— Значит, вас зовут Галина? — ещё раз переспросил для поддержания разговора хозяин квартиры.
— Да, — доедая вчерашний суп, ответила женщина.
— А меня — Леонид Матвеевич. Вы кушайте, кушайте. Не стесняйтесь.
— Спасибо. Вкусно.
— А к чаю у меня есть пряники.
— Мм... Сто лет так не ела.
Кержаков смотрел на Галину, а сам почти не ел. Мужчине, безусловно, было интересно, как его гостья оказалась в той ситуации, в которой находится сейчас. Но он не торопился с расспросами, да к чему они нужны? Главное — то, что сейчас делает он сам.
— Как хорошо, когда есть тот, кому можно помочь, правда? — Леонид Матвеевич и дальше пытался поддержать разговор. — А то я наварю вечно мно-о-ого — через несколько дней выбрасывать приходится. Есть-то некому!
— Люблю пряники, — скромно и не по теме сказала Галина.
Леонид Матвеевич улыбнулся. Сам он был образованным и начитанным человеком. Однако его всегда привлекали простые и добрые люди.
— А отчество как ваше? Простите, если посчитали меня любопытным.
— Галина Степановна, — просто ответила женщина.
Несмотря на то, что гостья не имела собственного дома, от неё не исходил какой-либо неприятный запах. Одним только этим качеством Галина Степановна очень понравилась Кержакову.
— Вы извините, Леонид Матвеевич, мне пора, — поставив почти пустую кружку чая на стол, сказала женщина. — Спасибо, вы очень вкусно готовите. Вправду говорят, что мужчины — лучшие повара.
Галина привстала.
— А знаете что, — привстал вслед за ней Леонид Матвеевич, — может, вам нужно воспользоваться ванной или ещё чем-то. Я ведь вас не тороплю.
— Ну что вы, зачем мне вас обременять.
— Вы меня совсем не обременяете, поверьте. Мне даже приятно. Не стесняйтесь, Галина Степановна.
— Хорошо, — согласилась гостья. — Если вы от чистого сердца предлагаете, я согласна.
— Ну... тогда проходите в ванную, а я вам принесу чистую одежду и полотенце.
— А...
— Это одежда моей мамы. Я не стал её выбрасывать после её смерти. Кстати, она должна подойти вам по размеру.
— Хорошо, спасибо.
Пока Галина приводила себя в порядок, Кержаков всё размышлял: «Интересно, есть ли куда ей идти? И спросить-то неудобно. Вдруг она не хочет, чтобы кто-то знал... А зачем тебе это? — неожиданно обратился он к самому себе. — Неужели тебе понравилась эта женщина? Не путаешь ли ты жалость и другие чувства, старый пень? Ох, не торопись, Леонид Матвеевич, не торопись.
После принятия водной процедуры Галина ушла. У Кержакова не хватило смелости и, как он считал, наглости предложить ей остаться и переночевать. Возможно, это и к лучшему...
***
На следующий день Галина вновь была в гостях у Леонида Матвеевича. Они просидели и проговорили за кухонным столом аж три часа кряду. Перед уходом гостьи в дверь квартиры постучали.
Это был участковый Горкин — тот самый служитель закона, который контролировал порядок, в том числе, и в доме Кержакова.
— Здравия желаю, Леонид Матвеевич, — отдал честь государственный работник.
— Надо же, вы запомнили, как меня зовут! — усмехнулся хозяин квартиры, но в дом всё же впустил.
— Да, это моя работа. Извините за вчерашнее, вас у меня много — не всегда получается всех запомнить.
— Понимаю, с каким же вопросом пожаловали?
— Будьте добры, ваши документы.