. Несмотря на все это, она осталась рядом с ним до самого конца. Нижинский скончался весной 1950 года в Лондоне. Супруга пережила его на 28 лет.
Серж Лифарь организовал перезахоронение праха Нижинского на кладбище Монмартра в Париже. На могильной плите сидит усталый Петрушка. У куклы лицо Вацлава Нижинского.
Делитесь комментариями и ♥ следите за публикациями! Если понравилось, подписывайтесь на канал!