Ярина лежала на траве в саду. Сверху на её теле примостился крошечный малыш.
Иногда он дёргал ножкой и громко сопел. Спал…
Глаза Ярины были закрыты, руки расставлены в стороны.
Лиля остановилась рядышком и замерла. Рассматривала эту картину. Непривычно было видеть Ярину такой странной, такой очень худой.
И малыш был под стать своей маме. Только кожа и маленькие косточки. Лиля невольно погладила свой живот и обратилась мысленно: «А каким родишься ты? Кто ты?»
Лиля пока не испытывала чувств к своему будущему малышу. Никогда не разговаривала со своим животом. Она слышала, как Ярина пела колыбельные ещё неродившимся детям. Но сама так не могла. А сейчас, увидев крошечного мальчика, ей захотелось заглянуть внутрь себя и познакомиться со своим ребёнком.
— Не могу надышаться, — сказала вдруг Ярина так неожиданно, что Лиля от страха попятилась назад.
Ярина не шевелилась, не открывала глаза, только губы слегка подрагивали. Лиля промолчала.
Солнце садилось быстро, и в темноте уже невозможно стало разглядеть мамыньку.
— Останусь тут на ночь, — произнесла Ярина, — ночи нынче тёплые. А к утру, как свежо станет, вернусь в дом. Иди, Лиля, всё хорошо у меня.
Лиля покачала головой и произнесла:
— Никуда я не пойду, тут буду, с тобой. Сяду неподалёку на скамье.
— Тебе отдыхать нужно, Лиля, — голос Ярины был таким заботливым, таким добрым, что Лиле захотелось поплакать. Но она сдержала в себе этот порыв. Не до успокаивания Лили было сейчас мамыньке.
Лиля примостилась на лавочке в саду, прилегла на неё, и уснула. Проснувшись утром, наблюдала такую картину: Ярина лежала на боку, а рядом с ней на траве, присосавшись к груди, причмокивал крошечный ребёночек.
Лиле было зябко. Севшая поутру густая роса щедро намочила одежду. Дрожа от холода, Лиля удивлялась тому, что Ярина даже не шевелится, лежит себе на мокрой траве.
Дожидаться пробуждения мамыньки Лиля не стала. Медленно пошла по саду в сторону дома. Вот уже неделю как тянул живот. В такие моменты Лиле было тревожно.
Иногда живот становился каменным, и от этого неприятного ощущения невозможно было избавиться. Лиля пощипывала его, поглаживала до тех пор, пока не наступало расслабление.
Малыш после этого начинал активную жизнь внутри. И Лиле казалось, что он сейчас пяточкой или ручкой проделает отверстие и вылезет из своего тесного домика.
Вот и сегодня утром было как-то не по себе. Живот то становился каменным, то расслаблялся мгновенно.
Лиля еле дошла до дома, присела на крыльцо. Сил идти дальше совсем не было. Вышедшая на крыльцо горничная посмотрела на Лилю и произнесла:
— Лилия Ивановна, да на вас лица нет. Никак рожать собрались? А чего вы тут сидите-то? В комнату нужно, давайте я вам помогу.
Горничная пыталась взять хозяйку под руки, но сил встать у Лили не было.
И тогда горничная с громким воплем заголосила:
— Лилия Ивановна рожает.
И мгновенно тишина превратилась в шум. Где-то рассвет приветствовали петухи, где-то охала Мария Савишна, бормотала что-то Ольга. Громко кому-то командовал Павел.
Брат взял Лилю на руки и понёс в дом. Для Лили всё было каким-то непонятным. Незнакомые руки трогали её живот, волосы. Она приоткрыла глаза и увидела Марию Савишну. Та вытирала платочком выступившую испарину на лбу Лили.
Ольга держала Лилю за руку. Крепко держала. Вцепилась словно мёртвой хваткой. Как ни странно, боль от того, что Ольга вцепилась в руку, как-то перекрывала другую боль, ту, что сейчас охватывала всё Лилино тело.
Из-за большого количества людей, что сейчас окружали Лилю, она изо всех сил сдерживала крик, который упрямо рвался из груди.
Лиля кусала свою нижнюю губу до тех пор, пока не почувствовала во рту солёный привкус. А потом все куда-то подевались. Наступила пугающая тишина. Лиля прислушивалась к этой тишине, и только потом, через некоторое время до неё стали доходить обрывки фраз:
— Мальчик…
— Ой, как похож на Богдана…
— Не нашей породы…
И вдруг Лиля стала чувствовать своё тело, начала ощупывать себя руками. Живот куда-то исчез.
— Очнулась, лежи, не шевелись, ребёнка опрокинешь.
Лиля и не заметила, что у неё на груди лежит крохотный комочек. Всё было почти так же, как у Ярины в саду. Только не на траве, а в комнате.
Лиля улыбнулась, слегка дотронулась до спинки, нащупала ручки. И заплакала. Её переполняло такое объёмное счастье, что оно не умещалось внутри. Вырывалось слезами и криком, который так упорно Лиля прятала в своей груди. Сейчас, почему-то ей стало всё равно, что её услышат.
Мир теперь состоял только из неё и её малыша.
Лиля то проваливалась в сон, то просыпалась. Так умело подкладывала малыша под грудь, словно выкормила уже десятерых. Кормить было больно, прикусывая и без того уже измученную нижнюю губу, Лиля справлялась с неприятной болью в груди.
Всё наладилось только через три дня. Ушла вся боль. Малыш ел всё время. Лиле казалось, что он ни на секунду не отлипает от неё. Звонкое причмокивание было для Лили, как пение птиц.
В комнате постоянно кто-то находился. То Мария Савишна учила, как правильно держать малыша, то Ольга всё норовила забрать племянника из Лилиных рук и понянчить. То Павел. Он был особо настойчив. Всё подсовывал Лиле какие-то бумаги. Лиля расписывалась, не читая их.
— Это для покупки новых пород, это вознаграждение новому ветеринару, это на покупку кормов, это для участия в конкурсах, это взнос для скачек.
Лиля размашисто ставила своё согласие.
Спросила как-то у Марии Савишны про Ярину, та ответила:
— Безумная ваша Ярина так и валяется в саду с вечера до утра. А утром приходит в дом и сидит опять, как мышь. Что с неё взять. Сошла с ума, как ребёнка потеряла. Но один-то у неё остался. Тонкий, как кишка колбасная. Руки-ноги висят как плети. Голова с маленькое яблоко. Примотает его к себе и носит туда-сюда.
Мария Савишна говорила с пренебрежением и какой-то ненавистью.
А Лиле стало обидно, что Ярина ни разу к ней не пришла. Она не знала, что это Мария Савишна запретила Ярине навещать Лилю.
— Ты, может, какая-то больная. Выглядишь плохо. Заразу нечего разносить. Лилия Ивановна только родила и слаба, сиди у себя и помалкивай, — сказала Мария Савишна Ярине, которая поутру возвращалась домой.
Ярину охватывала обида. Ей очень хотелось побыть сейчас рядом с Лилей, посмотреть на её малыша. Порадоваться тому, что всё хорошо закончилось. Но она не смела противиться воле Марии Савишны. И радовалась тому, что её не выгоняют из дома.
Продолжение тут
Другие мои рассказы здесь