- По мотивам повести Н.В.Гоголя "Вий".
Засушливое лето выдалось в тот год в Малороссии. Поля сохли без дождя. Сотник Горовой отбыл по делам в Киев, но вскоре вынужден был вернуться: ему доложили, что его молодая жена Ганна таинственно исчезла. Ушла и не вернулась.
Проклиная слуг, приставленных к жене, сотник гнал свою лошадь, пока та не упала замертво. Дальше Горовой шёл пешком, благо до хутора было рукой подать. Да что там шёл. Бежал! Но всё одно: пока добрался до родного дома, уж стемнело.
— Где, где она, моя горлинка? Не воротилась ли? Да как же вы эдакое допустили?! - с досады сотник смахнул все глиняные кружки и тарелки, что стояли в горнице на столе.
— Вот что, пан, выслушай, не серчай. — подал голос за всех козак Явтух. Панна Ганна не терпит, чтобы кто-то следил за нею. Ходила она всюду одна, редко брала с собою и Одарку.
— Одарку! Где Одарка? Привести её! — взревел Горовой.
Вскоре бедную девушку, совсем обезумевшую от страха, привели пану. Неожиданно для всех, суровый сотник рухнул перед ней на колени:
— Милая! Ты только скажи, где твоя хозяйка? Озолочу.
— Эх, пан, кабы я знала, сказала бы вам без утайки. Меня ужо вон — она бросила горящий взгляд на козаков, стоящих в дверях — "озолотили". Да так, что долго ещё на спине спать не могу... но пуще боли, не даёт мне покоя мысль о хозяйке! Я же тоже небось, глаз не смыкаю, всё думаю: где она, сердешная? - заплакала Одарка.
— Что ты знаешь? Прошу тебя, не бойся, говори. Я награжу тебя за обиду, что нанесли тебе мои козаки!
Одарка, хлюпая носом, начала рассказ:
— В тот день панна меня прогнала от себя. "Жди меня, Одарка, дома. Теперь я одна хочу побыть". Я не обиделась, но на душе было неспокойно. Весь день с утра хозяйка была молчалива и задумчива. Обычно шутит, разговаривает со мною, а тут, за целый день ни словечка. И я, простите, пан, ослушавшись, пошла за нею в лес.
— Ну! Ну! Не томи...
— Шла панна к лесному озеру. И я за нею... а после...
— Что, что после?! - схватил и начал трясти её Горовой.
Девушка вжала голову в плечи:
— Ветка сломалась. Панна обернулась, я спряталась, но дальше идти забоялась. Кабы она меня приметила, пришлось бы мне несладко. Ведь хозяйка не любит, коли ей перечат.
— Корова неуклюжая! Надо ж было потихонечку идти! — Горовой ещё сильнее потемнел лицом.
Тут к нему подошёл хлопчик и шепнул что-то на ухо.
– Пусть дожидается, я сейчас. — тихо ответил ему сотник. Он погладил по плечу рыдающую Одарку и дал ей рубль, после чего, не говоря ни слова, вышел из избы и зашагал в сторону заброшенной бани. За ним семенил казачок.
— Ты ступай, Микитка, назад. Я сам поговорю с ней. — сказал вполголоса сотник мальчику. И тот с большой неохотой повернул обратно.
В бане было темно. Лишь посередине лунный свет светлым квадратом лежал на дощатом полу.
— Здравствуй, Дмитро! - услышал он голос, который при обычных обстоятельствах нипочём не хотел бы слышать.
— Ну, здравствуй, Марьяна. Я же приказал тебе обходить хутор стороной!
— Таки я пойду?
— Обожди. Мне сказали, ты знаешь, где моя... — начал он, но старуха перебила его:
— Знаю. Травы я собирала, и ... — она замолчала.
— Говори, окаянная!
— Десять червонцев!
— Будут тебе твои червонцы.
— Нет. Ты червонцы мне сию минуту давай. А я тебе — это!
— Что?
В темноте она легко нашла его ладонь и сунула в неё что-то прохладное. То были серьги Ганны.
Сотник снял с уха тяжёлую золотую серьгу, перстень с пальца. Помявшись, добавил золотые серьги Ганны. Порывшись в широких шароварах, присовокупил к золоту три червонца.
— Вот, всё бери. Говори... Может статься, твои слова и не стоят ничего ?! Коли узнаю, что ты меня обманываешь — мои хлопцы тебя насмерть канчуками засекут!
Ведьма взяла золото, и шурша юбками, сказала:
— У лесного озера, в заброшенной охотничьей хижине она.
— Это за поганой рощей? — спросил сотник, но ответили ему лишь скрипнувшие петли. Явтучиха растворилась в ночи.
Через четверть часа сотник, взяв с собой четверых самых верных людей, мчался к лесному озеру, где в старом заброшенном доме и должна была находиться его Ганна.
Озерцо называлось Змеиным — по берегам его всегда было много ползучих гадов. Оттого и охотничья хижина была давно заброшена. Сотник первым ворвался туда, снеся хлипкую дверь и обомлел:
На столе, в грубом, кое-как сколоченном гробу лежала его Ганна. Обезумев, козак бросился к ней. Он нежно провел по лицу молодой женщины.
— Очнись, голубушка моя. Это я, твой Дмитро! Она что, спит? — обернулся он к товарищам.
Но те, сняв шапки, смотрели в пол, избегая его взгляда.
Тогда он, взяв Ганну на руки, понёс её домой. Ни разу не присел отдохнуть. На хуторе он приказал девкам омыть белое тело хозяйки, и уложить в кровать.
Ганна не подавала признаков жизни, однако и следов разложения не было. Она словно спала, хотя грудь её не вздымалась. Сотник послал за ведьмой. Ему нужны были разъяснения.
Её доставили не особо церемонясь: злой на неё Явтух здорово приложил её за старую обиду. И теперь, плюясь кровью, Марьяна скалилась в лицо пану и требовала Явтуха на растерзание.
— Я не за тем тебя звал. — сказал Горовой как можно мягче. — А друга моего прости: он маленько не рассчитал! - и сотник показал козаку кулак. — Я с тобой добром хочу...
— Знаю я ваше панское добро! — криво усмехнулась ведьма, держась за щёку и сплёвывая кровь прямо на расшитый половик.
Увидев это, Горовой поморщился, но тут же, словно опомнившись, посмотрел на неё почти ласково:
— Что с моей женой?
— Этого, пан, я знать не могу. Кто чары наложил, тот и снять их может. Я тут не при чём. Отпусти меня... всё тело болит. Вот проклятый Явтух, чтоб ему...
— Эээ, давай без этого. Скажи, как мне разбудить жену и я ничего не пожалею.
— Нет. Не можно! Не я чары наложила, не мне и снимать...
С полчаса помучившись, сотник велел бросить её в темницу.
Ведьму бросили в амбар, приставили охрану. Сотник распорядился не давать ей ни еды, ни питья. Днём шпарило так, что даже птицы молчали. Сотник приходил дважды, но каждый раз ответ был один и тот же: "Не можно."
— Отнеси ей воды, Голопупенко! А то неровен час помрёт, чёртова полюбовница. — распорядился сотник через два дня.
Когда вернулся Голопупенко, сотник сидел у постели жены, и глядел неотрывно на её лицо.
— Ну что там наша ведьма? Не образумилась?
— Померла она...— снял шапку козак.
В тот же момент ресницы Ганны дрогнули. Она открыла глаза, и удивлённо посмотрела на мужа.
— Ганна! Любовь моя! Наконец-то! — вскричал козак. — Да если бы я знал, что ты очнёшься, сам бы прикончил эту Явтучиху!
По лицу молодой жены пробежала тень.
— Дмитро... — улыбнулась она мужу. — О ком это ты?
— Да ведьма Марьяна, что помогла тебя разыскать, но не хотела будить, померла только что!
— Обещай, что её похоронят, как знатную женщину. Она жизнь мне спасла. — тонкий пальчик скользнул по обветренной щеке Дмитро.
— Как скажешь, моя горлинка! — сказал счастливый муж, беря её руку и покрывая поцелуями. — Всё будет исполнено!
