Выезжали ранним утром, когда солнце начало медленно окрашивать темное небо, а звёзды начали тускнеть на чёрном полотне ночи.
Миряй и Васька молча вышли с хат, жили они по соседству. Васька, как младший, начал запрягать коней в повозку, поглядывая на старшего. Миряй же смолил самокрутку и смотрел куда-то вдаль. Ваське страшно было, это был его первый раз, но после этого дела его никто не назовет юнцом, даже невзирая на лёгкий пушок на подбородке заместо обычной бороды.
Было по-утреннему зябко, зима неохотно сдавалась наступающей весне. Днём уже хорошо пригревало, а вот ночью морозило и даже иногда сыпало мелким снежком. Была середина марта уже, как раз ТО самое время.
Васька старался действовать, как ему наказали родители. Встал за час, напился крынкой вчерашнего молока да закусил горбушкой хлеба, что мать специально испекла накануне. А после тщательно смазал кожу страшно вонючим отваром. Мазаться пришлось в сенях, чтобы дом не провонять, при свете небольшого огарка свечи, да ещё и одежду пришлось, особенно исподнее, смазать. Выйдя на улицу и немного продышавшись, Васька почувствовал себя лучше, но долго топтаться не стал. Сразу взялся за работу. Коней специально подобрали уже в возрасте, чтобы не жалко было, коли что.
Внутри живота парня скручивался ледяной клубок дурного предчувствия. Он и рад бы отказаться от этого действия, но тогда в деревне родной не примут. Теперь до самого лета каждую неделю будут молодые парни ходить с Миряем к старому болоту, что находилось от их деревни в километрах десяти.
Васька, пока затягивал ремни, украдкой поглядывал на Миряя. Вчера к тому староста заходил, с мрачным и недобрым лицом, и в деревне все понимали, что время пришло.
Повелось так уже издавна, это было настолько естественной частью жизни их деревни, что Василий и не думал, что может быть по-другому.
Деревня их жила обособленно, вдали от торговых трактов и больших городов. Все новости до них доходили медленно, и зачастую уже и актуальны не были. Промышляли рыболовством и охотой, огородами да большими полями вокруг деревни. Жили неплохо, раз в год наезжали в город большим караваном, чтобы прикупить необходимые в хозяйстве вещи да продать изделия да шкуры или иной избыток.
Кто не хотел так жить, так в город уезжал, но большей частью молодёжь потом в родные дома возвращалась, набравшись ума да опыта. Привыкли к размеренной деревенской жизни, и бурный город не всегда им нравился. Но образование получить было необходимо - в деревне старики детишек учили как могли.
Миряй докурил самокрутку и, глянув на Ваську, кивнул. После чего оба направились к сараю, который стоял через дорогу от их домов в давно уже заросшем поле.
Сарай был без окон и с одной-единственной дверью, совсем небольшой. Васька остался стоять, дожидаясь, пока Миряй выйдет из него с большим свёртком на руках. В складках ткани угадывалось тело. Васька отвёл взгляд, стараясь не думать о том, кто это может быть.
В их деревне никогда не хоронили мёртвых. Чаще всего помирали в зимнее время, а тела хранили в этом сарае. А когда приходило время... Когда приходило время, делали необходимое, они верили в то, что физическая оболочка - это просто оболочка, ничего более, но именно она помогает им спастись.
Васька запер дверь, когда Миряй вышел из сарая, и поплёлся за ним, выдыхая изо рта пар. Деревня, казалось бы, спала. Но когда телега двинулась с места, и кони, уныло повесив головы, пошли в сторону, которую им указывали, у Васьки возникло чёткое ощущение того, что на них смотрят.
Все окна были тёмные невзирая на то, что занимался рассвет. Сегодня никто не выйдет из дома раньше, чем полностью рассветет и пока не вернутся Миряй с Васькой. Люди прятались в своих домах, но вряд ли кто-то спал. Люди смотрели в окна, не зажигая света, и провожали телегу и двух людей взглядом.
А вот что делать, если они не вернутся... Никто об этом старался не думать.
***
Дорога была хорошо известна Ваське. Он тут не раз ходил. В детстве бегал с друзьями за ягодой на болото, а в более зрелом возрасте - и по грибы, и на охоту, и на ночные посиделки в кругу старых камней. Болото всегда щедро одаривало деревенских на добычу, и только в одно место никто не ходил.
Место то было в самом мрачном месте на болоте. Вокруг не было даже диких болотных цветов и мха - только скрюченные чёрные деревья и круг из старых, потрескавшихся камней. Васька дальше не едет - остаётся с лошадьми. Держит их под узды, а кони тревожно всхрапывают, прядут ушами и переступают копытами. Да и самому Ваське тут страшно до одури - словно давит на плечи этот кусок болота, вдавливает в кочки под ногами страх, как будто вогнать в трясину хочет.
А Миряй берёт свёрток из повозки, словно и не боится совершенно ничего. И несёт его к этому кругу. От страха Васька не сразу смог разглядеть, что прямо в центре этого круга гигантская кочка есть. И она вздымается и опадает едва заметно, словно дышит!
От этого ещё страньше, ноги словно онемели, и ему ничего не остаётся, как стоять и ждать. Миряй безо всякого внешнего страха входит в круг и кладёт свёрток прямо перед этой кочкой. А затем пятится, медленно, так, ступает очень аккуратно.
В воздухе звенит и перекатывается комариным звоном напряжение. Даже кони замирают, и когда Миряй выходит из круга, он резко разворачивается. Васька понимает всё без слов - разворачивает повозку и прыгает на козлы, слыша, как Миряй запрыгивает сзади. Васька хлещет коней, и те с громким топотом, разбрызгивая влагу и грязь, несутся в обратную сторону.
У Васьки перехватывает дыхание, а руки болят от напряжения, так крепко он вцепился в поводья. Миряй перелезает к нему, садится рядом, и парню хочется плакать от облегчения.
Что было бы, если бы он вернулся без Миряя?
Повозка мчится по привычному маршруту, а Ваське очень хочется заткнуть уши, чтобы не слышать дикий рык, который раздаётся за их спинами. А ещё не слышать звук разрываемой ткани и страшного хруста.
***
- Издавна так повелось. - Они выехали на дорогу и кони успокоились, едут уже неторопливо, отдыхают. Миряй пыхает своей самокруткой, из домашнего табака. Васька видел, как он его выращивает, заботится о растениях. - Не спрашивай, сам не знаю, отчего так. Этим ещё мой прадед занимался. Говорят, там лихо живёт. И чтобы оно в деревню не пришло, кормить его надобно. Дичь оно не ест, ему только... Сам понимаешь. Вот и приноровились. Зимой и осенью оно спит, только по весне да лету просыпается. Иногда можно слышать, как оно по ночам бродит вокруг этих камней, рычит и воет. Даже не спрашивай, я его никогда не видел, в последние годы оно совсем утихло. А раньше могло и в деревню прийти. Я тогда совсем малым был, помню, как с братьями под кроватями прятались, а отец молитвы шептал. А оно шаталось, болотом и смрадом воняло страшным и что-то бормотало у ставень. Одно знаю - если кормить, так оно нас не трогает, только пугает иногда. Уехать? Да куда ж мы отсюда уедем. Родные места, поколениями живём. А коли уедем, кто лихо кормить будет? А ну как оно куда ещё придёт? Деревень-то вдоль болота много. Что будет, как меня не станет? А вот не знаю. Должон будет кто-то обязанность эту на себя взять. У меня детей нет, так найдётся смельчак какой... Поэтому всегда молодых с собой беру.
Разговор постепенно затихает, и они едут бок о бок обратно в деревню. Утро совсем уже разгулялось, и дышится неожиданно легко и свободно.
А Васька думает о том, кто будет заместо Миряя эту ношу нести.
