Я выбираюсь ползком на берег – песок из-под рук вымывает, ладони увязают словно в болоте. Я сбрасываю рюкзак и ложусь спиной на песок, чтобы немного отдышаться. Взгляд устремляется в темное небо. Звезды только начинают просыпаться, их слишком мало, чтобы найти знакомые мне созвездия. Промокший рюкзак лежит поблизости. От него струйками разбегается вода.
Рядом, копируя меня, ложится Фелкисопа. Девушка подкладывает руки под голову и вздыхает, втягивая свежий воздух.
- Здесь не так плохо, как ты думаешь, — она старается выглядеть дружелюбной. И даже искренне улыбается. Ее серые глаза, как и у остальных сирен, не кажутся презрительно холодными.
- Это не мой дом, — отвечаю я ей отстраненно.
Сирена выглядит не сильно старше меня. Ее вьющиеся светлые волосы красиво рассыпались по песку. Серебристое платье обтянуло девушку, будто вторая кожа. Фелксиопа похожа скорее на Афродиту, чем на смертоносное существо, способное одним голосом убить человека.
- Аквамарин, Фелксиопа, поднимайтесь. Мы будем ждать вас в гнезде, — в небе молнией проносится Аглаопа и исчезает из поля зрения.
Фелксиопа подскакивает на ноги, резво оборачивается в птицу и взмывает в воздух. А я переворачиваюсь на живот, пытаясь понять, куда мне надо подняться.
Все сирены устремляются к верхушке скалы, что возвышается громадой надо мной. Голова назад так не откидывается, чтобы разглядеть верхушку.
- И как я должна туда попасть?! – сажусь на колени и складываю руки рупором, чтобы новоявленные родственники меня услышали. – Напоминаю, я не умею летать!
Со скалы вниз срывается одна из сирен, в которой я вновь узнаю Фелксиопу.
- Прости, я забыла. Здесь есть ступени, — она ударяется босыми ногами о песок, возвращая человеческий облик. – Пойдем, я покажу.
Ступени вырублены в скале и вьются серпантином. Вначале подниматься легко. Я бодро шагаю, мокрый рюкзак стучит по спине. Через несколько пролетов осмеливаюсь взглянуть вниз и вздрагиваю. Высоко, а перил нет. Да еще луна едва освещает мне путь.
- Ты чего к стене жмешься? Страшно? – оборачивается Фелксиопа, не заметившая вначале, что я отстала.
- Нет, — вру я, отлипая от каменистой стенки.
На самом верху, где дыхание захватывает от высоты, меня встречают остальные сирены. Они снисходительно хлопают в ладоши, приветствуя новую родственницу.
- Проходи, — улыбается доброжелательно Аглаопа, но улыбка натянута и холодна. – Ты, верно, устала. Можешь поспать немного.
Я захожу внутрь пещеры, в которую меня так галантно пригласила главная сирена. В темноте сложно что-то различить. Но я вижу только одно большое гнездо, свитое из веток и прутиков. Пахнет мокрыми перьями и сыростью. Однако, здесь теплее, чем снаружи.
- Что это? – так и замерев на пороге, бормочу я.
- Гнездо. Мы здесь спим, — спокойно поясняет мне названная мать, которая до сего момента практически не проявляла интереса к моей персоне.
- Это шутка, да? – я пытаюсь понять, серьезны ли слова сирен, или они просто решили испытать меня.
- Ничуть. Ложись, — Аглаопа покрывается перьями, ее стройные ноги обтягивает грубая кожа, на пальцах проступают когти.
Обогнув меня, сирены друг за другом, потешно ковыляя на птичьих лапках, забираются в гнездо, садятся, прячут головы под крылья и замирают. А я так и продолжаю стоять у входа, не в силах поверить в происходящее.
Они ведь могут выглядеть как люди, так почему живут, словно дикие курицы?
- Так ты идешь? Я оставила тебе место рядом с собой, — вынув голову из-под крыла, требовательно произносит старшая сирена.
- Я… дай мне еще две минуты, — бормочу еле слышно. Аглаопа недовольно нахохливается и опять убирает голову под крыло.
А я остаюсь стоять при входе. С улицы дует холодный ветер. На небосводе уже вспыхнули звезды.
Сейчас ведь не так много времени. Где-то часов девять, может, чуть больше.
Тетка, наверное, сидит в гостиной, смотрит какую-нибудь передачу по телевизору, пытаясь отвлечься от дурных мыслей. Я не думаю, что она могла быстро забыть, что сегодня я пожертвовала собой. Или она сейчас вместе с Деном, Виталиной и Диной пьет согревающий травяной чай в светлой кухоньке?
Что же действительно делают они все? Размышляют ли, как вызволить меня отсюда, или уже и думать забыли, что я существовала в их жизни? Одной проблемой у них стало меньше.
Глупо так считать, конечно. Не могли же они выкинуть меня из головы так быстро?
А где-то там, возможно, сидят рядом мои родители и тоже глядят на это чужое небо чужого мира.
Я поднимаю голову и смотрю на незнакомые мне созвездия. К горлу подкатывает ком. А на глазах выступают слезы, но ветер быстро их высушивает. Как долго я здесь пробуду? Неужели, теперь это гнездо – мой дом на оставшуюся жизнь?
По небу пролетает что-то большое, шумно хлопая крыльями. Тень от существа накрывает меня, стоящую на краю пещеры. Испуганно отхожу назад под покровительство каменных стен. Оставаться на улице в непривычном мире жутко. Кто знает, какие твари тут водятся еще. А так я хоть могу быть уверена, что сирены смогут меня защитить.
Рюкзак оставляю у прохода – он все равно мокрый и холодный, толку-то от него. Хорошо бы вещи еще достать, но это будет утром. Мой сарафан уже успел подсохнуть на ветру, пока я взбиралась наверх, так что ночую я сегодня в нем. И могу только надеяться, что не замерзну.
Аккуратно перелезаю через край гнезда и, стараясь не шуметь, протискиваюсь сквозь спящих сирен. Они сгрудились небольшой кучкой, теплыми боками касаясь друг друга. Так что мне приходится даже потревожить некоторых, чтобы пробраться в центр к Аглаопе, которая вновь высовывает голову.
Женщина, не отрывая взгляда, смотрит на меня. И ее глаза жутко сверкают в темноте.
- Мы научим тебя превращаться, так что скоро ты поймешь, что так спать намного удобнее, нежели как это делают человечки.
Я не нахожу ничего лучше, как свернуться клубком на соломе, подложив под голову руку.
Засыпаю почти мгновенно, в полудреме едва ощущая, как что-то теплое накрывает меня сверху.
Последняя мысль, которая успевает вспыхнуть искрой в сонном мозгу: «Не забыть, что они смертельно опасны. А я нахожусь среди убийц. Не забыть, кто я и что здесь делаю».
***
Теплая вода ласкает ступни. Руки отчего-то не слушаются, а ноги, кажется, одеревенели. Мое серебристое платье липнет к влажному телу. Прохладный ветер не в состоянии унять жжение на нежной бледной коже, которое вызывают прямые солнечные лучи.
Я пытаюсь подняться, но получается плохо. Только взгляд упирается в прекрасную перламутровую ракушку, важно сверкающую своими боками. Такая наверняка придётся по душе Фелксиопе. Она очень любит вплетать в волосы красивые вещи.
Сажусь на песке и оглядываюсь, отстраненно вертя в руках найденную ракушку.
Пляж, огороженный от остального мира утесом. Тропинка тонкой извивающейся змеей ползет наверх. Мне кажется, я была уже здесь однажды, может, несколько сотен лет назад совсем маленькой?
У кромки воды по всей протяженности пляжа валяются водоросли, мертвые медузы, обломки и мусор, будто недавно был шторм.
Хмурюсь, силясь что-то вспомнить. Что-то важное.
Вспышка боли заставляет меня вернуться в воспоминаниях на несколько часов назад.
***
Волны с неистовой силой бьются о наш дом – скалу, на вершине которой гнездо. Мои сестры кричат, кружа над пиком. Их вопль тонет в грохоте грома, оглушающего меня, и сотрясающего все вокруг.
Я знаю, что оно грядет. Там на горизонте уже виднеется его гигантский силуэт. Нашему миру скоро придет конец.
Я жмусь к крылу матери, как испуганный птенец. Да я и есть. До смерти напуганный воробей. Хлещут струи дождя, становясь стеной между нами и тем существом, что неумолимо приближается сюда.
Мама говорила, что я уже многое умею и знаю. Но времени не хватает, чтобы мне удалось постичь все. Они не рассчитали. Он пришел раньше.
- Одна ты не справишься с ним, — мама прижимает меня крылом к себе, а я утыкаюсь в ее теплую мягкую шею.
- У меня ведь есть вы. Вместе мы сможем, — но мне и так ясен ответ. Я слишком наивна. Девяти сиренам не удастся противостоять Ему.
- Лети к человечкам. Они должны помочь, — она подталкивает меня к краю, к буре. – Лигейя и Молпа вы летите наперерез чудовищу!
Командный голос моей матери звучит в момент затишья, так что две сестры срываются с места и уносятся далеко за стену дождя, где высится жуткий силуэт.
Я подхожу к краю, делаю еще шаг и некоторое время просто падаю камнем вниз, почти у самой воды расправив черные, как уголь, крылья. Такой цвет оперения есть только у меня, как и разноцветные глаза. Мама говорит, что они такие, потому что я так и не смогла определиться, какая из стихий моя. Воздушная или водная.
***
Видение проходит так же быстро, как и началось. Я снова сижу на пляже среди обломков и смотрю перед собой. Они ведь не могли погибнуть?
Но я помню, что сказала мне мама. Нужно найти человечков. Они помогут.
Поднимаюсь, пошатываясь. Найденную раковину продолжаю сжимать в кулаке, словно она может защитить меня от дурных воспоминаний. Тропинка дается с трудом. Ноги скользят по глинистой поверхности, а рукам не за что уцепиться. Но я выбираюсь и замираю, удивленно разглядывая первое в моей жизни поселение.
Совсем недалеко, словно рукой можно дотянуться, стоят домики, огороженные заборами. У них в садах растут яблони, груши, черешни. Я люблю фрукты, только мы очень редко их едим. Обычно наш рацион — это рыба.
Дорога проходит сквозь небольшое поле, сплошь в сухих кустарниках и колючих растениях. Я ступаю осторожно, боясь повредить ноги.
Когда дохожу до домов, все еще не могу придумать, как привлечь внимание жителей. Но мне это оказывается не нужно. Со второго по счету участка выбегает женщина. Взъерошенная, с полным удивления и радости лицом. От нее пахнет булочками и молоком с медом, а еще отдаленно горем.
- Мореночка! Вернулась! – она пытается меня обнять, но я отстраняюсь. – Почти месяц прошел, а ты живая!
Она ухитряется потрепать меня по и так взъерошенным волосам.
- Извините. Вы меня с кем-то спутали, — пытаюсь быть вежливой, ведь мне от этих людей нужна помощь. – Меня зовут Аквамарин. И вы должны мне помочь.
