В конце мая 1921 года турецкий пароход «Решид-паша» доставил Донской гундоровский георгиевский полк вместе с казаками других частей в болгарский порт Бургас. Там произошли распределение прибывших по частям и подразделениям и отправка казаков по городам Болгарии.
Во время прибытия на пристань болгарских властей полковой хор спел болгарский гимн, что было очень хорошо воспринято встречающими военными чинами болгарской армии. Генерального штаба подполковник болгарской армии Петров на болгарском языке произнёс слова приветствия. Болгары доставили сюда хлеб и сыр и стали раздавать их прибывшим казакам.
Сразу же на пристани казаки увидели французов, что вчерашних лемносских невольников совершенно не обрадовало. Болгария, как известно, выступила в Первой мировой войне на стороне кайзеровской Германии. Болгары тут же пояснили, что французские военные как представители победившей стороны, есть и у них. Именно по распоряжению французского командования в 1921 году болгары затопили в Чёрном море 371 вагон со снарядами, отправили победителям контрибуцию в сумме 4 миллиарда левов золотом, сократили свою армию, заменив дивизии полками, а полки – ополченческими дружинами.
Конечно же, у казачьих офицеров и болгар сразу же появилась одна горячо обсуждаемая общая тема для разговоров, ведь их чувства и помыслы оказались так схожи. И те, и другие свою борьбу проиграли, только в том и разница, что во время Первой мировой войны они хотя и находились в положении противников, но всё же врагами друг друга они не считали. Славяне они и есть славяне!
Город Бургас казакам понравился. Чистенький, небольшой, с двухэтажными кирпичными домиками, крытыми красными черепичными крышами. К тому же по архитектуре болгарские домики в пригороде Бургаса и других селениях с затейливыми навесами, балконами, высокими въездными воротами были очень похожи на далёкие курени на Дону и Северском Донце, по которым так истосковались казачьи сердца.
31 мая 1921 года в Бургасе у церкви святых Кирилла и Мефодия был отслужен молебен. Это было глубоко символично. Ведь церковь в честь этих святых была и в хуторе Сорокине, покинутой казаками Гундоровской станицы. После молебна генерал Гусельщиков произнёс краткую речь благодарности болгарскому народу за оказанное русскому народу гостеприимство: «Мы долго скитались по чужим землям и теперь прибыли к родным по крови и вере славянам. В лице начальника гарнизона и губернатора, я от лица прибывших, низко кланяюсь болгарскому народу; за славу и благоденствие болгарского народа крикнем громкое «ура!».
Раскатистое «ура!» из полутора тысяч казачьих глоток понеслось по площадям и улицам Бургаса. Священник отец Михаил (Шишкин) в своей проповеди перед молебном сравнил страдания казаков в изгнании со страданиями еврейского народа в аравийской пустыне.
Продолжая аналогию, он воспроизвёл те места из священного писания, в которых говорилось о слабых духом и телом и о помощи им со стороны братьев-скитальцев.
18 июня 1921 года в расположение Донского гундоровского георгиевского полка прибыли «братушки», представители болгарской армии. Гундоровцы украсили свои палатки цветами и приветственными лозунгами на болгарском языке. В этот день сказано было много хороших и благодарных речей. Смысл их сводился к тому, что как болгары не забывают русских за освобождение 1878 года, так и русские никогда не забудут болгар за их гостеприимство, которое они оказали русским беженцам.
Правовой основой для нахождения русских эмигрантов на болгарской земле стал заключённый Главнокомандующим Русской армией Петром Николаевичем Врангелем весной 1921 года договор «О приёме русских войск в Болгарии». По нему было установлено, что болгарское правительство изъявило согласие на приём не отдельных людей, а только организованных частей, имеющих полную воинскую организацию и с их командным составом. При этом требовалось ручательство главного командования Русской армии, что части эти вполне дисциплинированны и во время пребывания на болгарской территории они проявят добропорядочность. Их поведение и полная внутренняя дисциплина будут поддерживаться русским командным составом, для чего ему было предоставлено право применять необходимые дисциплинарные меры.
В договоре были оговорены вопросы переброски войск от портов Варна и Бургас к местам их последующего размещения и питания в первые дни.
«До прибытия и размещения по пунктам стоянок, а равно и первые несколько дней по прибытии, – говорилось в договоре, – части обеспечиваются, где это возможно, горячей пищей и кипятком... а где невозможно, сразу становятся на собственное артельное довольствие... Довольствие производится по обыкновенным кормовым окладам и по нормам продовольственного пайка, установленного для болгарских войск... Довольствие части ведут собственным попечением, получая авансы в месячном размере и производя закупки провианта».
На момент прибытия гундоровского полка на территорию Болгарии больше двух тысяч человек оказались в его списочном составе. К этому количеству следует добавить примерно около пятисот беженцев и прикомандированных к полку лиц. Полк хоть и продолжал называться гундоровским, но в нём было много казаков других станиц Области Войска Донского и даже офицеров пехотных частей, посчитавших нужным для себя влиться в трудную годину в наиболее надёжную воинскую часть.
О жизни этого воинского организма сохранилось достаточно много архивных свидетельств. И просуществовал этот забытый полк сначала в эвакуации, а затем в эмиграции довольно долгий срок – с мая 1921 года и до лета 1941-го. Он уменьшался в численности, менял свое командование и место основной дислокации, но два десятилетия непрерывно хранил казачьи традиции и обеспечивал спайку между казаками, оказавшимися на чужбине.
В отчёте штаба Донского корпуса за 1921-1925 годы сообщалось о первых шагах казаков на болгарской земле так:
«Как только казаки вступили на болгарскую землю, их лица и души просветлели. К палаточным лагерям в Бургасе и Варне по вечерам собирались послушать болгары казачьи песни. Казарменное кормовое довольствие состояло в выдаче обеда, ужина и утреннего чая. С весны 1922 года были заарендованы участки под огороды. Неграмотных казаков учили чтению и письму. Вели беседы на темы сравнительного обзора условий обработки полей, огородов, садов и виноградников. Офицеры делали доклады военно-исторического содержания.
Гундоровский полк строил дорогу на участках Перник – София и София – Видин. Большая группа гундоровцев работала на прокладке узкоколейки Сарамбей – Неврокопь в диком ущелье Елли-Дере. К началу 1923 года державные работы закончились.
Большинство освободившихся гундоровцев стали работать на шахтах Перника. Разрабатывая вначале уголь, лежащий на поверхности в местности Гладно-Поле, казаки в 1924 году стали с большей для себя выгодой работать и в штольнях».
По условиям мирного договора, заключённого между странами Антанты с одной стороны и Болгарией – с другой, в качестве контрибуции в Сербию и другие страны, должен был отправляться уголь в количестве 50 тысяч тонн. Вот его как раз и добывали казаки гундоровского полка.
При организации тяжелейшего по своим условиям шахтёрского труда возникли осложнения между простыми казаками и офицерами. Казакам, хоть и оторванным от своего хозяйства, физический труд был привычен с самого детства. С офицерами – сложнее. Многие из них были представителями казачьих военно-служивых династий и ничего, кроме несения службы и участия в войнах, не знали, а трудовых навыков и привычек не имели. К тому же по наущению местных коммунистов мелкие хозяева и руководители предприятий вообще отказывались брать офицеров на работу.
И тогда офицеры оказывались между двух огней. С одной стороны, командование Донского корпуса и Донского гундоровского георгиевского полка требовало носить военную форму и выдававшие их социальный статус погоны, а с другой стороны, господствовало такое отношение потенциальных работодателей, которое оставляло офицеров без куска хлеба.
Летопись жизни казаков-гундоровцев в Болгарии зафиксирована в сохранившихся в архивах приказах по полку. Эти приказы частично написаны красивым почерком полкового писаря, а очень часто – и рукой командира полка, самого генерала Гусельщикова. Полистаем толстое дело с приказами по полку и откроем самые первые приказы, изданные на болгарской земле в июне 1921 года. Приказ № 19 от 18 июня 1921 года, параграф 1 отмечает заслуги:
«Полковника болгарской службы Сельвелиева Христофора Петровича, по своей инициативе проявившего большую заботу по устройству на работы в Болгарии воинских чинов полка и этим давшего возможность всему полку устроиться хорошо».
Далее оглашается исключительно моральная форма поощрения:
«…за доброе его желание помогать русскому человеку в трудные минуты зачисляю в списки гундоровского георгиевского полка с правом ношения георгиевских петлиц».
В приказе по строевой части от 23 июля 1921 года были объявлены результаты объезда сотен гундоровского полка, расположенных в различных местностях Болгарии.
«Я объехал все сотни. Первая сотня и вторая полусотня 2-й сотни. Командуют: генерал-майор Коноводов – 1 дивизион. Полковник Усачёв – 1 сотня. Войсковой старшина Герасимов – 2 полусотня. Всего 135 человек и 4 женщины.
Работы шоссейные. Оплата подённая, от 35 до 40 левов в сутки.
Довольствие налажено. Жалобы были одни – на то, что инженер болгарский закрывает неверно наряды и оформляет выплату несвоевременно. Дух радуется за своих славных бойцов! Хотя у них тяжёлые работы, они не унывают.
1-я полусотня 2-й сотни. Район ст. Гара Раговски. Командует полковник Ермолов. Работа шоссейная, от 25 до 35 левов. Довольствие отлично налажено. Казаки все здоровы, веселы и бодры духом. Принимали меня, как родного отца. Заработанные деньги казаки тратят на приобретение вещей, обуви и одежды. До моего приезда заказаны штаны с лампасами по 200 левов. За такую тесную спайку от всей души благодарю командира сотни полковника Ермолова и всех казаков!
3-я сотня. Командир – полковник Аврамов. Сотня работает в районе города Пловдива. 121 человек. 5 женщин и 1 ребёнок. Работа шоссейная подённая, от 25 до 40 левов в сутки. Питание котловое. Казаки бодры.
4 сотня. Командир – войсковой старшина Зенцев. Сотня работает на державных работах на конезаводе. Работа полевая. Уборка хлеба и травы. Состоялась беседа с чинами сотни. Их 112 человек. Сотня отлично сознает, что работа трудная, но и жизнь не лемносская.
5 сотня. Работа шоссейная. 100 человек. Из-за инженера работа оплачивается несправедливо.
6 сотня. Район станции Александров. 118 человек. Работа на железной дороге. 25-40 левов в день. Как были казаки золото, так и остаются им!
7 сотня. Командир – полковник Духопельников. Район города Видин. Оплата – до 35 левов в день. Строят полотно железной дороги. Как были казаки железными, такими и остаются! На работу приходится ходить на 4-5 километров, что утомляет.
8 сотня. Командир – полковник Сиволобов. Район Белградчик. Работа шоссейная. В общей беседе с казаками остался самый хороший осадок. Летом трудная работа, но мы должны смотреть на неё как на переход к новой жизни».
В этом описании самого первого объезда сотен гундоровского полка не содержится ответ на вопрос: «А много это или мало - 40 левов в день?». Для того чтобы купить всего лишь штаны с лампасами, необходимо было работать пять дней. Вот и посчитайте, много это или мало.
В приказах по полку время от времени происходил возврат к действительно военной и строевой, а не рабочей части, к воинским ритуалам и даже чествованию героев.
В приказе от 12 сентября 1921 года объявлено, что три гундоровца «…полковник Шевырёв Фёдор, есаул Лазарев Иван и подхорунжий Борисов Андрей за отличия, оказанные в боях за освобождение Родины от врагов, по удостоению корпусной кавалерской думы Донского корпуса награждаются орденом Святого Николая Чудотворца 2 степени».
У некоторых казачьих командиров было твёрдое убеждение, что период «болгарского сидения» очень быстро закончится и нужно позаботиться, чтобы ни один из фактов их многотрудной жизни не остался не освещенным донскими историками по возвращении на Родину. Поэтому командиры сотен гундоровского полка и оставили подробные воспоминания. Почитаем, к примеру, записи командира 8-й сотни полковника Сиволобова, сделанные им, как говорится, по горячим следам, 20 ноября 1921 года:
«Прибыла сотня на места работ на постройку шоссейной дороги от станции Ортицы до города Белградчик в первых числах июня 1921 года. Сначала работа заключалась в битье молотками щебня для настилки полотна дороги. Работать пришлось всем: и офицерам, и казакам. Работа была очень трудная, даже для привычных к физическому труду казаков. Но других средств к существованию абсолютно ни у кого не было. Наше новое начальство в лице секционного инженера Лукаша, чеха по происхождению, с большим вниманием и заботливостью встретило нас. На следующий же день были доставлены два котла для варки пищи, продукты и хлеб. Настоящий русский мягкий хлеб, который давно уже не ели, и какое угодно количество. Этот день для измученных голодовкой и знаменитым французским пайком казаков стал настоящим праздником.
Расположились сначала в селе Ортицы, в сарае и в недостроенном доме. Но эти квартиры вполне удовлетворяли всех, так как стояла чудная летняя погода. 2-3 недели все чувствовали себя великолепно. Окружающая чудная природа, сытый желудок и усталость от непрерывной тяжёлой работы на время заслоняли мучительные думы о Доне и доме. Особенно радушно относились к казакам старики – свидетели кампании 1877-1878 годов.
Через три недели получили первое жалованье с расчётом по 30 левов за каждый рабочий день. Денег оказалось вполне достаточно, чтобы уплатить за довольствие, и ещё у каждого осталось кое-какая экономия. И в дальнейшем от каждой получки оставалось немного денег, на которые казаки стали понемногу одеваться. Каждый, главным образом, спешил приобрести длинные сапоги, так как в достаточной степени надоели английские ботинки с их обмотками и крагами».
Любая армия, даже та, которая оказывается в изгнании, начинается с внешнего вида, и командование казачьих частей, в том числе и гундоровского полка, изо всех сил стремилось этот внешний вид привести в порядок. Об этом свидетельствует и такая выписка из приказа, датированного октябрём 1921 года:
«Начиная с 1 октября 1921 года, будет производиться отпуск денег на починку обуви, одежды и белья по наличному числу чинов по 40 левов на человека. На эти цели деньги на руки не выдавать, а только на организацию починочных мастерских и заготовку построечных материалов».
По военно-хозяйственной терминологии того времени материалы для пошива обуви и одежды называли построечными материалами.
Было и так, что этой сфере полковой жизни наносился немалый ущерб. И это опять же всё отражалось в приказах по полку:
«В ночь на 16 декабря 1921 года в городе Пловдиве был уничтожен пожаром барак, где была расположена сапожная мастерская Донского гундоровского полка. Причём во время пожара погибли казённые инструменты, сапожные материалы и вещи казаков.
Не усматривая из материалов дознания признаков какого-либо уголовного деяния, а равно дисциплинарного проступка, утраченные инструменты – две пары колодок, один рашпиль, один рантовой нож и рантовую коляску – исключить из описи имущества полка».
Внутренняя организация гарнизонной жизни в частях Донского корпуса оставалась довольно жёсткой. Сохранилась информация о том, что в населённых пунктах, где размещались казаки, назначались патрули. Командир Донского гундоровского георгиевского полка генерал-лейтенант Гусельщиков Андриан Константинович был объявлен комендантом столицы Болгарии города Софии по казачьим войскам. Казакам, выезжавшим за пределы своих гарнизонов, выдавались отпускные и командировочные удостоверения. Приказ по Донскому корпусу от 23 сентября 1921 года регламентировал этот вопрос так:
«В отпуск могут быть уволены не более пяти процентов личного состава части. Отпуск на срок не более одного месяца. При этом в городе Софии отпускные и командированные могут находиться не более десяти дней. Уволенные в отпуск исключаются с довольствия, но остаются в списках части и получают жалованье в течение месяца».
В начале 1922 года была проведена одна из многочисленных реорганизаций частей Донского корпуса. Но гундоровского полка она особенно не коснулась. Нахождение казаков в рядах столь знаменитого полка придавало им уверенности, что они не останутся на обочине жизни. В приказе № 2 от 6 января 1922 года генерал Абрамов отмечал:
«Донской гундоровский георгиевский полк зачисляется на все виды довольствия наряду с другими частями армии. В список полка должны быть включены только военные чины и семьи, прибывшие с острова Лемнос. Донской атаман приказал на предстоящий в январе сего года в городе Пловдиве казачий съезд назначить по одному представителю от штаба корпуса и от каждого полка».
Съезд этот состоялся. Принял, как всегда это делалось в таких случаях, обращения, которые дышали ненавистью к установленной в России советской власти. Рассмотрен был также вопрос о прикомандированных, беженцах, инвалидах и пенсионерах.
Дело в том, что хотя генерал Абрамов Фёдор Фёдорович и указывал в приказе по корпусу, что полки ставятся на все виды довольствия, но в действительности это самое довольствие они зарабатывали себе сами. Прикомандированные только числились в списках, но довольствия в большинстве своём не получали, а работали на разных работах у болгар самостоятельно. Инвалидов было принято решение поддерживать из специально созданных в частях так называемых «инвалидных» капиталов. А вот пенсионеры, не способные работать по возрасту и состоянию здоровья, должны были содержаться из двух источников: из средств казны Русской армии и средств частей (если таковые имелись). Из всего этого видно, что на тот малюсенький заработок, который складывался у казаков, было ещё и немало всевозможных отчислений, и это, конечно, казаков не радовало. Вот такой получался социализм с «казачьим лицом», но только на чужбине.
Самый, пожалуй, интересный архивный документ, свидетельствующий о жизни казаков-гундоровцев на болгарской земле, – это небольшие фотографии казаков полка на добыче угля. Такие работы назывались державными, то есть для государственных нужд.
Подпись под фотографиями лаконична: «Теперь они не воины. 5 июня 1921 года гундоровцы прибыли на державные рудники «Перник».
Дальше идёт описание местности и условий труда казаков. Шахты по-болгарски называли «минами»: «…Вся холмистая местность изрыта шахтами-туннелями. Есть даже разработки угольных пластов на открытой поверхности земли, освобождённой на протяжении большой площади от глины и посторонних пород. Гундоровцы в числе трёхсот человек работают исключительно на рудниках «Гладно-Поле» и «Царева Круша».
На другом снимке – группа казаков и офицеров-гундоровцев на, так называемой, аккордной работе. Здесь же даётся описание сути этих аккордных работ.
«Группе из четырёх человек предоставляется возможность вывезти в течение восьми часов произвольное количество вагонеток земли. Четыре человека должны набить, нагрузить и отвезти на расстояние 20-25 метров и высыпать под откос вагонетки с землёй. Каждая отвезённая вагонетка расценивается в 3 лева, и за 8 часов наши казаки вывозят на каждого по 18-20 вагонеток. Заработок в день – 50-70 левов. Это считается очень хорошим заработком, втрое больше сравнительно с «надничарами» – подёнщиками, которые получают 22 лева в день. Это служит для окружающих профессиональных рабочих болгар предметом зависти и часто – напрасных вожделений».
Эта же информация, только в более пространном виде, была изложена на страницах газеты «Казачьи думы» от 13 августа 1922 года. Автором статьи был полковой священник Михаил Шишкин и называлась она «На чужбине. Из жизни гундоровцев».
«Недалеко от столицы Болгарии находится большой и весьма благоустроенный государственный болгарский рудник «Перник». На этом руднике, жемчужине Болгарии, работают несколько тысяч рабочих, из которых примерно одна тысяча русских.
Русские – это, в том числе, донские казаки, входящие в состав гундоровского полка, прибывшие сюда из Александрова – Видина, где они около года работали на новостроящейся железной дороге.
Здесь они живут в двух больших светлых и чистых бараках. Живут своей родной казачьей семьёй все вместе: казаки, офицеры и начальники.
Их почти двести человек. Но можно с уверенностью сказать, что все они подробно знают биографии один другого, поэтому привыкли уважать и ценить каждого и снисходительно относятся к слабостям ближнего.
Взаимная услуга и поддержка составляют главную и очень ценную особенность жизни гундоровцев. Если кто-то физически слаб или недомогает, ему помогают как члену единой семьи.
Такая сплочённость и солидарность гундоровцев создала отличное о них мнение рудничного начальства как о группе прекрасных работников.
Даже некоторые из большевиствующих рабочих болгар, видя такую спайку и работоспособность казаков, прониклись к ним должным уважением, и один из них даже выразился:
– Мы видим, Россию покинули хорошие и честные люди – труженики.
Свободное от работы время казаки проводят за чтением газет и писем с Родины. Чтение писем с Родины – это целое событие в казачьем бараке. Тесным кольцом окружают казаки читающего, и весь барак, затаив дыхание, слушает весточку с далёкого Тихого Дона».
Что же писали родственники казакам? Перечитаем их письма ещё раз. Казаки плакали, когда слышали строки из писем, в которых рассказывалось, как их родственники встречали великий праздник Пасхи весной 1922 года:
«Даже на Пасху, в этот великий день, когда раньше в каждом доме столы ломились от яств, в этом году испекли пасху пополам с макухой, посвятили у попа, из-под полы принесли домой и стали разговляться. Отрезали по кусочку пасхи. Поели, поплакали и встали. Нечем было больше разговляться».
Или другое письмо: «Дорогой сыночек! Ты пишешь, что ты разговлялся хорошо, а мы разговлялись так: в одной руке – ложка с борщом постным, а другой рукой слёзы утирали. Причина голодовки кроется не только в недороде хлеба. Ведь голодают даже те местности, где был собран хороший урожай, но весь был забран развёрсткой. Вот в этой-то развёрстке и кроется главная причина голода. Страшась этой развёрстки, каждый, естественно, стремится засеять как можно меньше, только для себя. Приходит осень, и всё засеянное «для себя» также забирают под гребло и оставляют на каждую душу только по фунту».
Нелёгкой была жизнь гундоровцев на чужбине, но всё же они не голодали. 5 января 1922 года был издан приказ командира Донского корпуса, в котором о положении дел в казачьих частях на тот период говорилось так:
«На случай зимней безработицы для обеспечения безработных ассигнованы средства. На местах групповых работ приняты меры по улучшению быта войск. Открыты околодки (медицинские пункты), оборудованы мастерские, организованы читальни, выписаны газеты. Выделены средства для содержания училищ. Несмотря на то, что болгарское правительство доселе отказывало в денежных отпусках, удалось увеличить установленные на 1 сентября 1921 года денежные отпуска из своих сумм и провести ряд мер по улучшению тяжёлых материальных условий чинов армии. Это стало возможным, прежде всего, благодаря той помощи, которую оказали вы, господа офицеры и казаки!
Растёт осознание общей необходимости общими силами на чужбине сохранять военную организацию, во что бы то ни стало. И даже в условиях трудной и чёрной работы вы сохранили величие воинского духа. Низкий вам поклон!»
Комментировать содержание этого приказа нет необходимости.
