"А между нами снег" 59 / 58 / 1
Лиля не стала дожидаться, пока Фариз приберётся в комнате. Она взяла сына на руки и вышла на улицу. Непривычно было в саду у Авдотьи. Высокий неприступный забор как-то давил, пугал. Лиля чувствовала себя в западне.
Её сын Иван с того дня, как они прибыли сюда, перестал быть спокойным ребёнком. Он часто оказывался от еды, капризничал, похудел, но вытянулся, вещи стали маленькими. Выехать из имения было невозможным, а попросить Авдотью купить новые вещи для сына Лиля постеснялась.
Отцовский шёпот так и гудел в голове: «Не пей! Не пей!»
В глубине сада Лиля заметила плетёный навес. Одна сторона навеса была огорожена такой же плетёной стенкой, как и крыша. Если идти со стороны дома, то невозможно было заметить, что там кто-то сидит. Лиля присела на скамью, прижала к себе сына. Облокотилась о стенку. Закрыла глаза.
Ненадолго Лилю сморил сон. Иван тоже уснул, уткнувшись носом в её грудь. Сколько Лиля помнила своё материнство, то так всегда и было. Иван на руках и спит у неё на груди.
Иногда, правда, его место занимал плачущий Матвей. После кормления Матвея у Лили очень болела грудь. Так болела, что собственного сына кормила со слезами на глазах. Но деваться было некуда, Ярина работала, а ребёнка нужно было чем-то кормить.
Всё это осталось в прошлом, как страшный сон. Но один страшный сон сменялся другим, третьим, четвёртым…
Лиля открыла глаза, вытащила из кармана маленькое зеркальце. Взглянула на себя: опухшие глаза, морщинка на переносице, плотно сжатые губы.
Лиля давно разучилась улыбаться. Как будто она была уже не способна на это. Чаще улыбка была одним уголком губ, из-за этого Лиле стало казаться, что её рот еле заметно перекошен в одну сторону.
Пристально разглядев себя в это зеркальце, тяжело вздохнула. Шёл восемнадцатый год. Она хорошо помнила, как выглядели восемнадцатилетние девицы на балах, на ярмарках.
Лиля не была похожа на них. Она охарактеризовала себя как старушечку с сохранившимся молодым лицом.
И в этом неприступном имении у Лили не могло быть другой жизни: только страх, смирение, и игра по чужим правилам.
Она спрятала зеркальце в карман, опять закрыла глаза. И вдруг услышала голоса совсем рядом.
Один голос она узнала сразу, это была Авдотья. Второй голос был незнакомым. Какой-то незнакомый акцент присутствовал у говорящего.
Они общались больше шёпотом, но иногда в порыве, видимо, злости, Авдотья вскрикивала:
— Нужно завести собак. На них проверять всю пищу. Всех слуг по возможности распустить. Тело Фариза захоронить в лесу.
Лиля задрожала.
«Что же случилось с Фаризом?» — думала она.
Стала прислушиваться к шёпоту, но Авдотья и её спутник начали отдаляться. Лиля выглянула из-за стенки, Иван проснулся и закричал.
Мгновенно рядом с ней оказалась Авдотья. Её глаза были бешеными, она не ожидала увидеть тут Лилю.
— Ты что тут делаешь? — спросила она как-то строго, раздражённо. Хотя раньше её голос всегда был ангельским.
Голос… Авдотья, оказывается, могла играть им, как актриса. И Лиля впервые ощутила на себе её наигранность.
Она посмотрела любовнице отца в глаза, и вдруг вспомнила, что советовал отец. Смотреть в глаза всегда и везде. Лиле только вспомнилось, что Фариз в последнюю их встречу ни разу не посмотрел на неё, а Авдотья смотрела сейчас в упор. Она как будто хотела испепелить Лилю своим взглядом, развидеть её под этим навесом.
Злость и раздражение читались и в мимике, и во взгляде.
— Я просто отдохнуть присела, — произнесла Лиля виновато. — Тут так хорошо, и Ваня заснул.
— Тут только для меня есть место, немедленно вставай. Это очень дорогой навес. Я никому не позволяю прятаться под ним и за ним. Все это знают и никогда сюда не ходят.
— Но я… — Лиля начала оправдываться, — я не знала этого, просто гуляла по саду.
Глаза Авдотьи сверкали ненавистью.
Лиля встала со скамьи, Авдотья посмотрела на неё сверху вниз и вдруг улыбнулась. Стала прежней гостеприимной хозяйкой.
Лиле стало не по себе. Наигранность, неискренность — всё это характеризовало теперь эту женщину.
— Прости, — пропела Авдотья, — я раздражена немного. Фариз пожелал уйти из имения, хочет стать вольным художником. Я не вправе его задерживать.
Лиля тотчас вспомнила, как Фариз говорил, что он беглый и ему нельзя за пределы имения. А Авдотья пыталась сейчас убедить Лилю в другом. Она не предполагала, что Лиля слышала про похороны Фариза.
— А я без него, как без рук, — продолжала Авдотья, — он заменяет тысячу слуг. Может сделать то, чего не сделает никто. А ещё…
Авдотья слегка покраснела, замолчала. А потом произнесла, продолжая краснеть:
— Он очень хорош в постели… Монголов у меня ещё не было.
Авдотья приобняла Лилю и прошептала:
— Ты зря бережёшь себя девонька… Я скоро поеду в город. Могу взять тебя с собой, пойми, без развлечений ты сойдёшь с ума. Без мужской ласки ты станешь старой. Посмотри на меня!
Авдотья покрутилась перед Лилей, сделала несколько танцевальных движений.
— Мне сорок семь. И я ещё очень даже могу вскружить голову кому угодно. Ты тоже можешь это. Твоя молодость — твоя сила перед всеми. Пользуйся ею. Если бы я сидела так, как ты, серой мышкой, то уже давно меня съели бы черви. Будь волчицей, Лиля, судьба у тебя такая. И никому не доверяй, даже мне. Ты же меня совсем не знаешь. Может, я убить тебя хочу, и прибрать к рукам всё твоё наследство. А знаешь, почему не убиваю?
Авдотья засмеялась так громко, что Иван опять заплакал.
— Потому что у тебя ничего не осталось, — Авдотья произнесла это с какой-то издёвкой.
Лиля смотрела на неё испуганно.
Но та быстро похлопала её по плечу, словно хотела взбодрить и прошептала:
— Я же играю, Лиля. Не обращай внимания. Мне бы на сцену… Иди в дом, я сегодня ночевать не буду, мне нужно ночью сделать кое-какие дела. Не забудь запереть дверь, чтобы в моё отсутствие Иван Григорьевич не причинил тебе боль.
Оказавшись в доме, Лиля стала бояться каждого шороха. Она часто оглядывалась назад, прислушивалась, присматривалась. Когда отец бесцельно бродил по гостиной, она всё пыталась встретиться с ним взглядом, но не выходило.
Иван Григорьевич не замечал её вовсе. Как будто Лили не было рядом с ним. И Лиле стало казаться, что её на самом деле и нет вовсе на этом свете, что всё это сон, который не заканчивается.
На ночь она всё-таки заперлась в комнате. Отец приходил, стоял под дверью, даже постукивал пальцами, словно просил разрешения войти. Но Лиля не открыла.
Продолжение тут
Библиотека с моими рассказами здесь