Роман «Звёздочка ещё не звезда» глава 74
Второго января на работу Татьяна Ширяева шла как на праздник. Она уже и забыла о конфликте с Семёном Семькоз, а только и думала о том, слышали бабы с работы её поздравление по радио, или нет, а если да, то какой на них это произвело эффект. Но, так как она сама в себе была уверена, то уже заранее торжествовала, представляя восхищённые возгласы и взгляды коллег.
Пройдя проходную, она рассталась с мужем, вскоре её окликнула Зоя Костина:
— Танька, погоди-и!
Ширяева остановилась, улыбнулась коллеге и приветливо прокричала:
— Привет, Зойка!
— Привет, звезде́нь радиостанции!
— Слыхала что ли?! — для вида переспросила Татьяна и расплылась в улыбке, блеснув своими белоснежными зубами.
— А то нет… — ответила Зоя, а потом с обидой спросила, — А чего нас-то не поздравила?
— Так я когда писать-то письмо стала и подумала, что сильно-то длинное кто читать на радио будет — это же слушать замаешься.
— Так оно, но досадно.
— Ничё, ты, Зойка, не переживай — я теперь завалю их письмами, пускай работают, им за это зарплату платят.
Вдвоём они вошли в цех, в раздевалке встретились с Тоней Семькоз. Тоня поздоровалась с Костиной и сделала вид, что Ширяеву не замечает, та тоже прошла мимо, задрав голову к верху и виляя своей достопримечательностью. Костина сразу смекнула, что что-то произошло и первой шутя спросила:
— Тонь, вы так Новый год у Таньки отметили, что теперь друг друга не узнаёте?
— Да, как оказалось, что я её не знала, а теперь и вовсе знать не хочу, — фыркнула Тоня раздражённо.
— Твой дурак с погонами начудил, а я-то причём? — возразила Татьяна, — Я вас как путных к себе в гости позвала, честь оказала, а он тут же кляузы строчить начал, прямо за столом. Ни стыда, ни совести, и как только таких земля держит, не понимаю. — она стукнула себя рукой по груди, сокрушаясь, — А Нюрка-то мне — ближе, чем родные сёстры.
— Девки, вы чего? — спросила Зоя, глядя на своих коллег.
— Да её рыжий чёрт моего мужа оговорил ни за что, а она со всеми на это повелась: стоило моему Сенечке анекдот в записную книжку записать.
— Ну так он ведь политический был, — уточнила Ширяева.
— И что, кого сейчас этим удивишь — времена не те. Твой Самовар всё просчитал, рыльце-то, потому что его в пуху. Хотел от нас избавиться, вот и избавился.
— Чего?! — Татьяна было набросилась на Тоню с кулаками, но Костина встала между ними. — Если б не Зойка, так я бы у тебя последние космы повыдирала, — она махнула рукой, — да мараться не хочется.
— Да ты уж с Ванькой своим замарана по самое не хочу. Он у тебя в школе за девчонками в толчке подглядывал, да сам провалился по пояс, прям под этот толчок. Вот смеха-то было!
— Да ну?! — не поверила ей Татьяна.
— А ты у своего рыжего чёрта спроси, пусть поделится впечатлениями.
…Татьяна с трудом дождалась обеда, чтобы всё выпытать у мужа: правду или нет сказала Тоня. Она, встретив его у здания заводской столовой, сходу наехала на него и взяла за грудки:
— Говори, паразит, проваливался в школе в очко или нет?
— Ты чё, Тань, так это когда было-то, нашла что спросить…
— Значит было дело, подглядывал…
— Было и что? Все подглядывают, а мне просто не повезло, ботинки по мокрой траве заскользили и прямо влетел как на лыжах, сам не ожидал такого. Бабушка меня потом так майской крапивой отходила, ботинки-то выбросить пришлось.
— Вань, ты больной?
— Да нет, ты чего, Тань? — Иван смотрел на жену не понимая, почему она так реагирует на его признание. — Это ж давно было.
— Было-то давно, а запашок-то от тебя до сих пор разит. Вань, ну разве же это нормально так себя вести: тебе без малого тридцать пять, а ты до сих пор, то на тараканов охотишься, то паутину стряхиваешь. Тебе без разницы хоть старуха, хоть молодуха, лишь бы подсмотреть.
— Так это нормально, Тань, я ж мужик. Семькоз-то старше меня, а тоже в школе этим грешил. Если б списывать ему не давал, так он до сих пор бы школу не окончил. Ему и майора-то из-за меня только дали… — проболтался Иван хвастливо и замолчал.
— Как это из-за тебя? — переспросила Татьяна с нескрываемым любопытством.
— А вот это я тебе сказать не могу…— заинтриговал он её, и посоветовал, — Забудь, что услышала, если жить хочешь.
— Ты мне угрожаешь что ли?
— Нет, только предостерегаю.
— На что — это ты намекаешь, а? — Татьяна задумалась, в голове её крутились версии одна за другой и вдруг взглянув ему пристально глаза, задала вопрос. — Уж не агент ли ты КГБ?
— Нет, только сын кагэбэшника.
Она вздохнула, зачерпнула варежкой снег, сжала его в комок и швырнула в сторону раздражённо, а потом искренне предложила:
— Вань, давай тебя к психиатру покажем, а?
— Чего? — вытаращил он глаза.
— Я не брошу тебя, если ты болен, честное слово, — заверила она.
— А если не болен, то бросишь что ли?
— А вот не знаю, Ваня, но чувствую, что-то ты юлишь — крутишься, как уж на сковородке, а почему — не понятно.
Иван вскипел:
— Да тебя саму бы показать психиатру не мешало: я-то в армии отслужил, а туда психов не берут, а вот ты-то не проверенная ходишь.
— Вот и поговорили: свалил с больной головы на здоровую… — Татьяна рванула в столовую, он последовал за ней, пытаясь оправдаться.
— Вчера по радио в письме на всю страну, низко кланялась мне — любимому мужу, а сегодня к психиатру меня отправить надумала. Вот и вся твоя любовь — всю страну обманула и меня тоже.
И Татьяне вдруг стало стыдно, она остановилась на крыльце у входа в столовую и пересилив себя, произнесла:
— Прости, Ваня.
И Ваня простил.
***
После новогодней ночи Алёнка сторонилась родителей. Татьяна заметила перемены в поведении дочки и связала их с подростковым возрастом. Но в душе её всё же закрались сомнения. Когда дочка отправилась мыться в ванную и только было налила в ванну воды и залезла в неё, Татьяна стала стучать в дверь, требуя:
— Открой, вместе мыться будем.
Алёнка не открывала, багровое пятно на левой груди, как клеймо болело, но она нещадно мылила мочалку и тёрла ей, словно могла смыть его с себя как грязь.
— Ты откроешь мне, или нет?! — кричала мать и чем дольше она кричала, тем больше бесилась.
— Нет, не открою, я уже немаленькая, — попыталась сопротивляться дочь, понимая, что если мать увидит последствия новогодней ночи, то ей не сдоброва́ть: обвинит её во всех грехах тяжких и слушать не будет.
— Я те дам немаленькая, скажу отцу, он дверь выбьет, тогда увидим — маленькая ты или нет.
— Вместе мыться негигиенично, ты что не знаешь этого, мам?
— Я те дам, негигиенично, сроду гигиенично было, а теперь так нет. Родной матерью брезгуешь, да? По-хорошему не понимаешь, будем по-плохому с тобой говорить. Я всё равно своего добьюсь, ты меня знаешь.
Алёнка насторожилась: от матери можно было ожидать чего угодно, слов на ветер она не бросала. И вдруг мать окликнула отца:
— Ванька, а Вань?
— Чего тебе?
— Вышибай дверь ванной, быстрее.
Алёнка выскочила из ванны, как ошпаренная и не обтираясь полотенцем, натянула на мокрое тело сорочку, а поверх неё халат. Выдернула пробку из сливного отверстия, чтобы слить воду.
— Зачем? — послышался недовольный возглас отца.
— Надо, вышибай дверь и не спрашивай, что-то с ней не то творится, чует моё сердце.
— Дверь новая, не дури, Тань, — попытался он уговорить её, боясь, что она увидит то, что видеть не надо.
— Я что, по-твоему, дура что ли? — психанула она, — Ты второй раз за день мне на это почти прямым текстом намекаешь.
Иван обнял жену с такой силой, что она не могла сопротивляться. Он шепнул ей в ухо:
— Пойдём, а, в нашу комнату.
— Дверь говорю, ломай. Не зли меня, Ваня, — пригрозила она и в этот самый момент, Алёнка открыла дверь и вышла из ванной.
— А чё это ты вышла? — спросила мать чуя подвох.
— А всё, я уже помылась. — ответила Алёнка и добавила в своё оправдание, — Мне врач запретил долго в ванне сидеть — это для сердца вредно.
— Тань, да отстань ты от неё, а? — попросил Иван и напомнил. — Что ты до неё докопалась — сама же говорила, что у нас счастливая полоса в жизни началась…
***
Перед отъездом в санаторий Алёнка с матерью пришла в поликлинику за справкой. Когда фельдшер Полина Павловна Круглова попросила раздеться до пояса, Алёнка испугалась и не знала, что ей делать, боясь позора.
— Раздевайся по пояс, что ты стоишь? — ещё раз попросила она. Алёнка дрожащими руками от предстоящего стыда, стала себя снимать кофту, блузку и осталась в майке.
— Майку снимай, — тебе же врач говорит, — прикрикнула Татьяна на дочь. Алёнка сняла майку и уже закрыла от страха глаза, ожидая вопроса:
— Откуда это у тебя?
Но вместо вопроса, почувствовала прикосновение фонендоскопа к своему телу. Она открыла глаза, не понимая, почему фельдшер молчит и увидела, что пятно исчезло, как будто бы его и не было никогда.
© 21.07.2021 Елена Халдина, фото автора
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данного романа.
Продолжение 75 Из крайности в крайность
Предыдущая глава 73 Первый день нового года
Прочесть роман "Мать звезды", "Звёздочка", "Звёздочка, ещё не звезда"
Прочесть Мысли вслух