- Федь, что ты там мычишь, я тебе задал конкретный вопрос, почему твоя жена прислала мне письмо от имени Любы, что всё это значит?
Фёдор неожиданно вспылил, и дальше повёл разговор с Михаилом на повышенных тонах.
- С чего ты взял, что Лиза писала тебе какие-то письма, и вообще почему я должен тебе что-то объяснять, с какого это перепугу?
- Федя, ты горло то не рви, а отвечай по-хорошему, с какой целью Лиза написала письмо от имени Любы. потому что почерк в письме и в твоих путевых лисах один и тот-же, хочешь сейчас сверим.
Михаил пошёл к своей машине и достал письмо из папки с документами. Увидев это Фёдор хотел уехать, но путь ему преградил, Иван Рыбкин, неожиданно подъехавший на бензовозе.
Он остановился и закричал на него.
- Федька, куда намылился, а расписываться в тетради за бензин кто будет. Я тебя уже третий день выловит не могу.
В это время Михаил подошёл к машине Фёдора и дёрнул за ручку кабины.
- А ну-ка Фёдор, вылезай и путёвку свою давай сюда.
Фёдор выхватил из-под сидения монтировку и замахнулся на Михаила.
- Отошёл от машины сказал, иначе я за себя не ручаюсь, достала уже ваша семейка, то Соньке что-то надо, теперь вот ты в детектива решил поиграть, какие-то обвинения мне предъявить пытаешься.
- Э-э, ребята, вы чего это, какая муха вас укусила.
- Да вот Вань, Федька со своей Лизкой письмо мне состряпали, а зачем объяснять не желает, да ещё и в драку кидается. Тем самым выдав себя с головой, в том, что это их рук дело.
- А какое письмо Миш?
- Да вот это вот самое.
И Михаил протянул письмо Ивану.
- Ну да Федь, это почерк твоей Лизы, я хорошо его знаю, путёвки то твои не раз подписывал, когда тебя в поле заправлял.
Фёдор бросил монтировку и обхватил голову руками.
- Это всё жена твоя, Сонька, она попросила Лизу написать это письмо, чтобы вас с Любой разлучить.
- И в Ольховку, с вестью о моей смерти ты ездил? Я правильно говорю?
- Кто умер, ребята, я опять что-то не пойму? Ты что ли Миш, что это ещё за выкрутасы.
- Да вот Вань, похоронили меня, жена моя разлюбезная и дружок верный, а я и не догадывался что уже покойник. Поехал вчера в Ольховку, а там люди от меня крестом осеняются. Ты говорят уже с марта месяца в земле лежишь. Вот такие тут кружева сплели, пока меня дома не было.
Потом повернулся к Фёдору и спросил.
- Так ты будешь говорить, или мне к Лизавете твоей ехать, у неё всё узнать.
- Не нужно ни куда ездить, я тебе сейчас всё расскажу, только давай уйдём в сторону, потому что это только нас двоих касается, и посторонние уши в нашем разговоре не нужны.
- Хорошо, пойдём вон туда на скамейку. Там я думаю нас никто не услышит.
Они прошли по аллейку колхозного парка и присели на дальней скамейке. Фёдор начал сбивчиво рассказывать Михаилу о том, что придумала Софья, и как они всё это провернули. После того как он закончил рассказ, Михаил минут десять сидел молча, он никак не мог переварить услышанную информацию. Наконец он еле выдавил из себя.
- Ну вы даёте, никогда бы не подумал, что ты способен на такое. Ладно Сонька, для неё как выяснилось ничего святого нет, она по головам да что там по головам, по трупам пойдёт, но своего добьётся. Но ты Федь, как ты мог на такое пойти?
- А что я Миш, она меня к стенке припёрла, тем что в милицию пойдёт и всё расскажет. Вот мы с Лизой и пошли у неё на поводу, так она ещё и деньги стала с нас тянуть. Я уже стал думать о том что лучше пойти и во всём чистосердечно признаться, авось срок скостят. Да и совесть замучила и за Степана, и за Любу твою. Человека дома лишили, да ещё и срок получила считай незаслуженно.
- Так ты и это знаешь, и молчал, ни словом мне не обмолвился, а я от мыслей дурных чуть с ума не сошёл.
- Да как бы я тебе об этом сказал, если во всём этом дерьме замешан по уши.
- Знаешь, что Федя, я тебе скажу, отправляйся ты прямо сейчас в милицию, и пиши явку с повинной, потому что если ты этого не сделаешь, то это сделаю я. Жалеть я вас не стану, потому что вы не пожалели ни Любу, ни её дочку, ни нашего ещё не родившегося малыша. Поэтому ответите за всё по полной. И Сонька тоже за это за всё заплатит. Посадить её конечно не посадят, потому что четверо детей на ней малолетних, но по судам потаскается. Это я ей тоже организую. Ну давай пока, дружок, с таким другом и врага иметь не надо. А я поеду сейчас со своей дорогой женой разбираться.
Михаил сел в машину и поехал домой, а Фёдор остался сидеть на скамейке.
- Ну вот и всё встало на свои места. Зачем я только время тянул, если бы признался сразу, то может и не такой большой срок получил, могли бы и вовсе при колхозе отработку присудить, а теперь одному Богу известно, что мне светит. Если бы не Сонька паскуда, то всё бы обошлось, откуда только её черти вынесли в тот вечер на мою голову. Поеду домой, поговорю с Лизой, вместе будем решать, что делать.
Михаил остановил машину возле своего двора и вошёл в дом. Соня на кухне варила детям кашу. Он прошёл к столу в прихожей, сел на рядом стоящий стул и спросил жену.
- Сонь, а ты почему не в чёрном?
- А с какой стати я должна быть в чёрном, у меня пока что слава Богу все живы.
- Как это все живы, а муж любимый и единственный, которому ты на могилу цветочки притащила, венок положила. Ты сейчас должна быть в трауре. Вдова ведь как ни как, а ты ходишь и всем зубы скалишь, неужели от людей не стыдно. Ты хоть для приличия бы слезу по мне пустила.
- Какая вдова, что ты несёшь, ты что уже с утра пораньше нализался?
- Да нет, я трезвый, а вот ты похоже или пьяная, или совсем разума лишилась, потому что в нормальную трезвую голову такие мысли прийти не могут. Это нужно быть извергом, чтобы живого человека покойником объявить.
Софья посмотрела на мужа и поняла, что ему всё известно.