"А между нами снег" 82 / 81 / 1
— Сколько я помню тебя самостоятельным, Архип всегда был рядом. Иногда мне казалось, что тебе и жена не нужна. Преданность этого человека можно было ставить всем в пример, — начал разговор Павел Трофимович.
Олег ухмыльнулся и промолчал.
— Я сразу догадался, что это ты. Но почему ты сразу не вернулся домой?
Отец помолчал и сам ответил на свой вопрос:
— Понятное дело, замести следы помогла метель. Но пугать так нас с матерью не стоило.
Павел Трофимович вытер испарину со лба.
— Я волновался Олег, а больше меня, кажется Серж. Он за своей улыбкой прятал слёзы. Зря ты с ним так, он ни матери, ни отца толком не видел.
— Архип предал меня, — прошептал Олег. — Он оказался гнилым человеком. Я даже псом не могу его назвать. Так могут предать только люди, но не собаки.
Олег Павлович вытащил из кармана скомканный лист бумаги. Протянул отцу.
— Я наизусть уже выучил… Не стихи учу, как ты всегда советуешь для памяти. Предательство впитываю. А от кого? От человека, который был рядом со мной всегда. И я понял, отец, что доверять можно только себе.
Павел Трофимович держал в руках лист, но не спешил читать.
Олег продолжал:
— Он написал всё, всё о том, что он сделал. Я случайно застал его за написанием письма о моих действиях.
— Я не хочу читать, — произнёс Павел Трофимович и протянул письмо назад. — Я хочу запомнить его прежним. Я его хоронил и пустил слезу. Он меня не предавал. Прости, сынок, но я даже не хочу слушать об этом.
— А как же твои шахматные встречи? Мне пригодится твой длинный язык. Теперь без огласки я ничего не сделаю.
Об этой истории должны узнать все, но не сразу, постепенно. Завтра среда. Ты как раз поедешь в свой клуб. Отец, я без твоей помощи не найду свою Лилечку. А без неё мне лучше, как Архипу… — Олег помолчал. — Случайно… Замёрзнуть…
— Не смей! — Павел Трофимович повысил голос. —Не смей даже думать об этом! Выкладывай свой план.
Потом Павел Трофимович улыбнулся, потёр руки от нетерпения.
— Завтра я буду самым слушаемым помещиком всея Руси. Аминь.
И захохотал. Этот хохот был слышен и Ивану Григорьевичу, который ждал Олега Павловича в своей тесной комнатушке.
— Я уже всё придумал, — начал Олег, — только есть одна загвоздка. Если не согласится Иван Григорьевич, то и смысла нет идти таким путём. Но он дочь-то свою любит, надеюсь. Хотя… Вряд ли любящий отец отдал бы свою дочь за сына Орловского. Он тот еще докторишка. Безнравственный…
— Не томи, начинай! — заёрзал на кресле Павел Трофимович.
— А ты сначала прочти, без этого никак, — Олег опять протянул отцу последнее послание Архипа.
Отец взял лупу. Зрение у него было отменное, но он всегда так делал для важности. И начал читать.
— Я, Архип Селиванович Лопатин, сорока двух лет от роду клянусь говорить правду. Пусть Господь покарает меня за мои чёрные мысли и деяния. Грех искупить мне не суждено. Спасибо, Господи, за жизнь, что ты мне подарил. Я ни о чём не жалею. И если бы можно было вернуть всё назад, я поступил бы точно также. Я не боюсь расплаты, смерти, ада. Я сам есть ад.
Павел Трофимович отложил лупу, потом письмо.
— Это всё Архип? — спросил он дрожащим голосом.
— Он самый. Он есть ад… — Олег Павлович налил себе воду, выпил залпом.
— Тут покрепче нужно, — произнёс отец. — Жди тут, у меня есть чем горе заглушить.
Отец вышел из кабинета. Олег сел в его кресло, откинул голову назад:
— Одуванчик, любовь моя, я тебя найду… — прошептал он.
Павел Трофимович вернулся быстро. К вечеру и отец, и сын были навеселе. Письмо так и лежало на столе. Павел Трофимович не дочитал его.
Когда мать Олега вошла в кабинет и попросила не кричать так, то оба мужчины пошли в свои комнаты.
Ивану Григорьевичу не спалось. Он вышел из своей комнаты, походил по коридору. Потом спустился в кабинет, решил почитать что-нибудь. Зажёг лампу. Мельком взглянул на смятый лист бумаги. «Лилия Ивановна», — мелькнуло перед глазами.
Иван Григорьевич схватил письмо и начал читать:
— Я, Архип Селиванович Лопатин…
Продолжение тут