Итак, снова о Булгарине. «Википедия», которую я не очень уважаю, но которая подчас приходит на помощь, сообщает о нём: «Основоположник жанров авантюрного плутовского романа, фантастического романа в русской литературе, автор фельетонов и нравоописательных очерков, издатель первого в России театрального альманаха». Это несомненные факты и, конечно же, заслуги.
К критике Булгарина подчас прислушивался и Пушкин (я писала об изменении строки «Душой филистер геттингенский» о Ленском). Известны два письма поэта к нему. Первое, из Одессы, написанное 1 февраля 1824 года, очень уважительное: «С искренней благодарностью получил я 1-й N “Северного архива”, полагая, что тем обязан самому почтенному издателю, с тем же чувством видел я снисходительный ваш отзыв о татарской моей поэме [“Бахчисарайский фонтан”]. Вы принадлежите к малому числу тех литераторов, коих порицания или похвалы могут быть и должны быть уважаемы, Вы очень меня обяжете, если поместите в своих листках здесь прилагаемые две пьесы [“Элегия” и “Нереида”]. Они были с ошибками напечатаны в “Полярной звезде”, отчего в них и нет никакого смысла. Это в людях беда не большая, но стихи не люди. Свидетельствую вам искреннее почтение». Второе – скорее записка от ноября 1827 года: «Напрасно думали Вы, любезнейший Фаддей Венедиктович, чтоб я мог забыть свое обещание — Дельвиг и я непременно явимся к Вам с повинным желудком сегодня в 3 1/2 часа. Голова и сердце мое давно Ваши» (кажется, указывает на дружеские отношения).
Однако позже меняется всё. Я уже не раз приводила совершенно издевательские рецензии Булгарина на пушкинские произведения (справедливости ради заметим, что были и рецензии чисто хвалебные).
Повторю вопрос, поставленный мной в конце предыдущей статьи: за что так дружно все ненавидели Булгарина?
Наверное, причин много. Вспомним его биографию. Не собираюсь рассказывать подробно, лишь основные факты. Названный в честь Тадеуша Костюшко, родом Булгарин был из польской (иногда говорят, из белорусской) шляхты. Учился в Петербурге в Сухопутном шляхетском кадетском корпусе, служил в Уланском великого князя Константина Павловича полку, участвовал в походе против французов (даже был ранен под Фридландом и награждён орденом Святой Анны 3-й степени), в шведской кампании. Ещё учась в корпусе, начал писать сатиры и басни, за что побывал под арестом, а в 1811 году отставлен от службы в чине поручика и уехал в Польшу, где поступил в созданные Наполеоном войска герцогства Варшавского. В ту пору Франция считалась союзным Российской империи государством.
Но очень скоро положение меняется. И в 1812 году Булгарин участвовал в походе на Россию в составе 8-го полка польских улан 2-го пехотного корпуса маршала Удино (утверждал даже, что был награждён орденом Почётного легиона), был произведён в капитаны, участвовал в сражениях при Бауцене и под Кульмом, а в 1814 году сдался в плен прусским войскам и был выдан России. Сначала уехал в Варшаву, а в 1819 году переселился в Петербург. Именно здесь начинается его бурная литературная деятельность.
Он был в приятельских отношениях со многими будущими декабристами, есть сведения, что спрятал архив Рылеева, Грибоедов оставил у него так называемый «Булгаринский список» «Горя от ума», но после 14 декабря поспешил от прежних друзей отречься и сотрудничал с III отделением Собственной Его Императорского Величества канцелярии. Так постепенно Булгарин становится, по определению В.В.Вересаева, «гнуснейшей фигурой русской журналистики, именем, ставшим нарицательным для журнальной рептилии, доносчика и шантажиста».
Мне был задан вопрос, как реагировал поляк Булгарин на пушкинские стихи, посвящённые подавлению Польского восстания. Вполне в духе правительства, ведь сам он писал Л.В.Дубельту: «Во время восстания Польши все (правительственные) воззвания к польскому народу и войску, все письма к магнатам польским писаны мною, на польском языке».
О презрении к Булгарину говорит многое: Вяземский, например, считал оскорблением для Пушкина быть одновременно с Булгариным избранным в Общество Любителей Русского Слова; много написано о его конфликте с дерптским студенчеством (имение Булгарина Карлово находилось недалеко от Дерпта), когда около шестисот студентов собирались устроить ему «кошачий концерт» (несколько человек по доносу Булгарина было посажено в карцер).
В эпиграммах Пушкин называет своего противника Флюгариным (тут понятно: как флюгер, поворачивается, куда ветер дует) или Видоком Фигляриным. Откуда это имя? Фиглярин, думаю, понятно, а вот Видок?
В апреле 1830 года Пушкин (правда, без подписи) поместил в «Литературной газете» резкую рецензию на мемуары Эжена Франсуа Видока, французского преступника, ставшего на службу правосудия и сформировавшего особую бригаду из бывших уголовников, получившую название «Сюрте» - «Безопасность» (кстати, Видока считают прототипом одного из героев «Человеческой комедии» О.Бальзака - беглого каторжника Вотрена, ставшего в конце концов защитником закона).
В пушкинской статье характеристика Видока во многом совпадает с фактами биографии Булгарина («Он уверяет, что служил в военной службе», «он нагло хвастается дружбою умерших известных людей, находившихся в сношении с ним», «он с удивительной важностию толкует о хорошем обществе, как будто вход в оное может ему быть дозволен, и строго рассуждает об известных писателях, отчасти надеясь на их презрение, отчасти по расчёту»).
Конечно, Пушкин не просто так написал свой отзыв: незадолго до этого Булгарин опубликовал статью «Анекдот», ставшую началом его борьбы с Пушкиным (поводом стала негативная рецензия на его роман «Дмитрий Самозванец» - она, написанная А.А.Дельвигом, была опубликована без подписи, и Булгарин посчитал автором Пушкина): «Злой человек упрекнул автора, что он не природный француз и представляет в комедиях своих странности французов с умыслом, для возвышения своих земляков, немцев» (действие «Анекдота» перенесено во Францию, П.А.Вяземский пояснял: «Пушкин под видом французского писателя, а Булгарин — Гофмана французского»). Как же охарактеризован Пушкин? «Природный француз, служащий усерднее Бахусу и Плутусу, нежели музам, который в своих сочинениях не обнаружил ни одной высокой мысли, ни одного возвышенного чувства, ни одной полезной истины, у которого сердце холодное и немое существо, как устрица, а голова — род побрякушки, набитой гремучими рифмами, где не зародилась ни одна идея» (и это ещё не полная аттестация!) И – идеализация себя, любимого: «Иноземец, который во всю жизнь не изменял ни правилам своим, ни характеру, был и есть верен долгу и чести, любил свое отечество до присоединения оного к Франции и после присоединения любит вместе с Франциею; который за гостеприимство заплатил Франции собственною кровью на поле битв, а ныне платит ей дань жертвою своего ума, чувствований и пламенным желанием видеть её славною, великою, очищенною от всех моральных недугов; который пишет только то, что готов сказать каждому в глаза, и говорит, что рад напечатать. Решите, м. г., кто достоин более уважения».
Конечно, Пушкин не мог пройти мимо такого выпада и, высказавшись о мемуарах Видока, делает вывод, что «нельзя их не признать крайним оскорблением общественного приличия».
Ответом послужил булгаринский пасквиль о происхождении Пушкина (см. предыдущую статью).
Полемика продолжалась достаточно долго (Пушкин печатал свои статьи под псевдонимом Феофилакт Косичкин) и прекратилась довольно неожиданно, после того как в статье «Несколько слов о мизинце г. Булгарина и о прочем» «Ф.Косичкин» намекнёт: «Между тем полагаю себя в праве объявить о существовании романа, коего заглавие прилагаю здесь. Он поступит в печать или останется в рукописи, смотря по обстоятельствам».
«Роман» Александр Сергеевич назовёт «Настоящий Выжигин» («Историко-нравственно-сатирический роман XIX века»). Естественно, здесь намёк на роман Булгарина. «Содержание», составленное Пушкиным, - биография самого Булгарина. Всё его приводить не буду, только несколько глав: «Глава I. Рождение Выжигина в кудлашкиной конуре. Воспитание ради Христа… Глава III. Драка в кабаке. Ваше благородие! Дайте опохмелиться!.. Глава V. Ubi bene, ibi patria [Где хорошо, там и родина]. (Лат.). Глава VI. Московский пожар. Выжигин грабит Москву. Глава VII. Выжигин перебегает… Глава XVI. Видок, или Маску долой! Глава XVII. Выжигин раскаивается и делается порядочным человеком. Глава XVIII и последняя. Мышь в сыре».
После этой публикации (хотя «содержание» опубликовано и не было) Булгарин предпочёл свои пасквили более не печатать. Мне вспоминается угроза грибоедовского героя: «Я правду об тебе порасскажу такую, что хуже всякой лжи».
И последнее, на что намекают многие, - семья Булгарина.
«Моя родословная» завершается ударом непосредственно по автору пасквиля:
Решил Фиглярин вдохновенный:
Я во дворянстве мещанин.
Что ж он в семье своей почтенной?
Он?.. он в Мещанской дворянин.
На что намекает поэт? Литературоведы комментируют: «Булгарин был женат на девице из публичного дома, племяннице содержательницы этого дома», «Мещанская улица в Петербурге — средоточие публичных домов». Точен ли этот комментарий (меня об этом тоже уже спрашивали)? Вопрос сложный, и, наверное, однозначно ответить на него невозможно. Тем не менее… В пушкинском плане «романа» мы прочитаем: «Глава XII. Танта. Выжигин попадается в дураки»
Обычный комментарий: «Танта (фр. "tante" - "тетя") — Е.И.Видеман, тётка жены Ф.В.Булгарина и его домоправительница, отличавшаяся тяжёлым характером; она не раз упоминается в мемуарной литературе и переписке тех лет». Упоминается. В одной из агитационных песен декабристов читаем:
Где Булгарин Фаддей
Не боится когтей
Танты.
Современник писал: «Оная танта — главнокомандующая особа во всем семействе Бул., есть предмет весьма любопытный наблюдательному взору мыслителя, в роде Адиссона или Жуи: ея происхождение покрыто мраком неизвестности; дух властительский, предприимчивый и решительный просиявает сквозь ея теперешнее благосостояние, а немецкой язык, которым она говорит, самый неправильный, простонародно-ошибочный». Много лет спустя актёр, театровед и писатель П.П.Каратыгин в очерке «Северная пчела» писал: «Эта “танта“... прежде была, как говорят.... как бы выразиться поучтивее? На русском языке нет для означения этой профессии иного слова кроме общеупотребительного, но нехорошего»
А.И.Дельвиг (кузен поэта) так объясняет намёк в «Моей родословной»: «Последний стих намекает на то, что жена Булгарина была взята из тех непотребных домов, которыми изобилует Мещанская улица». По существу о том же Пушкин пишет в статье о Видоке: «Представьте себе человека без имени и пристанища, живущего ежедневными донесениями, женатого на одной из тех несчастных, за которыми по своему званию обязан он иметь присмотр, отъявленного плута, стол› же бесстыдного, как и гнусного, и потом вообразите себе, если можете, что должны быть нравственные сочинения такого человека».
Жена Булгарина – Гелена, урождённая фон Иде, о её матери в метрической книге Ныоского прихода говорится: «Каролина Магдалена Иде, ур. Траутманн, род. в Рендсбурге 1787, с 1814 г. вдова Андреаса Иде, мать госпожи фон Булгарин из Карлова». Предполагали, что на самом деле Гелена – дочь не её, а этой самой «танты», сестры Каролины (один из современников писал: «И Фаддей чугунный лоб женился на племяннице или дочери танты, прелестной Елене»). Судя по всему, «танта» располагала немалыми средствами (а сестра её жила и умерла в бедности).
Вскоре после свадьбы Булгарины купили богатое имение Карлово (может быть, на деньги «танты»?) И снова – «содержание» «романа»: «Глава XIV. Господин и госпожа Выжигины покупают на трудовые денежки деревню и с благодарностию объявляют о том почтенной публике».
Скорее всего, матерью Гелены (вряд ли всё же она сама была «девицей из публичного дома») была именно «танта», сколотившая капитал… ну понятно, на чём. Да, ясно, почему Булгарин не захотел бо́льших разоблачений!
Добавлю ещё, что прожил Булгарин, по понятиям того времени, долго (70 лет), имел пятерых детей. А в памяти потомства остался, в первую очередь, благодаря эпиграммам своих противников (сочинения его опубликованы в наши дни и вполне доступны, но, каюсь, не могу себя заставить прочитать).
Не могу не привести ещё одну пушкинскую эпиграмму, написанную после заявления Булгарина, что другие литераторы его не уважают из-за национальности.
Не то беда, что ты поляк:
Костюшко лях, Мицкевич лях!
Пожалуй, будь себе татарин, –
И тут не вижу я стыда;
Будь жид – и это не беда;
Беда, что ты Видок Фиглярин.
Прошу прощения, если, возможно, кто-то увидел в ней нетолерантность: по-моему, очень даже она толерантна - дело не в том, кто ты по национальности, а в том, каков ты.
Если статья понравилась, голосуйте и подписывайтесь на мой канал.
«Путеводитель» по всем моим публикациям о Пушкине вы можете найти здесь
Навигатор по всему каналу здесь
