Раиса от самых близких людей удар однажды получила. Подлейший удар. И не знает теперь Раиса, есть ли на свете дружба и сестринская любовь. Или и нет их вовсе. И сестра сестре - серый волк.
Было вот их три сестры на белом свете. Сама она - старшая. Валентина - младшая. И двоюродная их сестрица Изольда. И они всю жизнь, конечно, все между собой общались. И хоть и ругались порой, но всегда Рая знала - есть у нее самые родные душеньки. А теперь вот и не знает - есть или нет. Наружу-то все вылезло очень уж случайно.
У Раисы имелся неудачный сын Василий. И Василий этот доставлял матери терзания всю свою жизнь. Он трудился на стройках, а в прочее время с удовольствием алкоголизировался. Был женат на одной малярше. Малярша зарплату, пусть и небольшую, почти всю у Василия силой отнимала. А вот обихаживать его не стремилась совсем - куртки и штанов никогда супругу не постирает. И еды у них горячей не имелось, а у сына опаснейшую желудочную хворь признали. А однажды малярша решила и вовсе с супружеством своим завязывать. Так и заявила. Надоело мне, мол, вашего Ваську, говорит, присматривать. Он то в милиции оказывается, то в под забором валяется. Зарплату вон за последний месяц пропить умудрился прямо в самый момент получения. А я его за свой счет содержать желанием не пылаю. И с работы вот-вот выгонят взашей его. Устала я от будней с пьющим кадром. Вымоталась морально. Просите уж, тетя Рая, но выпру я Василия со дня на день. Забирайте свой бриллиант к себе на жилплощадь и сами с ним там вошкайтесь.
Раиса, конечно, расстроилась такому повороту. И двоюродной сестре Изольде звонить кинулась. Тяжело на сердце было, поделиться хотелось. Но это любая женщина так - делится с близким человеком всякой своей горестью.
- Эх, Изольда, - говорила Рая, - моего-то под зад мешалкой гонит невестка. Он, Васька, конечно, не дар небес. Но и невестка не то самое. И хозяйка из рук вон плохая. Василий мой при ней совсем ничтожным оборвышем живет. Уж на несчастные трусы он себе заработал или нет? А выходит - нет. Гол и бос. И жрать вон вечно пусто в молодой семье. А выгонит, так и куда он? Ко мне явится. Будет пенсию вытрясать и совсем в алкоголизм свой ударится. А у него еще и желудочная хворь прогрессирует.
А кузина Изольда ей сочувствует от души:
- Вот уж горе - никудышная невестка вам досталась. Мне она сразу не по нутру пришлась. Пусть, допустим, и выпивает чуток Вася. Все у нас этак выпивают. Что же он, и не личность теперь? Она же его и не прописала до сей поры. Не прописала же, Рая? Не прописала. И рубахи ему не постирает, и трусов несчастных каких не купит. Шаромыжником в семье живет. Тут любой на его месте запьет. А Василий-то, когда маленький, очень уж симпатичный был младенчик. Помню-помню его преотлично - все слюни пускал и языки показывал.
А Раиса рыдает. И дальше жалобы рассказывает:
- Еще одна проблема у меня, Изольда, наклюнулась. Встану вот с утра, а голова уже чугунная - спасу нет. И трясет, что Каштанку подзаборную. Чую, сочтены мои дни. Скоро приберут. И Вася, пропащая душа, безнадзорный останется. Ты уж, кузина, не бросай горемычного - присмотри по-родственному за дитятей моим непутевым. Прояви людское сострадание.
А Изольда ей и отвечает:
- Помирай себе спокойно, любимая кузина. Васька, алкоголик твой ненаглядный, без пригляду родственного не останется. Буду от рюмок его гонять пуще родной матери! На поруки буквально возьму.
И напоследок еще намекает:
- А что, Вася наш, однако, в леченьице каком небольшом нуждается? Может, скинемся всей родовой. По-семейному чтобы. Жаль ведь парня - пропадает бедолага, погубит его зеленый змий во цвете лет. Полечим-ка его в диспансере пока соответствующем.
- Эх, - Раиса грустно ей отвечает, - сунулась я вон к племяннице давеча, к Ленке нашей. Попросила помочь финансово желудочную хворобу брата пролечить. Посодействовать, так сказать. Магазин же держит, деньги там водятся. А Ленка нос задрала и не дала ни копейки. Надоел мне ваш, тетя Рая, опойка, говорит. У меня детей трое и кредит на магазин имеется. Денег лишних не желаю раздавать. Все на горбу единолично везу. Посмотрите-ка, какая эта Ленка деловая стала! Заелась вон. А я ей нос подтирала тридцать лет назад. И в испачканном ее хорошо себе представляю.
- Она, Ленка-то, - Изольда говорит, - на авто личном катается. Капиталистка! Смотреть неприятно. Недаром муж ейный от нее сбежал. И с ватагой детей бросил - не пожалел. Замордовала мужика, видать. А Валентина, мать, теперь с этой кучкой кувыркайся-водись, без праздников и выходных.
- Тут мне жаль мне, конечно, Валюшку, сестрицу младшую, - Раиса отвечает. - Всю молодость за бабником своим пробегала, а на старости лет вон с детьми колупайся. Эхма, какая женская трагедия.
А Изольда ей и отвечает:
- Трагедия и есть. И дети-то у них какие невоспитанные уродились. Орут, бегают, в мяч дома пинаются. Коммерсанты! Хозяева жизни!
И они еще с кузиной повспоминали и поплакали про всякое такое. Хорошо все же, что есть близкие души на этом свете.
А вечером Раиса сестре Валюшке звонит. А Валюшка отвечает, конечно, да все как-то бочком, будто из-под палки. Чего это, говорит ей Рая, ты будто мешком стукнутая со мной общаешься? А Валюшка и закричала вдруг птицей раненой:
- А то, - кричит Валюшка, - что мне тут вот Изольда душу вывернула! Как дочь мою Ленку ты критикуешь за спиной. Коммерсанткой обзываешься! И что муж ее с ребятами бросил - потешаешься. А Лена моя с рассвета и до рассвета в магазине своем кули с зерном ворочает, пузо надрывает. И внуки мои вон тебе не нравятся. Вид у них, говоришь, глуповатый какой-то!
А Рая сразу, само собой, возмутилась:
- Да что ты, сестрица, не было такого в жизни. И Ленка, и внуки очень уж мне по нраву - родная кровь все же в них плещется. Изольда это, змея этакая, злорадствует. Распускает сплетни. Оно и ясно: своих-то ребят ей судьба не выделила. Всю жизнь для себя одной и прожила. Бобылихой просуществовала. Не понять ей нашей материнской боли. Ты за Ленку, а я за Ваську убиваюсь. А ей и не понять. Мотылем по жизни порхала. Даже замуж вон не вышла - никто на золото такое не польстился. Ленивая была и рябая потому что, Изольда-то.
А Валюшка сквозь рыдания:
- А кузина мне, меж тем, призналась, что чем таких, как Вася твой, ребят иметь, так лучше никаких и не нужно. Вот, говорит, всем алкаша своего навязывает ходит Райка. Невестка из дому его гонит, а ты совсем якобы уж плохая: куда докуку двуногую девать? После смерти будто и завещаешь ты ей, Изольде, за Василием радеть. Пенсию на него спускать, из притонов выуживать, ночей недосыпать. Плевала я, кузина говорит, на такие поручения.
Раиса, конечно, в осадок выпала от этих подлых слов. И Изольде срочно телефонирует - претензию высказать. Нече, мол, сплетни тут распускать и близких людей стравливать.
А Изольда и слова сказать не дает, благим матом выражается:
- Чего же это ты, дорогая кузина, над моей личной жизнью хохочешь? Ты, Раиса, извини, конечно. Сестры вы с Валюшкой родные. Но вам ли, неумным женщинам, хохотать здесь. Гена Валюшкин, который бабник заядлый, за мной ведь ухлестывал первой. Любил меня до настоящего безумия. Жизнью даже кончать хотел. А я молодая, гордая, хотела чувствами его испытать. А тут Валюшка нарисовалась. Ни рожи, ни кожи. Но отбила у меня поклонника. Как я рыдала тогда! Никто и не знает, как рыдала. Но и ей семейного счастья не вышло на чужом-то горе. Гена и сейчас вон бабник редкий. Все мне подмигивает, пока Валюшка с внуками кувыркается. Людей бы хоть постыдился. А если бы не эта разлучница, у меня бы семья еще похлеще вашей была!
А в это время в дверь стучат к Раисе - невестка, малярша, пришла. И с порога этак с гонором выступает:
- Вы бы, тетя Рая, на меня натурально молились, а не поливали нечистотами при родне своей. Я вон с вашим Василием пятый год синего неба над головой не вижу. Все его из притонов выколупываю и спасаю всячески. А вы уж меня вовсе халдой выставили. Мол, не прописываю на жилплощадь супружника. Трусов ему не покупаю и в черном теле держу. А вы сами-то пятый год в тишине проживаете и относительном покое - все мне благодаря. Мне вон тетя Изольда под большим секретом всю вашу истинную сущность вывалила. А потому я уже точно вам объявляю - забирайте ирода сию минуту.
Так все и переругались. И не уверена теперь Раиса, есть ли на свете дружба и сестринская любовь. Пожалуй, что и нет их вовсе. И сестра сестре - серый волк.