От случившегося с дочерью, Варвару разбил паралич, и она, пролежав неделю, умерла. Похоронив мать, Люба, со страхом ждала суда, на неё было заведено дело, и могли отобрать Леночку. Александр помогал Любе как мог, подключил всех своих знакомых. В апреле суд состоялся, и Любе дали год исправительно-трудовых работ с отбыванием наказания в колонии-поселении и лишили её родительских прав. Не помогли ни хорошие характеристики от колхоза, ни помощь Саши. Всё перевесили показания бывшего главного бухгалтера колхоза Марии Игнатьевны. Она была несколько лет председателем товарищеского суда в колхозе. И в то время, когда для своих махинаций ей нужен был Семён Парамонов, она прикрывала тогдашнее поведение Любы и всё спускала на тормозах. А теперь, когда после его ухода на пенсию ей и самой пришлось уволиться с работы, чтобы не получить серьёзный срок за все махинации что она проворачивала, решила отомстить Семёну и Любе. На суде она во всей красе разрисовала то как вела себя Люба, что она пила не следила за ребёнком и суд приняв во внимание эти показания, назначил такое наказание. Для Любы это было равносильно смерти, если бы не поддержка Насти, она, наверное, наложила бы на себя руки. Для того чтобы решить вопрос с Леночкой срочно был вызван Виктор. он поначалу хотел забрать ребёнка с собой, но Александр отговорил его.
- Понимаешь Вить, ребёнок привык жить здесь, а там у тебя для неё всё будет новое и необычное. К тому же ей придётся привыкать к новой школе, а это очень тяжело в её возрасте в дали от матери, ведь в последнее время они с Любой души друг в друге не чаяли. Да и к тому же год пройдёт очень быстро, как только Люба отбудет свой срок мы сразу поможем ей подать документы на восстановление в родительских правах. Лучше оставь девочку с нами, и напиши доверенность на опеку.
И Виктор согласился с доводами брата. Они съездили к нотариусу оформили все нужные документы, и он уехал к себе.
Люба с Настей несколько раз обсудили то как ей жить дальше, Настя обещала не оставить Леночку, и приезжать с ней на свидание, порядок колонии-поселения это вполне допускал.
- Люба, ты не отчаивайся, год пройдёт быстро, а мы будем тебя навещать, к счастью это не так далеко в соседней области, так что всё будет хорошо, верь мне. Леночка останется с тобой, чего бы это нам не стоило, ты сможешь восстановиться в правах и продолжишь заботиться о дочери сама.
- Спасибо тебе родная, как хорошо, что ты у меня есть, я клянусь тебе, что отплачу благодарностью за всю твою заботу.
И Люба отправилась в Чернянку отбывать своё наказание.
Михаил вот уже третий месяц не находил себе места, с того момента как получил письмо из Ольховки. А в нём было следующее.
- Здравствуй Миша, пишет тебе твоя знакомая Люба.
Миша, я не хочу тебя обманывать и вводить в заблуждение, поэтому напишу сразу. Недавно я встретила очень хорошего человека, он полюбил меня и мою дочь и предложил выйти за него замуж, я немного подумала и согласилась. Мне надоело ждать когда ты разведёшься с женой. Годы идут, а я всё одна, воспитывать самой ребёнка очень тяжело, а Николай предложил мне хорошую помощь. Через месяц мы распишемся и уедем к нему на родину в Полтавскую область. Поэтому прошу меня не искать, я не хочу потерять наконец-то приобретённую семью, и благополучие. А ты возвращайся к жене и детям, на этом разреши откланяться, прощай, Люба.
Он не мог поверить в то что она смогла так поступить.
- Вот тебе и сюрприз, неужели именно это она мне обещала при расставании. Нет такого просто не может быть.
Они с Любой никогда не писали друг другу писем, и почерка её он не знал, но письмо что он получил в начале марта, имело до боли знакомый почерк, вот видел он его, только не мог припомнить где. Он считал каждый день до окончания командировки. Хоть она и писала не искать её, но он твёрдо решил, как только вернётся домой, немедленно поедет в Ольховку и всё разузнает, расспросит соседей и съездит к её подруге в Зорино.
Фёдора в начале мая направили в Зоринский колхоз, за сменами пшеницы, сорт которой выращивали только здесь. Он зашёл в знакомую столовую перекусить, а за одно разузнать как поживает Люба. Ему хотелось убедиться в том, что у неё всё хорошо и она смогла справиться с тем что потеряла Михаила, а заодно и удостовериться в своей правоте на счёт её беременности. Михаил писем домой жене не писал, поэтому они так и не знали, знает он о беременности Любы или нет. Писал он только детям на имя старшей дочери Светы, а в тех письмах естественно ничего такого не было. Подойдя к раздаче, он заглянул на кухню, Любы среди поваров не увидел. К нему подошла Мария Михайловна и спросила.
- Молодой человек, вы что-то хотели?
- Да вот покушать хочу, а то мне у вас ещё долго быть пока мою машину загрузят.
- Ну тогда давайте я вас обслужу, что будете есть, у нас сегодня рассольник, макароны по-флотски и кисель.
- Давайте всё. Послушайте, а у вас здесь девушка работала, такая полненькая, светленькая, она я помню очень вкусно готовила, а сейчас я её не вижу.
- Вы о Любе Зацепиной, так нет её.
- А куда она подевалась если не секрет.
- А вы кто собственно такой, что интересуетесь ею.
Фёдор замялся и не знал что ответить, потом нашёлся и сказал. Так знакомый я её, был здесь у вас в командировке и познакомился с ней.
- А ты случайно не друг её жениха, а то я смотрю что тебя тоже вроде где-то видела.
- Да нет не друг, но Михаила знал.
Соврал Фёдор.
- Беда у нашей Любы случилась, жених в аварии погиб, дом сгорел, а саму её на год осудили, за то, что ребёнка без присмотра бросила и прав родительских на девочку лишили, в колонии наша Люба, вот такие у нас тут дела. Но мы её ждём, место повара за ней оставили никого не берём, Иван Егорович так распорядился.
Фёдор забрал свои тарелки и отошёл к свободному столику. Он сел, но есть ему перехотелось, от услышанного аппетит пропал напрочь.
- Вот зачем я только связался с Сонькой, вон сколько бед наворотили. Мишка к ней не вернётся всё равно, а бабе жизнь искалечили. И ведь не признаешься Мишке во всём, не расскажешь где сейчас Люба, сам ведь весь этот бред тогда ей принёс.
Немного поковырявшись в тарелке, он встал из-за стола и вышел. Всю дорогу до дома думал над тем что будет дальше, когда всё их враньё выйдет наружу, а это обязательно произойдёт, ведь скоро должен вернуться Михаил. Дома он рассказал обо всём жене. Лизавета от услышанного расстроилась.
- Ой Федя, во что мы с тобой ввязались, не доведёт это всё до добра. И Сонька совсем обнаглела, две недели назад взяла у меня сто рублей якобы в долг, а я сегодня узнала, что ей от Михаила перевод на детей пришёл, попросила долг вернуть, и знаешь, что она мне ответила. Сказала, что и не подумает, что это не она мне должна, а я ей по гроб жизни обязана за то, что она на тебя в милицию не заявила. Вот думаю теперь будет она нами помыкать да деньги с нас тянуть. Может лучше бы ты пошёл и во всём признался, сказал бы что не заметил его в темноте, вот и не остановился, глядишь и срок небольшой дали бы, чем так жить, лучше во всём, признаться.
Фёдор посмотрел на жену и ответил ей.
- Ой не знаю Лиз, что нам теперь делать, и так не мёд и эдак не сахар. А может ты права, рассказать всё и не мучиться больше, и Сонькины закидоны не терпеть.