Что-то давно я не рассказывала о художнике и архитекторе Роберте Шенноне, которому не повезло стать попаданцем. Наверное, вы помните, что чуть ли не каждый порядочный попаданец должен угодить в академию. Вот и Роберт отправился учиться по специальности «Проектирование и строительство в социальной сфере». Вот только университет (точнее, большой питомник), где он учится, предназначается для несвободных. Так уж получилось, но попаданец в мире, который называется свободным, свободным быть не может. Наш мир там называют «оставленным» и считают отсталым и неустроенным. И отношение к ученикам из нашего мира там весьма настороженное. А уж если ученик принадлежит частному лицу, то государственные рабы (по простому — «шурупы») относятся к нему с неприязнью. Сами понимаете, учиться в таких условиях не так-то легко. Но Роберту надо обязательно справиться.
Итак....
------------------------------
В Стейтонвилле Роберт обнаружил, что учеба в большом питомнике это не совсем то, что он ожидал. И дело было не в спеси шурупов, которую опасался Ричард, не в надзоре тьютора и Службы адаптации, которых опасался уже сам Роберт, и даже не в интенсивности обучения. Дело было в содержании некоторых курсов и следующих из этого выводах.
Хотя молодой архитектор был освобожден от курса истории архитектуры, соответствующий учебник все же был загружен на его планшет, и питомец счел необходимым пролистать его. Изучение пособия произвело на Роберта ошеломляющее впечатление. Периодизация, особенности развития архитектуры и архитектурные стили были изложены в учебнике точно, чего нельзя было сказать о конкретных примерах, где упор делался на ошибках архитекторов оставленного мира, а не на их достижениях. По прочтении учебника складывалось впечатление, будто родной мир не мог похвастать ничем, кроме падающих башен, обваливавшихся сводов, расползавшихся фундаментов и огромного дома-линзы, плавящего все вокруг*, как квинтэссенции человеческой глупости. Великолепие же и многообразие архитектурных стилей, вся роскошь оставленного мира достигались тысячелетиями проб и ошибок, а не точностью расчетов, что постоянно приводило к трагедиям.
* Имеется в виду Концертный зал им. Уолта Диснея в Лос-Анджелесе, открытый в 2003 г. Архитектор Фрэнк Гери. В 2005 г. пришлось провести внешние переделки здания из-за жалоб жителей соседних домов, так как стальные панели, которыми был облицован фасад концертного зала, концентрировали солнечные лучи, так что в некоторых квартирах напротив стояла невыносимая жара, а температура поверхности тротуара достигала 60° C.
Роберт понял настороженность и плохо скрытую жалость, с которой на него смотрели некоторые преподаватели, да и удивление здешних обитателей, каким образом «те бедолаги в оставленном мире ухитряются выживать», более не казалось странным. На их месте при столкновении с выходцами из столь сомнительного общества он бы тоже задумался, можно ли им доверить хотя бы кошку.
Таким образом, к представлению на семинаре своего единственного здешнего проекта, засчитанного за школьную работу, Роберт подошел с особой тщательностью. Учебник по истории архитектуры и воспоминание о пренебрежительном отношении Ричарда к картону и степлерам определили основные пункты выступления. Прежде всего — цель возведения картонного города, с упором на ее общественную значимость. Далее — экономическая целесообразность и практическая значимость, техническое обоснование выбранных для проекта материалов, простота сборки и утилизации макета, организация строительных и демонтажных работ. И пусть на первой минуте доклада, стоило ему упомянуть обычные коробки, в аудитории послышались смешки, на пятой минуте смешки стихли, на восьмой — на лицах преподавателей и учеников появилось одинаковое задумчивое выражение, а к концу презентации на него смотрели с таким изумлением, словно впервые видели.
Доклад и проект были оценены высшими баллами, а профессор Таненбаум заметил Роберту, что он неплохо учится определять приоритеты.
И все же даже необходимость доказывать, что специалисты оставленного мира тоже чего-то стоят, была сущей чепухой по сравнению с главной проблемой Роберта. Ну, что такого — лишний раз подтвердить свою квалификацию, сдать десяток-другой тестов, подготовить учебный проект? После опыта работы в собственной фирме учебные проекты не представляли особой сложности, во всяком случае, пока. Знакомство с новыми материалами и технологиями тоже не было чем-то из ряда вон выходящим — дома Роберт постоянно совершенствовался в своей специальности. Да и изучение стандартов в социальном строительстве не казалось молодому человеку чем-то обременительным. Если бы учеба в Стейтонвилле ограничивалась только этим, Роберт мог бы не слишком напрягаться.
Проблема заключалась в том, что на обсуждении с Таненбаумом расписания занятий Роберт неожиданно выяснил, что должен учиться не только по специальности «проектирование и строительство в социальной сфере», но и пройти общий курс обучения на домашнего любимца.
Программа обучения домашнего любимца, даже ускоренная, производила впечатление размахом и основательностью.
Основы юриспруденции… Роберт с восторгом понял, что объем и содержание предоставляемых на занятиях материалов выходят далеко за рамки его уровня ответственности и дают ответы на многие уже давно мучившие его вопросы.
Основы экономики… Еще один массив на редкость полезной информации о здешнем обществе.
Введение в психологию… Роберт даже удивился, неужели в Службе адаптации не понимают, какое оружие дают ему в руки?
А еще были обзоры по новейшим достижениям науки, культуры и искусства, семинары по различным видам досуга, включая некоторые весьма экзотические и немало говорящие о свободном мире, и, конечно, огромное количество практических занятий. К примеру, риторика со спонтанными диалогами и полилогами. «Запомните, — провозгласил на первом же занятии седовласый преподаватель, кстати, свободный, — монологами разговаривают только профессора, директора, консулы и шизофреники. Вы же должны поддерживать занимательный разговор, создавать для вашего опекуна атмосферу интеллектуального пиршества, легкого, непринужденного и необременительного. Эмпатическое выслушивание — запомните этот термин. Это основа вашей будущей жизни». Различные виды первой медицинской помощи — большую часть дисциплин по этому курсу Роберту засчитали автоматически как сиделке А-Плюс, зато первой помощи в экстремальных ситуациях, при отсутствии связи, лекарственных препаратов и какого-либо оборудования уделялось немало времени. Роберт даже устал удивляться изобретательности преподавателей. Оставалось радовался, что в свирепом стремлении научить питомцев всему необходимому здешние преподаватели не догадались имитировать неожиданное извержение вулкана.
Добил же Роберта спорт.
На первом же занятии по спортивным видам досуга Роберт честно признал, что занимался верховой ездой, фехтованием, большим теннисом, вольной борьбой, хоккеем, парусным спортом и шахматами. Тренер бегло проглядел свой планшет и радостно «успокоил» Роберта, сообщив, что большинство этих навыков ему не понадобится, потому что сенатор Томпсон предпочитает теннис.
Соответствующий тест Роберт сдал благополучно, но был несколько обескуражен тем обстоятельством, что отличная оценка на этот раз выражалась не в ста баллах, а только в девяноста двух. Тренер же, строго взглянув на молодого человека, изрек, что это было никуда не годно.
— Ты что, вообразил себя на соревнованиях? — недовольно проговорил тренер.
— Вообще-то, я подавал туда заявки, — признал Роберт.
— Тогда выкинь все это из головы, — внушительно провозгласил тренер и даже наставительно приподнял палец. — Твое дело обеспечить опекуну приятный отдых, а не гонять его по всему корту. И что это за крученые удары? Учись смягчать подачу…
— Но мой опекун не любит играть в поддавки, — заметил Роберт, наконец, сообразив, что он него требуют.
— Мальчик мой, — снисходительно проговорил тренер, — как и любой сенатор, твой опекун много делает для нашего общества, встречается с людьми, выступает с речами. Не удивительно, что он может прибегнуть к некоторым преувеличениям. Твое мастерство и должно заключаться в том, что создать полную имитацию серьезного сражения, но при этом не утомить опекуна, а обеспечить ему хорошее расслабление и отдых. Ну, ничего, я еще с тобой поработаю, и ты станешь совершенством… — самодовольно изрек нумер.
— Но я же проектировщик, — осторожно напомнил Роберт.
— С этим пусть разбирается твой тьютор, — отмахнулся тренер. — Тебе же предстоит работа — много работы. Это наш с тобой долг.
Роберт в очередной раз понял, что лучше помалкивать, исправно выполнять предложенные упражнения и считать занятия теннисом отдыхом. Отдых, конечно, получался еще тот, зато на тренировке полностью очищалась голова, так что Роберт мог возвращаться к поглощению информации в относительно посвежевшем виде.
А информации было много. Больше всего она напоминала всемирный потоп, который в отличие от потопа библейского вовсе не думал иссякать. Временами Роберту казалось, будто информация растет в геометрической прогрессии, но, конечно, это было совершеннейшим абсурдом. И все же читать книги и журналы, изучать аудио- и видеозаписи приходилось с утра до ночи. Свободный мир стремительно разрастался, с каждым днем казался все более сложным и структурированным, необычайно развитым в одном и неправдоподобно отсталым в другом, высокотехнологичным, экологичным, уютным и страшным.
Для освоения учебного материала Стейтонвиль использовал все виды индивидуальных и групповых занятий, а сами группы варьировались от полутора сотен человек в огромной аудитории-амфитеатре до компактной группы в пять человек в уютно обставленной студии с коврами, цветами и глубокими креслами. В маленьких группах и проходило самое интересное, и по странной «случайности» эти классы состояли исключительно из домашних любимцев сенаторов, и Роберт был там самым молодым учеником.
Первые занятия в «сенаторских» группах начинались практически с одних и тех же слов:
— Конечно, — после первого приветствия говорил тот или иной преподаватель, — у ваших опекунов есть юристы… управляющие… психологи…специалисты… родственники… друзья… жены… мужья… родители, но именно вы проводите с опекунами больше всего времени — двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю. Вы должны уметь поддержать разговор на любую тему, при необходимости дать хороший совет и облегчить опекуну тяжкое бремя служения обществу. Запомните, от работы ваших опекунов зависит благополучие всего нашего мира, и ваш долг перед опекуном, перед обществом обеспечить ему самые благоприятные условия для отдыха и восстановления.
«Забота» о сенаторах была столь велика, что на пятом занятии по психологии ученикам предложили доносить на опекунов. Конечно, сделано это было деликатно и ключевое слово так и не было произнесено, но суть от этого не менялась:
— …не поддавайтесь ложной деликатности. Если вам кажется, что в поведении опекуна появилось нечто странное, не тяните и обращайтесь в наш кризисный центр. Алкоголь, болезни, депрессии, гендерный кризис… — лучше заняться этим на ранней стадии, чем тогда, когда проблема запущена. Запишите адрес. Вы должны запомнить его так же хорошо, как и сигнал SOS. И не стоит обременять этим ваших опекунов…
Роберт наблюдал, как сенаторские любимцы задавали уточняющие вопросы, и пытался понять, неужели все эти люди не понимают смысла происходящего. Двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, полное доверие сенатора — и все для того, чтобы питомец донес на своего опекуна в святой уверенности, будто оказывает ему благодеяние.
Дни шли за днями, недели за неделями… После отбоя Роберт валился на постель и засыпал в один миг. Он спал с лица, так что через семь недель после начала учебы Роберту была назначена специальная диета и массаж. Таненбаум же строго заметил подопечному, что он должен сократить свое участие в бонусных программах и больше внимания уделять отдыху. В Стейтонвилле для успешной учебы питомцев было предусмотрено все — от уютных общежитий и прекрасно оборудованных аудиторий до идеально продуманной системы расслабления.
Да что говорить, в Стейтонвилле был даже зоопарк! Правда, официально зоопарк назывался виварием, но на практике был гораздо значительней, обеспечивая одних наглядным пособием, а других — прекрасным отдыхом. Для неспециалистов был закрыт только серпентарий, а в остальном ученики и преподаватели могли наслаждаться видом зверья, птиц и бабочек, а также прочих ползающих, прыгающих и летающих существ в их естественной среде обитания. А еще был аквариум, точнее, целых два аквариума — для пресноводной живности и морской. Называть последний аквариумом у Роберта не поворачивался язык. Океанариум был частью океана с надводными и подводными станциями, лифтами и прозрачными тоннелями, проложенными в толщах воды — грандиозное инженерное сооружение.
Роберт не знал, как в здешнем мире выглядели университеты для свободных, но пока что из всех виденных им в жизни университетов Стейтонвиль казался лучшим. Идеальный университет для воспитания идеальных рабов.
И это была самая большая здешняя проблема.
© Юлия Р. Белова
Путеводитель по каналу. Часть 1
Путеводитель по каналу. Часть 2
Путеводитель по каналу. Часть 3
Этот прекрасный свободный мир...
Регистрируйтесь, читайте, не забывайте ставить лайки