ПРОДОЛЖЕНИЕ
Алексей пришёл домой со службы поздно вечером. Дома было тихо. Он с радостью убедился, что жена крепко спит. Вот и хорошо. Потому что он намеревался сбросить стресс самым правильным способом, которым пользовались многие мужики. Жаль только, что глупая жена не понимает таких вещей, а объяснять ей бесполезно. Ну не доходит до неё, что служба у него крайне нервная, поэтому и приходится нервы лечить. А жена, вместо того, чтобы поддержать любимого мужа, запрещает ему лечиться. Более того, вылила всё его лекарство. Очень некрасиво с её стороны. И расточительно.
Он достал принесённую бутылку и щедро плеснул в стакан. Тревожно прислушался. Его чуткий натренированный слух уловил какой -то шорох. Неужели баба проснулась и сейчас начнёт его пилить? Да нет, показалось. На столе он увидел красивую корзиночку, запертую на замок. Ключ, впрочем, лежал рядом.
Он с любопытством открыл корзинку. То, что надо! Прекрасная закуска, лучше и быть не может. Он взял в руки огурец. Присмотрелся. Потом нерешительно положил его на стол. Вытер руку об форму. По-видимому, он и вправду в последнее время слишком много работал. Опять же ночные дежурства добавили усталости. Вот он и переутомился настолько, что ему всякое стало мерещиться. Потому что, кажется, на огурец этот странный плод не очень похож. А похож на...
"Не может быть! Полная корзинка....."
Он мгновенно вспомнил о том, как товарищ замполит недавно рассказывал ему о психоанализе. Если мужчина видит в безобидных предметах нечто напоминающее далеко не безобидный, а очень даже похабный предмет, то это может означать только одно. Что у него есть склонность к тому, что в армии крайне не приветствуется. Зато приветствуется в шоу бизнесе. Неужели от алкоголизма он перешёл к голубизму?
"Это огурцы!" твёрдо сказал он себе. "Я вижу полную корзину вкусных упругих, приятных на вкус огурцов". Он зажмурил глаза и взял один.
"Руки свои убрал!" послышался тихий, полный угрозы голос.
Алексей в ужасе посмотрел на огурец. Огурец злобно смотрел на него. Разве это возможно? Но он явно видел, как пупырышки на огурце сложились в злобную ухмылку. А потом он цапнул его за палец.
Алексей вскочил с табуретки и дрожащими руками стал искать нож. Он боевой прапорщик, в конце то- концов. И его не напугает то, что и назвать-то в приличном обществе стыдно. Он не боится. Краем глаза прапорщик уловил какое-то движение. Из корзинки, выстраиваясь в боевой порядок, лезли остальные огурцы.
Издав тихий вопль, Алексей помчался в ванну, где и заперся. Так! Жена и товарищ майор были правы. Он допился. Правда, не до чёртиков, но какая разница. И ещё неизвестно, что хуже.
Стоя у двери, он напряжённо прислушался. На кухне послышался стук, а затем ругательства. Подождав пол часа, и собрав всю свою волю в кулак, он взял в руки гаечный ключ, валявшийся под ванной, и дрожащими руками отпер замок. Затем на цыпочках подошёл к кухне.
Огурцы опрокинули бутылку, и по очереди жадно из неё пили. Парочка залезла в стакан, и плавала там, как в ванной. Часть из них нетвёрдо лежало на боку, постоянно норовя перекатиться с места на место. Послышалась разухабистая песня
Далекоооо от больших городоооов,
Там, где нет дорогих бутикоооов,
Там другие люди живууут,
О которых совсем не поююют.
С чувством выводил самый большой огурец.
Алексей, не веря своим глазам, смотрел на невероятную картину. Он никогда и ничего не боялся, но то, что он перед собой сейчас видел, его подкосило. В буквальном смысле. И он упал в обморок, хорошенько приложившись головой о табуретку. Ибо есть же предел тому, что человек может вынести.
Послышались шаги. На кухню решительным шагом зашла Алёна, которая и не думала спать. Она спокойно собрала все огурцы до единого. Заперла их в корзину. Затем ушла вместе с ней.
Алёна вернулась через короткое время. На неё жалко было смотреть.
"Что ж я наделала-то" бормотала она про себя. "Бедная девочка, ей и так в жизни досталось. Нет мне прощения." Она всхлипнула.
А затем подошла к мужу и вылила на него воду из чайника.
Несчастный с криком сел, размахивая руками, как будто отгоняя от себя что-то.
Увидев жену, с облегчением разрыдался. На его лице наливался огромный синяк, полученный от соприкосновения с табуреткой.