В Криничный Александр Михайлович приехал один. В жилищном отделе удивились: нового директора шахтоуправления ждали с семьёй. Было распоряжение – обеспечить Ветлугина жильём. Александр Михайлович поблагодарил, немногословно объяснил, что жена с дочерью приедут позже…
А Галина не спешила. Отговаривалась тем, что и ей, и Марине надо окончить учебный год… Потом начались каникулы, – Ветлугин хотел забрать дочку в Криничный. Но Галина не отпустила Маришу:
- Я договорилась с репетиторами. И ещё учительница музыки рекомендовала не прерывать летом занятия: Марине предстоит участие в серьёзном конкурсе.
Маришка так жалобно и горестно смотрела на отца… Хоть и перешла уже в восьмой класс, забралась к нему на колени, обняла:
- Как Мишка с Денисом? Как Донец, – кувшинки расцвели?
- Расцветают, Маришенька! А Мишка с Денисом так ждут тебя! – Александр Михайлович улыбнулся: – С дедом Михаилом лодку ремонтируют… мечтают покатать сестрёнку! Места на Донце показать.
Марина посмотрела на мать. Галина нахмурилась:
- Слезь с отцовских коленей. Взрослая совсем. Что ведёшь себя, как девчонка-первоклассница!.. Мы с тобой обо всём поговорили. Хочешь, чтобы был результат, надо потрудиться. Иначе зачем участвовать в конкурсе. И с математикой у тебя проблемы… а впереди – восьмой класс. Ты так и планируешь с тройки на хилую четвёрку перебиваться? – Галина сплела тонкие пальцы. – Почему всё это я должна тебе повторять?
Марина лишь крепче прижалась к отцу. Он целовал её в родную макушечку, ласково перебирал огненно-медные колечки волос, – дочка становилась всё больше похожей на Галину.
- Гал! В посёлке отличная музыкальная школа. И учителя математики там тоже есть. Я, если надо, договорюсь. Только на каникулах и отдохнуть надо. А в посёлке братья такой отдых бы организовали Маришке!
Галина прищурила густо-зелёные глаза:
- Не смеши, Александр. Школа… Учителя… Это ты мне – о вашей поселковой школе?..
И Ветлугин снова уехал один.
С Егором так и не виделись ни разу. Егор прямо чутьём каким-то узнавал, когда Санька к родителям заезжал… и близко не подходил к отцовскому дому. Татьяна головой качала:
- Столько лет прошло! Егор!.. Сыновья вон… взрослые. Михаил в одиннадцатый… Денис в девятый, – женихи уж. А… брат один у тебя…
Егоровы глаза темнели:
- И у тебя… Санька один? До сих пор вспоминаешь?
С годами отношение Егора к сыновьям стало ровнее. Только по-прежнему, когда на Мишку смотрел, кроме устоявшегося равнодушия, всё же угадывались в его тёмно-карих глазах отблески давней боли… досады, – что так и не сброшена эта тяжесть догадок: мой?... не мой…
Младшего, Дениса, отец называл не иначе, как Егоровичем. Подчёркнуто. В детстве Мишка… не то, чтобы обижался на отца… нет, – мальчишка гордился, что на батю похож… удивлялся: он же тоже – Егорович! Михаил Егорович. А отец, если и обращался к нему, то сухо и коротко: Михаил.
Младшего брата Мишка любил. И Денис отвечал тем же: братья были дружны на редкость. И в раннем детстве, когда все дерутся, – из-за игрушек… из-за родительской любви и внимания, – Мишка и Денис не подрались ни разу. И даже когда отец высоко подбрасывал маленького Дениску на своих сильных руках, Мишка не обижался, а просто радовался за Дениса… и за отца, – что им так весело… Не обижался, когда отец прикатил новенький велосипед, – подарок Денису на день рождения: брату исполнилось десять лет. У Мишки никогда не было такого велосипеда… Дед отремонтировал ему ещё тот, на котором отец в детстве катался. Ну, и что, – Мишке нравилось, что отцовский велосипед ему по наследству достался. Сейчас он учил младшего брата ездить на новом велосипеде… А когда Денис восторженно предложил:
- Теперь ты, Миш! – Мишка засмеялся от радости… а потом сказал:
- У меня же вот… есть свой.
В средних классах школы Мишка остро чувствовал отцовское безразличие… Ловил грустный мамин взгляд. За эту, такую непонятную грусть Мишка очень жалел маму. А Денис жалел Мишку. Однажды ранней осенью, перед выходным, отец спросил Дениса:
- Егорович! Как там у нас дела – насчёт двоек? Не нахватал за неделю? И по географии нет?.. И пятёрка!.. Это по чём?... По физкультуре?.. Ну… Ты у нас профессор! Собирайся, Егорович! Завтра с утра, до рассвета, – на Донец! Говорили мужики, – голавлики, жерех и плотва идут!
Денис от счастья обнял отца… И вдруг нахмурился:
- Без Мишки не поеду.
В Мишкиных глазах – привычная, спокойная горечь. На отца он не взглянул. Улыбнулся Денису:
- Ты потом расскажешь… где были. А мне тут… А я маме помогу… помидоры собрать, банки помыть.
…Этим летом Мишка перешёл в одиннадцатый. Готовился в военное училище. Вчера у деда был. Встретился с дядей Александром, – он теперь новый директор шахтоуправления. С Александром Михайловичем долго говорили: в какое училище подавать документы, как готовиться, как проходить комиссию в военкомате.
- Я, дядь Сань… в военно-морское хочу.
Саня посмотрел на батю. Дед пыхнул сигаретным дымом, кивнул на внука:
- А что ты хотел… Вылитый Егор. Тот в его годы тоже, – всё про море… про флотскую службу.
Мишкино сердце счастливо замерло: дед сказал, – вылитый Егор!
Дома, за ужином, рассказывал о разговоре с дедом и дядей Александром:
- Дядя Саня говорит, что для военно-морского надо…
Егор угрюмо взглянул на Мишку, перебил:
- Советчика, значит… нашёл. Дядя Саня, значит. – Перевёл взгляд на Татьяну.
Жена не отвела взгляд:
- Что ж такого. Не чужие. Поговорил с мальчишкой нашим, посоветовал,– спасибо ему!
Егор поднялся из-за стола, усмехнулся:
- Ну, да… Родня!.. Оно – конечно. А больше него, понятно… никто вокруг не смыслит в военно-морских делах. Никто вообще ничего… не смыслит… кроме него.
Одиннадцатиклассник Михаил взглянул на мать… Всегдашняя грусть в её глазах снова сжала сердце. И Мишка вдруг вспыхнул… На днях встретилась ему тётя Настя Винокурова. Остановилась, заулыбалась:
-Вот какой ты вымахал-то… Ветлугин! Ну, – вылитый… Александрович!
Мишка приостановился, оглянулся. Тоже улыбнулся:
- Егорович, тёть Насть. Какой же я Александрович!
Настя закивала:
- Ну, да, ну, да… я ж и говорю: одно лицо… Один сын… на Егора и Саньку – один…
Мишка плечами пожал:
- Почему один-то. Ещё Денис! И Маришка у дяди Сани!
- Ну, да, ну, да… я ж и говорю: похожи они, Егор и Санька. А ты на Саню больше похож. Дочка его – материна копия. Такая ж зеленоглазая, как Галка. И Денис ваш, – тот и папкин, и мамкин. А ты – вылитый Александр.
Мишка впервые почувствовал, что есть какая-то тайна… Тайна одна, а в ней – и упорное отцовское безразличие, иногда разбавленное необъяснимой, горькой досадой… И – подчёркнутое обращение к Денису: Егорович!.. И – безысходная печаль в маминых глазах. И то, что отец и дядя Александр – не родные будто… А так похожи, – тётя Настя правду говорит…
Они, – Мишка, Денис, Маришка дяди Сашина, – всегда удивлялись, что отцы их не встречаются, не разговоривают… Хуже, чем чужие! Маришка задумчиво сводила золотистые бровки:
- Поссорились. – Утешала братьев: – Ничего, – помирятся! Вот увидите, – помирятся!
Недавно Мишка отважился:
- Мам! А чего батя… с дядей Саней – как чужие…
Мать растерялась, – до слёз…
-Они, Мишенька… Всякое случается в жизни. Давнее это… Даст бог, – помирятся…
… Настя Винокурова усмехнулась вслед Мишке. А что, – вон какой уже вырос. А правды так и не знает… о своём рождении. Потому что Егорушка – он семью бережёт. Так и сказал ей, когда Танька ему второго родила, – быстренько управилась, прямо одного за другим двоих мальчишек нарожала: поняла, чем удержит Егора! А на её, Настины, настойчивые приглашения зайти в гости, когда Толик на смене или в Луганске, Егор равнодушно отмалчивался… А потом, в ламповой, убрал со своих плеч смелые Настины ладони:
- Настя!.. Про Мишку, – я сам разберусь. Тебя это не касается. И ты знай, что от Татьяны с мальчишками я не уйду.
Настя заглянула в его немыслимо красивые… до головокружения… карие глаза:
- А Танька?.. Уверен, что… и она не уйдёт?
Егор измерил Настю тяжёлым взглядом:
- Уверен. Семья у нас.
Егор повернулся, – шахтная клеть готовилась к спуску в забой…
Настя тогда от злости в кровь прикусила губы: уверен!.. А эта дура Танька, рассказывала её подружка, Викуля Бражникова, и правда, – за Егора двумя руками…
Викуля вздыхала:
- Это же не жизнь… Егор никак не забудет, что у Татьяны с Санькой что-то там было… в юности… Говорю вот Таньке: я бы ни за что не выдержала… ревности такой. Убежала бы от него, – свит за очи! А Танька усмехнулась: и куда бежать… от чего, – семья у нас, сыновья. Говорит, – тебе мол, незамужней… легко рассуждать: ушла бы… Думаешь, – лучше мужа кто-то будет… а дядя чужой – лучше отца…
Настя ехидно щурила глаза:
- Так то ж – если дядя чужой!.. А если свой, – роднее не бывает?..
У самой Насти так и не заладилась семейная жизнь… Толик не хуже той бабы оказался: всё слушал, что ему бабы поселковые в уши трещали… пересказывали, что жена его проходу не даёт машинисту ГВМ Ветлугину… Добро бы, если бы и правда… А то ведь встречались с Егором ещё до его женитьбы. А Винокуров однажды вещи собрал:
- Знаю, – любишь его… Потому и детей у нас с тобой нет. Мне уехать лучше.
Ничего, ничего!.. – Настя не из тех, кто отказывается от задуманного. Вот и Санька Ветлугин вернулся в посёлок, – директором шахтоуправления. Без жены вернулся, второй месяц вот один живёт. Красавица его зеленоглазая в городе осталась… ни разу за это время не показалась в Криничном. А Александр Михайлович, рассказывали бабы из планового отдела, в медпункт шахтёрский, к Татьяне Ветлугной заходил. Вроде не болеет, – вон богатырь какой! Они с Егором оба, – как те дубы в Воронцовой балке. Крепкие да сильные, – аж сердце заходится, как смотришь на них. Но медпункт Александр Михайлович посетил, как же… Надо Егору глаза раскрыть!..
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Окончание
Навигация по каналу «Полевые цветы»