Путешествия давно перестали быть уникальным опытом. Это в условных "Московских новостях" конца девяностых могла появиться колонка, единственным информационным поводом для которой было путешествие автора в условный Дрезден. "А потом я вернулся домой и на вокзале увидел рассыпанный по перрону мусор и понял, что никогда России не бывать чистой Европой..."
Кстати уж про мусор - а вы заметили, что Москва как-то незаметно стала самым чистым городом Европы? Есть в этом что-то нервное - когда у женщины муж абьюзер, она ему слова сказать не может, а все драит, драит полы. Нет, никогда России не бывать расслабленной, небрежной Европой...
Потом путешествовать стали все. Жадно хватать, пожирать пространство с его камнями и травами, как голодный Дэвид Бурлюк.
Потом все резко насытились.
И когда постишь фотку, условно, из какого-нибудь городка на островах, вся лента тут же хором - о, Санторини, мы тут были, тесно, скучно, жарко, но да, вид.
Потом почти все путешествовать перестали. За редкими исключениями.
И каждый путешествующий теперь - как разведчик. За ним следят ревниво, втайне радуясь, если что-то у путешественника идет не так. Вот у кого-то пожары в Турции. Вот кого-то не пустили на самолет без ПЦР.
Путешествие в России никогда не было просто путешествием. Это всегда что-то большее. Это бегство. Это свобода. Это пробник смерти (тебя нет дома, значит тебя как бы совсем нет).
Это возвращение к детству - всегда как будто немного пионерлагерь.
И когда ты путешествуешь - ты как будто все время должен писать отчет воображаемому оперу. Где был, что видел, с кем разговаривал и о чем.
И главное, свести баланс - так там лучше или хуже?
А иногда вдруг раз - и попускает. Приезжаешь в Санторини и лень доставать телефон из кармана, просто смотришь на море и эти сахарные домики, а думаешь вообще о своем. Или даже не думаешь.
Иногда хочется просто прожить день - и оставить его себе.
Ваш
Молчанов
Наша мастерская - учебное заведение с 300-летней историей, начавшейся 12 лет назад.
С вами все в порядке! Удачи и вдохновения!
