Кристину пришлось отпустить. Она клялась, что ничего не помнит, и никакой угрозы для нас не представляет. И мы решили, что проще сделать вид, будто ничего не произошло. Я хотела взять и забыть о случившемся, жить дальше спокойно жизнью, только ничего не вышло.
Иннокентий и другие индиго не хотели покидать голову. Они занимали мои мысли каждый день. И даже на парах я не могла успокоиться. Тогда я стала листать фотографии с информацией из папки. Конечно, можно было забрать папку из тайника, но я все еще считала, что это не благоразумно.
Каждый вечер перед сном я вспоминала указ Иннокентия – отыскать остальных индиго. Я не могла понять для чего это нужно, что даст мне этот поиск. Я не хотела, чтобы с ними случился какой-нибудь «несчастный случай» как с Борисом.
Поэтому я не решалась отправиться на их поиски. Просто просматривала имена, изучала способности.
Прошло около недели после той поездки. Статью писать я не стала, испугалась, что неизвестные убийцы могут меня найти.
Я лежу в своей кровати и пытаюсь уснуть, но сон все никак не приходит. Зато приходит сообщение с неизвестного номера. Беру в руки мобильник и, щурясь, читаю три слова адресованные мне.
«Клео, помоги Ире».
Возможно, приди это сообщение на неделю раньше, я бы сочла это за шутку или вообще не обратила внимания. Кто-то неизвестный знает мое имя. И меня начинают одолевать сомнения, стоит ли действовать по указке невидимки. Первый порыв – проигнорировать. Я никого не трогаю, и меня не трогают.
Но потом понимаю, что не смогу себе простить, если из-за меня погибнет кто-нибудь еще.
- Хоть бы сказал, какой именно Ире надо помочь, - бурчу я, начиная листать фотографии страниц, чтобы отыскать индиго с именем Ирина.
И нахожу двоих.
Самойлова Ирина Сергеевна. Сейчас ей почти тридцать должно быть. Наверняка сменила фамилию и перебралась в другую квартиру. Да и как ее теперь узнать? На снимке — ей десять. Каштановые длинные волосы, острый нос и улыбка Моно Лизы. Способность странная — замораживает предметы.
Моськина Ирина Дмитриевна. Восемнадцать лет. Вот эта еще может жить с родителями. Говорит с животными.
Миссию по спасению планирую на вечер следующего дня, ведь пары никто не отменял. Но утром в шесть часов меня будит очередное сообщение
«Сейчас же! Помоги ей!»
«Да какой именно?» — шлю ответное смс. Но оно уходит в никуда.
Одной ехать совсем не хочется. Все же я не бессмертная. И моя способность то хочет работать, то не хочет.
- Эдик. Привет. Сорри, что разбудила. Нужна помощь.
- Не разбудила. Крис в универ собирается, я тоже уже встал.
- Все еще не вспомнила?
- Нет, по-прежнему уверена, что ни на кого не работает. Так что ты хотела? Какая помощь?
Я рассказываю ему о сообщениях. И Эдик на удивление быстро соглашается.
- Дай мне Крис на минуту.
- Клео? Что ты хотела? – раздается в телефоне ее голос.
- Отметь меня на парах, плиз, — прошу подругу и, не дожидаясь вопросов, кладу трубку.
С Эдиком мы встречаемся в метро на Арбатской.
- Не пыталась с ним как-то связаться? Позвонить? Написать смс?
- Самый умный что ли? Конечно, я попыталась. На смс он не ответил. А позвонила, абонент не абонент.
- Значит, кто-то хочет, чтобы мы помогли неизвестной Ире. У нас таких две, правильно? И одной из них восемнадцать, другой тридцать. С какой начнем? С восемнадцатилетней?
- Тебе только молоденьких подавай, — фыркаю я. — Поехали.
Как только мы выходим из метро на улицу, меня тут же кто-то толкает в бок и отбирает рюкзак.
- Лови! — худой мальчишка перебрасывает его огромной черной псине, и несется вперед, ловко уворачиваясь от идущих пешеходов.
- Стой! — только и успеваю крикнуть я, ошеломленно останавливаясь.
Эдик бросается вслед за мальчишкой. Тому легко скрыться в толпе. Неприметная темно-синяя куртка и черная шапка, надвинутая на глаза.
Я решаю последовать за дворнягой. «Вы знаете, меня ограбила собака», - проносится в голове сценка, где я рассказываю полицейскому об ограблении. Слишком нереально и даже смешно.
И собака, и мальчишка бегут примерно в одном направлении. Через некоторое время псу удается скрыться от меня. И я звоню Эдику, пытаясь выяснить, где он.
Эдику почти удается нагнать наглеца, но тот скрывается в одном из дворов. Когда я нагоняю парня Кристины, вора уже не видно, как и огромной черной дворняги.
- Скинул тебе геометку. Паршивец удрал, я едва его не догнал, - бурчит в трубку парень.
Мы оказываемся в соседних дворах, и я довольно быстро нахожу Эдика.
- Много важных документов было в твоей сумке? — интересуется Эдик, все еще оглядываясь по сторонам.
- Да он пустой почти. Телефон и ключи в карманах, как и проездной. Ну, может, пара тетрадей и рублей сто мелочью, — пожимаю плечами. — Обидно очень. Мне нравился этот рюкзак. Да и конспекты заново придется переписывать.
Несколько листьев облетает с соседнего дерева, заставляя меня вскинуть голову.
- Вон он! — я вижу того самого воришку, сидящего на ветке.
Его глаза встречаются с моими, и в них отражается неподдельный ужас.
- Сумку отдай или я вызову полицию! — предупреждаю я.
- Вызывай! — звонкий голосок больше похож на девчачий. — Все равно ничего не докажешь! Сумки твоей у меня нет! Как и вещей из нее.
Меня начинает разбирать злость. Какой-то малолетка глумится надо мной. Эх, жаль, у меня нет способности к полетам, так бы взлетела и надавала ему пинков.
- Просто отдай мой рюкзак! Там конспекты. Даже денег нет. Что тебе с него?
- Продам! И пива себе куплю. А Волку жратвы.
Эдик отодвигает меня в сторону, прекращая перепалку, и подтягивается на руках, слегка неуклюже взбираясь на сук.
Воришка корчит рожу и с ловкостью обезьянки взбирается еще на несколько веток.
- Сейчас я ему задам!
- Ирка! Снова ввязалась в какую-то авантюру?! — около дерева появляется бабка. — Молодой человек, и вы туда же! На дерево! Что эта дурында опять натворила?
Ирка? Так наш вор, это девушка?
- Она украла мой рюкзак, — жалюсь я старушке. - А там конспекты. Мне же потом от преподов влетит.
- Все расскажу твоим родителям, дурында! Слезай оттудова, пока не навернулась и шею себе не сломала!
- Баб Маш! Да что вы чес слово! Не лезьте, куда не просят! Не родители они мне! Приемные! — Ирка скрещивает руки на груди и хмурит брови.
И тут меня осеняет. Собака, понимающая воришку, имя Ирки.
- Извините, не подскажите, какая фамилия у этой девушки? — прошу я, как можно более вежливо.
- Колганова она, хотя не признает.
- Моськина! Моя фамилия Моськина! А с этими Колгановыми у меня ничего общего! — Ирка не на шутку разозлилась. Что не так у нее с приемными родителями сложно было понять.
Пока Эдик спускался вниз, мне удалось расспросить Марию Ивановну — баб Машу — об Иркиной жизни. Старушка – друг семьи. Ирку воспитывать даже не пытается. А родителей ее жалко. Хоть приемные, а к девочке со всей душой относились. Ни чем не обделяли. Хорошую одежду покупали, карманные деньги давали. Репетиторов оплачивали, на кружки водили.
- …И так радовались, когда ее забирали. Говорили, мол, умненькая такая, с животными хорошо ладит. То собачка к ней подбежит, то кошечка. Раз животные любят, значит, не может быть плохой. А оно вона как вышло. Приучила пса своего воровать. Из дома по нескольку раз сбегала. Находили то в лесах, то на заброшках, — баба Маша никак не может успокоиться. Всю душу мне уже излила о судьбе этой девушки.
- Мне надоело. По тебе плачет обезьянник, — грозно говорит Эдик и вскидывает трубку к уху.
- Стой, я придерживаю его за плечо. Это она нам нужна.
- Эта вот? И ее мы собираемся спасти? Воровку?
Я не знаю, как отвязаться от этой бабушки, чтобы поговорить с Иркой без свидетелей.
- Уведи старушку в сторону, я попытаюсь поговорить, — бросаю Эдику и с ловкостью белки залезаю на первую ветку.
Ирка ухмыляется и даже не двигается с места. Думает, наверное, что мне слабо. Вот только она даже не догадывается, что несколько лет назад я занималась в секции скалолазания.
Помню, как в школе, классе в одиннадцатом уже, поспорила с мальчишками, что смогу по тонкому дереву взобраться к одному из них на балкон. Тогда я выиграла две тысячи и была этим очень горда. Правда, руку ободрала, но для меня победа оказалась важнее какой-то ссадины.
И сейчас Ирка не успевает даже придумать пути отхода, как я оказываюсь на соседней с ней ветке. Девушка испуганно оглядывается по сторонам и делает попытку подняться еще чуть выше, но ветки там уже слишком тонкие и начинают трещать, как только она пытается подтянуться.
- Бежать некуда, смирись. Я просто хочу с тобой поговорить.
В это время Эдик внизу уводит старушку к лавочкам у подъезда.
- И что ты хочешь? — Ирка окидывает меня оценивающим взглядом.
Она стягивает с себя шарф и мальчиковую шапку. Из-под шапки выпадает длинная русая коса, а лицо девушки оказывается очень красивым, хоть его и портит шрам на щеке.
- Ухты, может у тебя под курткой и джинсами платье? — усмехаюсь я.
Ирка поджимает губы, и я понимаю, что угадала.
- Ну, так? – она приподнимает брови и рукавом обтирает нос.
- Мы просто шли тебя предупредить. Тебе грозит опасность, - начинаю, но прерываюсь, натыкаясь на усмехающийся недоверчивый взгляд. — Хорошо…
Вытаскиваю из кармана джинсов нож-кредитку, разворачиваю ее и режу ладонь.
Глаза Ирки округляются, когда девушка видит, как рана затягивается.
- Как видишь, у меня тоже есть спосбности. Не знаю, помнишь ты или нет, но лет десять-двенадцать назад, ты училась в специальной школе. Для детей, с паранормальными способностями. Детей-индиго. Оттуда тебя и забрали твои родители.
- Почти ничего не помню. Помню там мальчик упал сверху на забор. А еще был кабинет с животными, которые приветствовали меня, когда я заходила. Мышки-песчанки вставали на задние лапки и качались из стороны в сторону при виде меня. Это было здорово. Мне было пять.
Когда девчонка вспоминала про класс с животными, ее лицо приобрело спокойное, мечтательное выражение. Но потом она снова насупилась, как будто захлопнула створки на окне, ведущем вглубь ее души.
- А я только недавно узнала, что училась там. И мой дар проявился только сейчас. При мне убили человека, которого я до шести лет считала своим отцом! А я его даже не вспомнила, потому что мне заменили воспоминания. И родители у меня тоже приемные. И я их люблю, хоть и знаю теперь, что они мне врали всю жизнь. Ирка, они мне даже имя сменили! Но я пришла тебя предупредить. Кто-то начал убивать таких, как мы. Кто-то охотится за нами. Сегодня мне пришло сообщение, чтобы я помогла тебе. Вот мой номер. Если тебе что-то покажется странным – звони. Меня, кстати, Клео зовут.
Девочка берет мой листок с номером и скрупулезно убирает его в карман. Я начинаю спускаться, но останавливаюсь, чтобы сказать еще несколько фраз.
- Твой дар просто замечательный. Будь осторожна, хорошо? И звони, пожалуйста!
Я слезаю еще на пару ветвей вниз, а потом спрыгиваю, ударяясь пятками о землю, и вскидываю голову вверх, слыша Иркин голос.
- Эта баба Маша! Она никогда не заходила к нам. Просто знает меня и все. Мне она никогда не нравилась!
- Может, узнаешь о ней у родителей? А мы подождем тебя здесь? – предлагаю я. Мне жалко Ирку, я могла бы стать такой же, не измени Борюсик мои воспоминания.
Девчонка спрыгивает следом за мной, уже срывается с места, но вдруг останавливается.
- Твой рюкзак. Он у Волка в конуре. Только он тебя не подпустит. Дождись меня, я отдам, - Ирка касается моей руки. - Спасибо, что пришла предупредить.
- Таким как мы надо держаться вместе, — я подмигиваю ей.
Ирка уходит.
А я понимаю, что руку в месте пореза сильно жжет. Как будто я только что снова провела по почти зажившей ссадине лезвием.
Ко мне подходит Эдик.
- Ты чего с таким кислым лицом стоишь? Девчонка не захотела слушать?
- Рука болит. Не затягивается, кровоточит. Только вот заживала при Ирке, а потом перестала. А где баба Маша?
Эдик пожимает плечами.
- Увидела, что Ирка идет домой, и предложила проследить за ней. Как будто эта девица сама не сможет дойти до квартиры.
А если Ирка права и баба Маша хочет ее убить?
- Эй, что такое? — удивленно спрашивает Эдик.
Я срываюсь с места и бегу к подъезду, в котором скрылись Ирка и старушка.
- Она может ее убить!
- Кто? Ирка бабку? — не понимает Эдик.
- Нет! Бабка Ирку.
Дверь оказывается заперта.
Эдик отталкивает меня в сторону и очень сильно дергает дверь. Магнитный замок на двери оказывается не настолько надежным. Мы вбегаем в подъезд.
— Ирка! — воплю я. — Ирка!
Как можно было вот так упустить убийцу вместе с жертвой. Но мы ее только что предупредили, надеюсь, девчонка успеет спастись.
Я уже собираюсь подниматься по лестницам, но Эдик меня останавливает.
- Погоди. Ты не исцеляешься. Если она вооружена, то, лучше, я пойду. А ты здесь подождешь, пока способности снова не появятся.
Его слова звучат разумно.
- Клео, у тебя есть что-нибудь, чем можно защититься? — Эдик взволнован. Впервые он может спасти человека от убийцы. А сейчас стоит и беспокоится, прежде всего, о моей безопасности.
- Нож-кредитка, — говорю я. — Сойдет. А ты? Как ты собираешься ее спасти? Оружие хоть есть?
- Я нож упер с твоей кухни. Ты не против, надеюсь?
Машу на него руками, поторапливая. А сама остаюсь стоять на лестничной клетке с ножом-кредиткой в кармане.
Через несколько минут доносятся неясные крики. Бежать и помогать? Или остаться здесь и ждать неизвестно чего?
Мну кредитку в руках. Надо решиться. Но страшно. Страшно погибнуть? Или увидеть, что там происходит?
Не выдерживаю. Бегу наверх. Кто-то стучит в дверь.
- Ирка, открой! Я смогу тебе помочь! — это Эдик. Когда он видит меня, то тут же требует, чтобы я звонила пожарным.
Из-под двери валит дым.
- Что происходит? — набирая номер, спрашиваю я.
- Эта старуха, я видел, как она забежала в квартиру, за Иркой. Потом послышался шум. И вот теперь дым. Никто там не отзывается.
- Так выбей дверь! — требую я и сама от безысходности бью ее плечом. Плечо отзывается тупой болью.
Эдик отводит меня в сторону. Он разбегается и врезается в металлическую дверь. Жалобно стонет и вправляет выбитый сустав, кривясь от боли.
- Не вариант. Стоит ждать пожарных. Знаешь, мне кажется, мы не успели бы. У бабки был отличный план.
Мне что-то не дает покоя, но я пока не могу решить, что именно.
Когда приезжают пожарные, из окон квартиры вырываются такие языки пламени, что того гляди, охватят соседние помещения.
Я сижу на лавочке у подъезда и разглядываю зевак. Все они думают, что это случайность. Простое возгорание. Да, погибла девчонка, но и что с того. С кем не бывает. В следующий раз они будут осторожнее с приборами и газовой плитой.
Около подъезда останавливается труповозка. Из дома выносят два тела, в черных мешках и кладут их в машину. Около машины сидит огромный черный пес и жалобно скулит. Я решаюсь подойти к нему. Знаю, что это и есть тот самый Волк.
- Эй, привет, — говорю я собаке, когда машина отъезжает. Пес удивленно поворачивает голову в мою сторону и смотрит пристально в глаза. — Меня Клео зовут. А ты Волк?
Я сажусь рядом с собакой на корточки и протягиваю несмело руку в сторону морды. Волк страшный, кажется, что в любой момент может укусить. Вообще-то раньше я обходила таких собак за километр, дабы не нарывать на неприятности, а теперь сижу рядом и протягиваю руку, не сильно опасаясь, что мне оттяпают пальцы.
Пес склоняет голову набок. Могу поклясться, но мне кажется, что он понимает меня.
- Ирка сказала, что мой рюкзак у тебя в конуре. Можно я его верну?
Волк встает и, оглядываясь на меня, идет в сторону ветхой, почти развалившейся, собачей будки. У нее он останавливается и снова смотрит на меня. Неужели хочет, чтобы подошла?
- Клео, поехали? — от наваждения меня отвлекает Эдик. Он все так же спокоен. Только что закончил давать показания по поводу пожара и пришел за мной.
- Я должна вернуть свой рюкзак. Он у пса в будке.
Эдик бурчит что-то невнятное, но идет следом за мной. И как только хочет заглянуть в будку к Волку, пес начинает скалить зубы. Его шерсть встает дыбом. Лапы принимают боевую стойку. Того гляди набросится.
- Эдик, лучше отойди, — говорю я, оттаскивая парня от будки.
- Эй, Волк, ты же мне разрешил забрать рюкзак? Почему мы не можем его взять?
Волк перестает скалиться и уступает мне дорогу, отходя в сторону, но все так же недовольно смотрит на Эдика.
Я пожимаю плечами и, сгибаясь, вытаскиваю сумку из конуры. Собака на меня даже не реагирует. Вся ее злость направлена на Эдика.
- Я смотрю, животные тебя не очень любят, — пытаюсь выдавить из себя привычную ухмылку, но получается с трудом. Не могу поверить, что на мне еще одна смерть.
- Просто мы не очень поладили с его хозяйкой сначала, вот он и скалится.
Накидываю рюкзак на плечо. Не задумываясь, треплю пса за ухом и иду в сторону метро, скорбя о судьбе Ирки. Сгорела заживо. Убита прямо у нас под носом. Несправедливость. Как я могла это допустить? Надо было самой бежать и не рассчитывать на Эдика. Может быть тогда смогла бы что-нибудь сделать.
- Не кори себя, — замечая мое настроение, советует Эдик. — Ты пыталась. И смотри, кто нашел себе новую хозяйку.
Волк целенаправленно идет за мной. То отстает, то снова догоняет и тычется носом в ногу.
- Но я не могу взять тебя с собой. Как ты на метро поедешь? — говорю я псу, а тот словно понимает. Он поджимает уши и останавливается. — Хорошо. Раз уж ты вернул мой рюкзак, придется купить тебе поводок и намордник. Извини, дружище, но иначе никак.
Так у меня появляется новый необычный друг, который на дух не переносит Эдика. Пес даже позволяет надеть на себя намордник.
Я знаю, что Волк будет мне постоянно напоминать о девушке-индиго, которую я не спасла, но он же и будет давать мне силы, спасать других. Ведь теперь я не смогу просто так закрыть глаза на убийцу, охотящегося на таких, как я.
