Одно дело, когда актриса играет отрицательную роль – по замыслу режиссера и сценариста, она и не должна вызывать у зрителя положительных эмоций. Тоже касается и неоднозначных женских персонажей, умышленно планируется, что кто-то из зрителей будет им симпатизировать, в крайнем случае оправдывать, а кто-то и прямо осуждать.
К последнему случаю относиться, например, великолепная роль Светланы Дружининой (у нее вообще сложные актерские работы) в «Дело было в Пенькове». С одной стороны, жестка она слишком, с другой борется за свое. Здесь резкий контраст с Майей Менглет -Тоней, уж если тракторист Матвей к той тянулся, то такой как я, и подавно бы сох. Тоня похожа на девушку, с которой можно и прозу Пришвина обсудить и поспорить о преимуществах кастильской системы престолонаследия перед салической. Это между рабочими разговорами о севообороте и общих вопросах лечения крупного рогатого скота, разумеется. А вот Лариса… такую Кастилию покажет, что не возрадуешься – «Иди работать, трубадур недоделанный. Мизерабль!»
Но совсем другое, когда героиня задумывается как сугубо положительный персонаж, а по факту получается что-то иное. И порой иногда слишком сильно бросается в глаза, а другие персонажи все равно по сценарию ведут себя так как будто перед ними милая крошечка-хаврошечка.
Любимый с детства телефильм «Большая перемена» - отрицательных героинь здесь нет, все вроде бы положительные, но как раз с самого детства смущали меня два женских образа. С первым персонажем попроще, это Светлана Афанасьевна, мною она всегда воспринималась как девушка положительная, вот только донельзя нудная, унылая и склонная к депрессии, что в целом смазывало ее симпатичность. Зато это все компенсировалось гиперактивностью Ганжи, иногда даже думалось, что парень и ищет приключений (вполне допустимых и невинных, кстати), потому как дома у него тоска зеленая.
А вот «положительная» Полина это нечто совсем уже страшненькое. Начнем с внешности – говорю, разумеется, только об образе, созданном Натальей Гвоздиковой, а не о ней лично. В отличии от мягкой печальной красоты Светланы Афанасьевны, в красоте Полины спрятано что-то змеиное. Причем не завораживающе-змеиное, как у «женщин-вамп», а неприятно змеиное. Я в юности не очень понимал, почему Ваня и Нестор вокруг нее вертятся, чисто личный взгляд - Светланой Афанасьевной я мог бы увлечься, а вот Полину обошел бы настороженно по широкой дуге. Красива, но… что-то плохое. И это уже заметно по ее поведению.
Сначала она бросает Ваню Федоскина ради Нестора, он ее почему-то заинтересовал. Для Ивана это как ушат холодной воды, мало того, что совершенно неожиданно, без объяснений – ему ведь еще и предлагалось оплатить это веселье. Но Ваня умеет держать удар, надо сказать. Поведение Полины в этом эпизоде по отношению к Федоскину, по меньшей мере странное, если не сказать подлое.
Впрочем, Нестор Петрович вскоре получает возможность всецело оценить на собственной шкуре дарования своей подруги. Ее выхватывание заветного места в аспирантуре - это верх иезуитского «мастерства». Подленько так и со вкусом, Полина приземляет воспарившего было в облака Нестора «фейсом об тейбл». Если бы их связывало только шапочное знакомство, я, может быть, даже и порадовался за Полину – Нестора при некоторых обстоятельствах стоило бы и проучить, слишком уж он самоуверен, не говори «гоп», пока не перепрыгнешь. Но он же ее молодой человек, не то что влюбленные, а и просто друзья, так себя друг с другом не ведут – после таких номеров и дружба кончается.
В открытую Полина играть почему-то не хотела, а ведь она точно знала, что победит и вырвет местечко у своего недотепы, знала, что вот-вот козырной туз Нестора превратится в шестерку, да еще и упивалась этим. Даже старенький профессор, как выяснилось, не знал о свежих правках, внесенных в толстый том. Ну, а после всего – эдак невинно - «Ты что, обиделся на меня?» Не на что обижаться, и правда, сам дурак.
Нестор действительно оскорблен, но не самим фактом поступления Полины в аспирантуру - как она утверждает, а ее нечистой игрой. Впрочем, сформулировать этого Нестор не может, а скорей всего просто не хочет, и Полина тут же бросается в атаку- «И это ты называешь любовью? Кому я поверила?». Классика – изображая жертву. Доверился-то ей сам Нестор, но так же, как и Ваня ранее, он слишком благороден, что бы поставить зарвавшуюся Полину на место.
В финале Нестору с его внезапно возродившимся «счастьем» остается только посочувствовать, а вот за Ваню Федоскина только порадоваться: кажется, он тоже научился иезуитствовать - «Я бросаю тебя», и вышел сухим из воды, сосватав Нестора своей бывшей подруге, ведь у него был такой хороший учитель – она сама, Полина. Не понятно лишь одно - умышленно ли режиссер вставил это странное поведение Полины, как подводный риф, до которого зрителю нужно было самому додуматься, или же считал, что такие отношения нормальны?