Вы не устали еще от балета «Жизель», о котором (и только о нем) я пишу в последнее время? Сегодня тема будет простой и в чем-то забавной. Будем читать либретто, выпущенное для зрителей в Санкт-Петербурге в 1889 году. То есть вскоре после того, как к балету приложил руку Мариус Петипа (но он на обложке не указан). Текстом со мной любезно поделился постоянный читатель, благодарю.
Мое общее наблюдение за сценариями эпохи Петипа таково, что они очень, даже чрезмерно подробны, и не только описывают то, что зритель и так вроде бы поймет со сцены, а и приводит диалоги героев, которые, видимо, подразумевается, что зритель по пантомиме не поймет или мало что поймет.
В этом сценарии 1889 года можно увидеть несколько смещенные акценты в деталях, поэтому я и взялась об этом писать. Итак, начинаем читать.
Театр представляет веселую долину…
Это как?
Светает. Жители собирают виноград.
Тоже – это как? Музыки-то на эту сцену всего ничего. Обычно в этой сцене крестьяне идут на «сельхозработы», «проход крестьян» – так обычно называется краткая сценка. Ну да ладно цепляться, переходим к главному.
Выходит Ганс, «смотрит с любовью на хижину Жизели и с гневом обращается к жилищу Лойса: здесь соперник его и он готов с наслаждением мстить ему».
Есть данные, что исполнители, начиная со знаменитого Павла Гердта (прежде бывшего Альбертом) стали смягчать краски и перестали демонизировать Ганса: да, соперник, но «готов с наслаждением мстить ему» – возможна ли такая пантомима? Сейчас Ганс в первой сцене хочет зайти к Жизели, но не осмеливается, и оставляет у домика то букет цветов, то куропатку. Этим его характеризуют как не настолько грубого и прямого.
Ганс прячется. Далее сцена Альберта с Вильфридом, традиционная: оруженосец убеждает что «не надо», Альберт сначала объясняет, что любит, а когда тот становится настойчивее – прогоняет, знай свое место мол.
Из домика выбегает Жизель, и первые сцены вы прямо не узнаете:
Жизель выбегает и бросается в объятия Лойса. Сцена сердечных излияний и восторгов любви. Жизель рассказывает Лойсу свой сон: она видела Лойса, но Лойса, изменившего ей, – Лойса, который предпочел ей какую-то даму высшего круга.
Лойс успокаивает ее. Она гадает на… маргаритке – выходит любит. И бросается в объятия своего возлюбленного.
Мда… Да они куда лучше сговорились «за кадром», чем в позднейших версиях! Смущение, робость, робкие проявления чувств, ромашка, показавшая не любит, Альберт, использовавший другую ромашку, которая показали «любит» – все то, к чему мы привыкли, в этом либретто не значится.
Выбегает подглядывавший Ганс. Что он получает от современной Жизели? Она испуганно сторонится его, отвечает, что она его не любит (что, мол, тут поделаешь), а любит Лойса. Просто честность, и все. А тут она над ним ржет:
«Да, я люблю его, и буду всегда любить, и не стыжусь своей любви», отвечает весело Жизель и, отвернувшись от Ганса, смеется над ним. Ганс уходит, обещая отомстить за обиду.
А мы-то думали: почему он такой злой и нетактичный? Жизель-то изначальная не ромашка, которая мухи не обидит.
Далее
Приходят подруги Жизели, зовут ее собирать виноград, но Жизель плохая работница: ей только бы веселиться; любовь к Лойсу и к танцам – ее единственное помышление; она удерживает своих подруг, уговаривая их танцевать, а не работать…
Вот так! Еще и ленивая!
Конечно, образ Жизели и ХХ века не был особо глубоким: девушка непосредственная, искренняя, позитивная и светлая, и с больным сердцем, о чем она сама предпочитает не думать, но мать напоминает. Человек неглубокий, но все-таки не пустой. А в этом сценарии, при отсутствии больного сердца, рисуется образ пустоватый: девушка страстная, нетактичная, ленивая, ограниченная.
Конечно, в балете по законам жанра мы нечасто застаем своих героев трудящимися. У ленивой Жизели есть «сестра»: Лиза из «Тщетной предосторожности». Но Лиза не нуждается в оправдании: она не хочет делать работу, за которую засаживает ее мать, не из лености, а потому что голова занята проблемой: любимый Колен где-то близко, но с ним встречаться запрещают, а надо бы встречу устроить.
В общем, деталь про леность Жизели ушла. Ратманский, правда, эту пантомиму восстановил, но я ее что-то даже не заметила, не считала, иначе говоря. Приглядется к сцене заставило только прочтение этого либретто: а, да, есть: хватит виноград резать, давайте потанцуем. С другой стороны что плохого: требуется отдых от работы ))
Выходит Берта, мать Жизели. Она тоже не похожа на современную. Вместо: ой, доченька, что ж ты утомляешь-то себя танцами, ты же больна – мать недовольна: «ты, кажется, век свой будешь танцевать, Жизель, вместо того, чтобы работать да смотреть за хозяйством». Конечно, крестьянская практичность. Жизель отвечает:
«Танцы и Лойс – мое единственное наслаждение, в них только – мое счастье!!!».
«Я уверена, – отвечает Берта, – что эта дурочка, когда умрет, сделается Вилисой и будет танцевать даже и после смерти, как все охотницы до танцев».
Интересно, «дурочка» жестом – это как? )))
Далее Берта рассказывает о виллисах. Девушек рассказ ужаснул, но не Жизель – она смеется. Не оттого, что не верит во всякие байки, а просто «отвечает весело матери, что она будет всегда танцевать, и живая, и мертвая».
Еще и глупая! Как об стенку горохом ей ))
«Все тебе нипочем», сокрушается Берта. «Жизель у меня такая нежная», говорит она уже Лойсу, «и мне доктор сказал, что ей очень вредны все эти сильные движения и ощущения».
Хорошее медицинское обслуживание у них в деревне, однако! Такое доктор мог сказать скорее мамаше какой-нибудь вялой изнеженной дворянской дочки, утомившейся от балов. (Впрочем, образ Жизели отчасти и вырос из барышень, очень любящих балы, из цикла стихотворений В. Гюго «Призраки»). Вы слыхали, чтоб врач кому-нибудь молодому не рекомендовал физическую активность и особенно сильные эмоциональные ощущения? Разве что только если действительно больное сердце, но об этом именно в этом варианте сценария, хоть тресни – не упоминается.
Ладно, закончили с этой сценой. Жизель уходит в дом. Ганс проникает в дом Лойса. На сцену выезжают верхом владетельный князь и дочь его Батильда. Верхом они потом выезжать перестали.
Батильда подзывает Жизель, всматривается в нее, восхищается ею.
Что мы видим сейчас на сцене? Наоборот! Жизель восхищается, точнее, рассматривает батильдино платье. Потом уж и Батильда обращает на девушку внимание. С какой стати она ее заинтересует просто так? Просто так обратит внимание на девушку, решит, что та очаровательна, и подарит ей свою цепь. Так я и поверила. Потом стало наоборот, и логичнее: цепь дарится уже после того как Жизель рассказала, что обручена, вот ей, мол, подарок на свадьбу. А тут в сценарии уже после цепи начинается их разговор. Чем занимаешься? – интересуется Батильда. В этом либретто ей отвечает Берта, а не Жизель:
Она очень счастлива; у нее нет никакой печали, никакой заботы: утром – работает, вечером – танцует!.. И танцы – страсть ее.
В современных спектаклях уже Жизель отвечает, что она мол, работает (прядет, судя по жесту) и любит танцевать.
Ага, все-таки она хоть чем-то занята! А то начало сценария создает впечатление, что прямо совсем ничем.
Потом следует диалог о том, что у Жизели есть жених, и у Батильды тоже. Князь уходит отдохнуть в дом, а свиту отпускает охотиться дальше, говоря, что когда они ему понадобятся, он затрубит в рог. Это услышал Ганс. Это и объясняет, почему он потом затрубит в рог – это условный сигнал. Его мы уже видим с плащом и шпагой Лойса.
Праздник сбора винограда. Крестьяне, корзины, маленький Вакх на бочке.
Все окружают Жизель и провозглашают ее царицею праздника, венчают цветами и виноградными листьями. Лойс еще более влюбляется в нее. Все веселятся.
Ну да, виноград не убирала, зато на роль царицы в самый раз – веселая, танцевать любит, а срезать гроздья – дело не царское ))
Этот эпизод потом выпал, но не такой уж он и лишний.
Сцена разоблачения Лойса осталась без особых изменений до момента появления знати после того, как Ганс затрубил в рог. В современных спектаклях кульминация – сцена когда Альберт целует руку невесте, и Жизель в ужасе расталкивает их. Раньше сцена была не такой. Знать появляется, узнает Альберта, почтительно кланяется ему, он разговаривает с герцогом, а Жизель все это видит и понимает, что Ганс прав. Смятенная, она натыкается на Батильду, та участливо спрашивает что случилось, Жизель показывает на Альберта. Батильда удивляется: он здесь? В таком виде? Это ж мой жених, поясняет она Жизели.
Далее наступила трагедия сумасшествия, каковая сцена осталась без особых изменений. Не упомянуто, что она натыкается и на Ганса, видимо, этого не было. Умирает на руках матери. После чего Альберт не кидается в ярости на виновника Ганса, чуть ли не заколоть его собираясь, а собирается заколоться сам. Князь его удерживает. Да, он с дочерью здесь. Они не уходят, как в редакции Мариинского театра. А Батильда вообще плачет:
Добрая, великодушная Батильда плачет.
А Альберта уводят. Занавес.
На этом все с образом Жизели, так как во втором акте она уже виллиса. Странная картина: при неизменности сюжета в целом образ штрихами набрасывался вовсе не тот, с которому мы привыкли. По крайней мере, так гласит этот изданный сценарий. А они вызывают сомнение в том, что на сцене действие было ровно точь-в-точь. Детали могли отличаться.
В ХХ веке петербургская (ленинградская) версия спектакля стала основной для «Жизелей» всей страны. На основе ее Л. Лавровский сделал свою редакцию для Москвы, Большого театра. По ней сняты фильмы с Улановой (1956) и Бессмертновой (1975). Сейчас в Большом другие редакции, две – Григоровича и Ратманского.
В Ленинграде «Жизель» идет без фамилии редактора, сейчас вот указан только консультант – Ю. Слонимский – балетовед и либреттист, автор монографий о «Жизели». Информация из них была в двух предыдущих статьях – здесь и тут.
(Жизель – И. Колпакова в 1984 г. Только в этом видео финал куда-то делся).
А. Ратманский в 2019 г. восстановил часть забытых деталей сюжета, а часть остались прежними. Запись здесь.
Как вам видится, этот балет хорошо и с пользой для себя эволюционировал? Спасибо за внимание, пишите если что ))
