Всем утра доброго, дня хорошего, вечера уютного, ночи покойной, пламенная гамарджоба, или как вам угодно!
Среди комментариев к первой главе цикла «Житие Несвятого Николая Некрасова» нашёлся такой:
«Осподя... Да 99% персонажей в высококонкурентных сферах (бизнес, политика, искусство) с точки зрения этики, как бы это помягше. Те, кто с этикой, там вообще не выживают...»
То есть, если слегка пригладить мнение оппонента и применить оное к Некрасову, частная жизнь и некоторые не совсем благовидные поступки мастеров культуры и искусства по сути не так уж и важны, главное – их творчество. Мнение – не новое, чего там... И Пушкин ангелом не был. И Тургенев. И Толстой. И – применительно к нашим дням – Никита Сергеевич совсем уж зачудил... А ты попробуй – сними «Неоконченную пьесу..»! Слабо? Иными словами, так ли уж нам важно, что такой-то и такой-то классик третировал жену и строил ужаснейшие козни коллегам? Зато его роман в школе изучают. Как мне видится – судить не нам! Кто мы вообще такие?
Только вот в качестве небольшой ремарочки... помяну одного современного писателя – покойного уже Александра Николаевича Житинского, который реально поддерживал молодых авторов, печатая их произведения совершенно бесплатно в своём небольшом издательстве «Геликон» в серии «Другая проза». А уже «раскрученные» писатели платили ему тем же: например, Дмитрий Быков так же бесплатно отдавал ему свои новые (и старые) вещи. Но это я так, a propos... Хотя, признаться, побольше бы в нашей литературе таких, как Житинский!
Однако же, вернёмся к нашему герою! В конце прошлой главы мы оставили его молодым человеком, едва перешагнувшим порог двадцатилетия, всеядным автором, пишущим много, быстро, вероятно, не всегда хорошо (а, скорее всего, чаще – нехорошо), практически обо всём, оттачивая перо и ум прямо в рабочем процессе, позволяя себе судить, сообразуясь единственно с собственным вкусом, даже те сферы, в которых до того был откровенным дилетантом-неофитом. Театр, например. Пьеса г-на NN дурна, потому что пьесы Шекспира – лучше, их и надобно брать за образец. Роману г-на Z недостаёт картин действительности, характеры недостаточно прописаны, а действию не хватает занимательности. Поэтому в ту пору Некрасова крайне занимал своей весёлостью французский романист Поль де Кок, а сам он, почти целиком уйдя в прозу, публикует в «Пантеоне» откровенную окололитературную подражательскую дрянь (чего уж, назовём вещи родными имяреками!)
В 1842-м Кони уезжает в Москву, и Некрасову доверена редакция не только «Пантеона», но и «Литературной газеты», арендуемой первым у весьма уважаемой фигуры в журнальном мире – Андрея Александровича Краевского.
Амбиции (и возможности) Краевского были достаточно велики: не ограничившись газетой, он перекупил у издателя Свиньина другой журнал «с именем» - «Отечественные записки», для работы в котором пригласил самого Белинского (его всё мечтал переманить в «Современник» Пушкин). Это был совсем другой уровень – со штатом сотрудников, с журналистикой высшего уровня, журналистикой профессиональной, с аудиторией придирчивой и разборчивой... Работая в «Литературной газете», Некрасов неоднократно пересекался и с Краевским (владельцем трёх перечисленных изданий), и с Белинским, и со всем их окружением. Начало работы в «Отечественных записках» фактически означало для Некрасова переход на другой уровень. Нужды в Кони более не было – как несколько лет назад в Полевом... Комментировать, пожалуй, не станем. Просто – возьмём на заметку.
...Написал про «другой уровень» - подумал... Жизнь Некрасова напоминает компьютерную игру, в которой, чтобы выжить, надо постоянно преодолевать препятствия, стрелять из бластеров и... «есть золото» (было такое в старом добром «диггере»). Не выстрелишь вовремя – в лучшем случае откатишься на уровень предыдущий, в худшем – GAME OVER, и судьба Полевого покажется тебе ещё не самым скверным поворотом событий. Итак – новая «цель» Некрасова – Виссарион Белинский, всемогущий критик, пару строк которого могут вознести автора до небес, а могут и...
Вспомним Пушкина, которого Белинский упрекал в том, что тот исписался, или Баратынского, вовсе после рецензии Белинского впавшего в депрессию и... умершего. Как ни странно, Некрасов и Белинский сошлись довольно коротко! Дело, конечно, не в таланте тогдашнего Некрасова: думается, Белинский поначалу видел в нём лишь некоторого сочинителя, сотрудника, полезного для издания, пишущего весьма бойко, но... разнообразно. Белинского привлекла в Некрасове его «непотопляемость», желание выжить. Оба были, что называется, «self-made man», "золушки" мужского пола, оказавшиеся один на один со злым, чужим, жестоким миром, в котором "если не ты, то тебя", это их и сближало. Некрасову же, помимо преклонения его перед Белинским, последний был ещё и жизненно необходим.
«... Отзывы мои о книгах обратили внимание Белинского, мысли наши в отзывах отличались замечательным сходством, хотя мои заметки в газете по времени часто предшествовали отзывам Белинского в журнале. Я сблизился с Белинским»
Думается, «поздний» Некрасов несколько... лукавит. Заметили, да? Ставя себя на одну «полку» с Белинским («мои заметки в газете по времени часто предшествовали отзывам Белинского в журнале»), автор ещё и «сблизился с Белинским», хотя, наверное, логичнее было бы сказать «Белинский приблизил меня к себе». Хотя – отдадим Некрасову должное – перед Белинским он, кажется, на самом деле преклонялся и восхищался им, его умом и убеждениями.
- Вы вот радуетесь, что проголодались, и с аппетитом будете есть вкусный обед, а Некрасов чувствовал боль в желудке от голода, и у него черствого куска хлеба не было, чтобы заглушить эту боль! – примерно так в воспоминаниях Авдотьи Панаевой трактовал Белинский Некрасова в своём кругу. То есть, критик оценивает не литературные достоинства Некрасова, он всего лишь поощряет его стойкость! Так, должно быть, одобрительно какой-нибудь купчина из «низов» отзывается о сыне: мол, я в твои годы баржи разгружал, так и ты давай – тоже, ничего зазорного. Да, похоже, примерно так Белинский и относился к Некрасову – как отец к сыну, возможно, нуждаясь в небесталанном , преданном ему ученике.
Круг знакомств Некрасова – после «сближения» с Белинским – заметно расширяется: Иван Сергеевич Тургенев, например. Тот же Панаев – они становятся коротки. Герцен и Огарев. Все – люди очень интересные и... полезные!
К этому же периоду относится и начало издательской деятельности Некрасова, печатающего тиражи небольших сборников в соавторстве с совсем уж мелкотравчатыми литераторами. Доход был небольшой, но верный. Белинский, кстати, снисходительно относился к коммерческой жилке ученика: «Он наживёт себе капиталец!»
«С 44 года дела мои шли хорошо. Я без особого затруднения до 700 рублей ассигнациями выручал в месяц, в то время как Белинский, связанный по условию с Краевским, работая больше, получал 450 рублей в месяц. Я стал подымать его на дыбы, указывая на свой заработок. В 45 году издал я «Петербургский сборник», в нем между прочим было начало романа Федора Достоевского «Бедные люди». Сборник мне дал чистых 2000 рублей. Я был тогда молод, деньги отдал Белинскому на поездку в Малороссию со Щепкиным. Здоровье Белинского было сильно расстроено»
Изданный Некрасовым двухтомный сборник «Физиология Петербурга» - с сочинениями «ассорти из авторов» - сам Некрасов, Белинский, Григорович, Панаев – хоть особой художественной ценности и не представлял, но коммерчески стал успешен. Первая крупная некрасовская «финансовая ласточка». Дальше – будут и ещё. А вот это – к нашей теме! В статье 1844 года в «Литературной газете» с названием «Взгляд на главнейшие явления русской литературы в 1843 году» Некрасов совершенно «по-белински» делит литературу на «иерархов» (Державин), «вершины» (Гоголь и Лермонтов), поощряет творчество Соллогуба, Фета, Майкова, и ядовито поминает «литературу копеечную», явно кидая увесистые каменюги в огород Булгарина, Греча и... конечно, Полевого.
«...Промышленная литература со всех сторон опутывает ее
(публику – РР) сетями и, должно отдать справедливость, очень часто весьма искусными. С какою неподражаемою ловкостию умеет она, эта промышленная литература, кстати прикинуться бескорыстною, чувствительною к успехам родной словесности, горячо страждущею ее недугами! Как хорошо умеет выставить на вид несомненные признаки своей благонамеренности и добросовестности! Как искусно она, нередко грубая до цинизма, накидывает на себя в экстренных случаях личину строгого до чопорности приличия!..»
Особо занимательно этот недурно (признаемся) выделанный текст смотрится, если вспомнить, что его автор ещё несколько лет назад сам строчил по два-три весьма сомнительного качества сочинения в день – исключительно ради прокорма. Но – не зря были проведены аналогии с компьютерной игрой. Этот уровень давно пройден и возврата к нему не будет!
Не выйдя в своём, отчасти автобиографическом, романе ««Жизнь и похождения Тихона Тростникова» за рамки подражания Гоголю, Некрасов вдруг находит «свою колею» в стихотворении «Родина», одобренное Белинским, и в «Колыбельной песне», которое мы приведем в конце статьи.
«...Приношу к нему около 44 года стихотворение «Родина», написано было только начало. Белинский пришел в восторг, ему понравились задатки отрицания и вообще зарождение тех мыслей, которые получили свое развитие в дальнейших моих стихах. Он убеждал продолжать. ...Сижу дома, работаю. Прибегают от Белинского. Иду туда, впервые встречаю Тургенева, читаю ему «Родину». Он в восторге: «Я много писал стихов, но так написать не могу, — сказал Тургенев, — мне нравятся и мысли, и стих».
Это – успех. Найден своеобразный, индивидуальный стиль, собственная стихотворная манера - особенно в умелом сочетании с живым русским фольклорным языком. Критика – только положительная, и в первых рядах аплодирующих - разумеется, сам Белинский! Ничему - по сути - не уча Некрасова, ему удалось передать последнему и демократические идеи, и эмоциональность, и привить то самое "чувство стиля", от отсутствия которого долгое время перо молодого Некрасова было излишне многословно и "обезличено".
И -да, удача (как и беда) одна не приходит – изданный почти целиком на собственные средства «Петербургский сборник» приносит Некрасову 2000 рублей чистого дохода. За ним следует альманах «Первое апреля». Назревал выход ещё одного – крайне объёмного сборника в пользу больного и нуждающегося в средствах Белинского – с произведениями Тургенева, Гончарова, Достоевского, самого Некрасова... Но мысль, посетившая Некрасова в период его хлопот о «Левиафане» (так назвал сборник Белинский за его "гигантизм»), и уход Белинского из «Отечественных записок» (он действительно отбыл на лечение на деньги Некрасова) изменила в судьбах обоих многое – если не всё! Хотел бы, кстати говоря, восхититься некрасовским бескорыстием, но, думается, дело здесь не только в проявлении дружбы. Вспомним уже "пройденные" опыты с Полевым и Кони. Белинский был необходим Некрасову - как знамя, как хоругвь. Но - об этом позже...
А закончим эту главу (как и предыдущую) очередным стихотворением. Согласитесь - уровень уже другой. Итак, "Колыбельная песня" 1846 г.
- * * * * * *
Спи, пострел, пока безвредный!
Баюшки-баю.
Тускло смотрит месяц медный
В колыбель твою,
Стану сказывать не сказки —
Правду пропою;
Ты ж дремли, закрывши глазки,
Баюшки-баю.
По губернии раздался
Всем отрадный клик:
Твой отец под суд попался —
Явных тьма улик.
Но отец твой — плут известный —
Знает роль свою.
Спи, пострел, покуда честный!
Баюшки-баю.
Подрастешь — и мир крещеный
Скоро сам поймешь,
Купишь фрак темно-зеленый
И перо возьмешь.
Скажешь: «Я благонамерен,
За добро стою!»
Спи — твой путь грядущий верен!
Баюшки-баю.
Будешь ты чиновник с виду
И подлец душой,
Провожать тебя я выду —
И махну рукой!
В день привыкнешь ты картинно
Спину гнуть свою…
Спи, пострел, пока невинный!
Баюшки-баю.
Тих и кроток, как овечка,
И крепонек лбом,
До хорошего местечка
Доползешь ужом —
И охулки не положишь
На руку свою.
Спи, покуда красть не можешь!
Баюшки-баю.
Купишь дом многоэтажный,
Схватишь крупный чин
И вдруг станешь барин важный,
Русский дворянин.
Заживешь — и мирно, ясно
Кончишь жизнь свою…
Спи, чиновник мой прекрасный!
Баюшки-баю.
В следующей главе – «Современник», война с Краевским и прочие некрасовские негоции
ЗДЕСЬ – краткий гид по каналу «ЛУЧШЕЕ»
С признательностью за прочтение, не вздумайте болеть и, как говаривал один бывший юрисконсульт, «держитесь там», искренне Ваш – Русскiй РезонёрЪ
