Автор: Прохожий
В 1874 г. по обвинениям в различных финансовых махинациях перед светским судом предстало настолько высокое духовное лицо, что подробности криминальной истории ещё долго обсуждались обывателями по всей Российской империи. На скамье подсудимых оказалась властная, честолюбивая и крайне энергичная игуменья Серпуховского Владычного монастыря Митрофания, потерявшая меру в деле служения Господу. Но, обо всём по-порядку…
Игуменья Митрофания (урождённая Прасковья Григорьевна Розен) происходила из довольно знатной аристократической семьи. Её отец, барон Григорий Владимирович Розен был героем Отечественной войны 1812 г. В начале 1830-х годов генерал был назначен командиром Отдельного Кавказского корпуса, сосредоточив в своих руках огромную военную и гражданскую власть над обширным южным регионом Российской империи. Мать будущей игуменьи, Елизавета Дмитриевна, принадлежала к дворянскому роду Зубовых. Будучи наследницей двух известных фамилий, Прасковья уже в 18 лет стала фрейлиной при императрице Александре Фёдоровне.
В 1837 г., во время путешествия Николая I по Кавказу, барон Розен лишился должности, по всей видимости, пав жертвой придворных интриг. Впрочем, к отставке генерала оказались причастны и нечистоплотные на руку родственники. Во время проведения смотра войск тифлисского гарнизона, по приказу императора, перед строем, были сорваны флигель-адъютантские аксельбанты и эполеты с уличённого в злоупотреблениях командира Эриванского полка князя Александра Дадианова, женатого на дочери барона Розена. По описаниям очевидцев, срывали так, что «клочья летели в разные стороны». Супруга Дадианова и её мать, Елизавета Дмитриевна, приглашённые на смотр в качестве почётных гостей, попадали в обморок. Сам барон Розен «почернел и изменился до неузнаваемости».
После такого публичного унижения генерал попросил добровольной отставки от должности по причине расстроенного здоровья и, вскоре, прошение было удовлетворено. При этом, барон рассчитывал быть назначенным в Государственный совет, т.е. получить синекуру, подобающую сановнику его ранга. Вместо этого отставной генерал был отправлен на третьеразрядную должность в Москву, от чего его здоровье окончательно подкосилось. Вскоре Розена разбил паралич и, в августе 1841 г., барон отошёл в мир иной.
Между тем, будущее его младшей дочери Прасковьи Григорьевны казалось голубым и безоблачным. Достигнув девических лет, она стала бывать при дворе практически ежедневно, войдя в свиту фрейлин императрицы. Молодая баронесса увлекалась конным спортом, зимой гарцевала в московском Манеже, но особенно успешно она проявила себя в рисовании, производя карандашом наброски посетителей. Однако, несмотря на дарования, девушка так и не смогла устроить свою личную жизнь. Возможно, отголоски «кавказской истории» были на слуху в придворных кругах - «эти старые фанфароны помнят и замечают всё!!!».
В 1852 г. фрейлина покинула двор и обратилась к церковной жизни. Ещё в детстве Прасковья получила достаточно серьёзное религиозное воспитание, а её духовным отцом был митрополит Московский Филарет, у которого она и получила благословение на постриг. А получив его, стала монахиней, приняв имя Митрофания.
Согласно учению церкви, принятие пострига должно отсекать всё мирское прошлое. Но это, как говорится, только теория. В действительности, прошлое баронессы Розен – её аристократическое происхождение и служба при дворе, стали оказывать самое прямое воздействие на судьбу в новом мире. Уйдя в монастырь и отказавшись от своего прежнего имени, она так и осталась «своей», в представлении правящей верхушки.
Достаточно быстро Филарет возвёл Митрофанию в сан игуменьи (высший монашеский сан в православии для монахинь), передав ей в управление Владычный монастырь в гор. Серпухов. Одновременно императрица привлекла новоиспечённую игуменью к «благотоворительному проекту», поставив её курировать общины сестёр милосердия, которые существовали в Петербурге и Пскове. Вскоре, благодаря Митрофании, в Москве была организована третья, крупнейшая в стране, община сестёр милосердия.
Игуменья радела об интересах обители и, по мере возможностей, расширяла её. Митрофания даже направила на благие цели всё своё наследство – около 100 тыс. рублей. Благодаря личным знакомствам и природной энергичности ей удалось поставить монастырское хозяйство на широкую ногу. При ней были заново выстроены жилые корпуса, гостиницы и подворья в Серпухове. Однако, несмотря на кажущееся благополучие, финансовое состояние обители неуклонно ухудшалось. Игуменья вкладывала монастырские средства в многочисленные коммерческие предприятия, которые раз за разом прогорали, кроме того, львиную долю средств «съедали» строительные проекты и благотворительная деятельность.
Вскоре стало понятно, что с упадком обители пошатнётся и положение влиятельной настоятельницы-аристократки. Однако, неуёмное тщеславие не позволяло Митрофании смириться с ролью неудачницы – если денег нет, их следует раздобыть любым способом, если благотворители не несут средства сами, значит их нужно из них вытрясти.
Матушка Митрофания пустила в игру свои главные козыри – происхождение, связи при дворе и прошлое великосветской особы, дочери генерал-адъютанта и фрейлины императрицы. Она стала оказывать покровительство меценатам, помогая в решении различного рода щекотливых проблем, подкупала заинтересованных лиц связями, пробивала должности и награждения. При этом деньги, которые удавалось вытащить из прижимистых провинциальных купцов и промышленников, были не очень велики. И вот здесь, в целях претворения в жизнь задуманных грандиозных планов, игуменья решилась на подлог – представление фальшивых векселей от имени обеспеченных лиц, попавших в безвыходное положение.
Первой в цепкие когти оборотистой настоятельницы попала московская купчиха Прасковья Ильинична Медынцева. Состояние купчихи заслуживало серьёзного внимания – одна московская недвижимость оценивалась в сумму около 300 тыс. рублей. Однако, по причине хронического алкоголизма Медынцева была лишена возможности пользоваться своими капиталами. По просьбе мужа и сына над ней была учреждена государственная опека, с разрешением выдавать на жизнь не более 500-600 рублей в месяц. Естественно, что купчихе это очень не нравилось, ей хотелось кутить на все деньги.
В один прекрасный день «добрые люди» присоветовали Медынцевой обратиться к матушке Митрофании, вселив надежду, что всесильная игуменья добьется у государыни снятия опеки. В итоге купчиха прожила в монастыре у Митрофании два года, полностью подпав под её влияние. Игуменья уговорила Медынцеву поставить подписи на нескольких пустых бланках, утверждая, что на них будут написаны прошения высшим сановникам и самой императрице о снятии опеки. Однако, вместо этого, в бумаги были вписаны долговые обязательства на общую сумму в 237 тыс. рублей. При этом, реквизиты векселей были указаны задним числом – тем временем, когда опека над Медынцевой ещё не была учреждена и она имела полное право распоряжаться капиталами. Не останавливаясь на достигнутом, Митрофания заставила Медынцеву завещать обители всё своё состояние и недвижимое имущество, правда эту аферу довести до конца не удалось.
Следующим в очереди оказался московский купец-миллионщик Михаил Герасимович Солодовников. В юности он попал в секту скопцов, считавшуюся одной из гнуснейших ересей в Российской империи. Сектантам законом предписывалось зарегистрировать себя приверженцем «скопической ереси». Сокрытие факта оскопления преследовалось по закону тюрьмой или ссылкой, так как власти истолковывали это как закоренелое безбожие и намерение распространять ересь.
Как известно, нет ничего тайного, что не стало бы явным. Тёмная история богатейшего московского фабриканта для многих давно уже не была секретом. До поры до времени миллионщику удавалось ограждать себя от преследования раздачей щедрых взяток и благотворительностью. Но, в какой то момент, фортуна отвернулась от купца и над ним нависла угроза суда и тюрьмы.
Солодовников в ужасе бросился искать защиты у матушки Митрофании, клятвенно обещая пожертвовать сотни тысяч рублей на нужды общины. Игуменья с радостью согласилась употребить все свои связи и влияние, чтобы заручиться поддержкой нужных людей. Однако все обещания Митрофании оказались обманом. Игуменья вытянула из купца 300 тыс. рублей, а Солодовников отправился в тюрьму, где и умер десять месяцев спустя. Здесь Митрофания снова использовала старую схему с поддельными векселями и подписями покойного Солодовникова, а прибыль монастыря и церковных общин в результате аферы должна была составить около 1,5 млн. рублей. Уверенности игуменье было не занимать, она с завидной лёгкостью подделывала письма и воспроизводила чужие автографы. Забегая вперёд можно сказать, что особенно досадной оплошностью стало то, что Митрофания слишком хорошо подделывала векселя Солодовникова. Купец-миллионщик был малограмотным и писал, как курица лапой, с ошибками, а здесь всплыли долговые бумаги с красивым каллиграфическим почерком.
Последней историей, на которой и погорела Митрофания, стало обещание игуменьи выхлопотать для столичного купца Дмитрия Николаевича Лебедева орден святой Анны в обмен на 22 тыс. рублей пожертвований церковной общине. Орден купец конечно же не получил, а вместо него в контору Лебедева поступили для погашения подложные векселя, удостоверенные игуменьей Митрофанией. Купец платить отказался, доказав, что долговые обязательства фальшивые – настоящая подпись Лебедева и подпись на векселях, даже при беглом визуальном осмотре, разительно отличались.
Как выяснит следствие, чтобы заполучить автограф купца, Митрофания направила к нему домой служителя общины с текстом специально заготовленного «поздравительного адреса», который намеревались вручить от имени Лебедева на торжественной церемонии открытия богоугодного заведения. Посыльного встретила купеческая жена. Узнав о причине посещения, она не стала беспокоить супруга по столь незначительному поводу и сама расписалась под адресом.
Прокурор петербургского окружного суда Анатолий Кони возбудил по факту предъявления подложных векселей уголовное дело. По делу опросили Митрофанию, которая удостоверяла долговые расписки. По версии игуменьи, собирая пожертвования, она искала благотворителей из числа крупных купцов. В обмен Митрофания хлопотала о награждении меценатов наградами, то есть предприятие было взаимовыгодным. Иногда жертвователи выдавали не сами векселя, а пустые вексельные бланки, в которых уже стояла подпись владельца. Именно такая ситуация была и с Лебедевым.
Рассказ, на первый взгляд, подозрений не вызывал, но лишь на первый взгляд. Вскоре в нём начали обнаруживаться большие нестыковки. В итоге, следствие развивалось как снежный ком, обрастая новыми подробностями, и к делу Лебедева добавились истории с Медынцевой и Солодовниковым, за которыми стояли на порядок большие деньги. Кроме того, в число потерпевших были включены добросовестные подрядчики монастыря и общины милосердия с которыми Митрофания расплачивалась подложными векселями.
На время предварительного следствия, игуменья была отправлена под домашний арест в одну из столичных гостиниц. Быстро выяснилось, что Митрофания не пала духом и вступила в единоборство с прокуратурой, оказывая тайное противодействие. Подручные матушки активно обрабатывали свидетелей и фабриковали фальшивые документы в защиту обвиняемой. В итоге, по ходатайству прокуратуры, игуменья была отправлена под арест в одну из камер Сущёвского полицейского дома. Но и здесь Митрофании удалось наладить связь с сообщниками на воле и «дёргать за нужные верёвочки», склоняя правосудие в свою пользу.
Дело получило огромный резонанс, а юристы и прокуроры были настолько ошарашены наглостью, с которой Митрофания прокручивала свои махинации, что для неё не нашлось даже защитников – самые видные адвокаты отказались представлять её интересы. Впрочем, игуменья и сама справлялась отлично.
Дело Митрофании и её подручных слушалось с 5 по 19 октября 1874 года в Московском окружном суде. За время следствия и судебных разбирательств Митрофания неоднократно меняла показания и, в итоге, так и не признала себя виновной по всем трём делам. Прокурор особо настаивал на безнравственности самого образа жизни Митрофании:
«закон воспрещает монахиням производить какую бы то ни было торговлю, кроме рукоделия, а она торгует векселями, лесом, сукном, мясом, оружием — словом, сознательно не подчиняется закону. Она приучает своих послушниц к вексельным оборотам … Вся её деятельность проходит среди могилёвских и минских евреев, каких-то Израильсонов, Фриденсонов, Моясов, Мейеров, Эпштейнов…» (что особенно резало слух московскому обывателю).
Две недели прокурор и товарищ прокурора, присяжные поверенные и защитники состязались в красноречии перед судьями, и главным образом, перед двенадцатью присяжными заседателями. Были выслушаны показания более двухсот свидетелей. Наконец председатель суда вручил старшине присяжных так называемый вопросный лист, содержащий 270 вопросов о том, обоснованно или необоснованно то или иное обвинение.
После длительного совещания присяжные признали Митрофанию виновной по всем основным пунктам обвинения и при этом заслуживающей снисхождения. Вердикт суда оказался милостив ко всем сообщникам Митрофании (признаны невиновными) и в то же время весьма суров к самой игуменье:
«Игуменью серпуховского Владычного монастыря Митрофанию... лишив всех лично и по состоянию ей присвоенных прав и преимуществ, сослать в Енисейскую губернию с запрещением выезда в течение 3 лет из места ссылки и в течение 11 лет в другие губернии».
Матушка Митрофания встретила приговор с «истинно-христианским смирением». Однако, всё это было чистой воды игрой на публику. Печалиться и тревожиться у неё не было никаких оснований. Высочайшим соизволением Митрофании в качестве места ссылки был определён Иоанно-Мариинский женский монастырь, расположенный недалеко от Ставрополя, куда бывшая игуменья отправилась по Волге в каюте первого класса на одном из самых комфортабельных пароходов того времени.
В благодатном Прикавказье Митрофания не задержалась и, вскоре, переехала жить на цветущую Полтавщину в Ладинский женский монастырь, а оттуда - в Дальне-Давыдовскую обитель Нижегородской губернии и далее в Усманский монастырь на Тамбовщине. Кроме того, матушка совершила двухлетнее паломничество на Святую Землю, оказавшееся самым счастливым временем из её земного пути…
Спасибо, что дочитали до конца. Ставьте "лайки" и оставайтесь на связи. Подписывайтесь на канал "ТыжИсторик", будет ещё много интересного.
ССЫЛКА на канал автора: ЕСТЬ ТАКАЯ ВОЕННАЯ ТЕМА
В продолжение, для любителей интересных фактов:
