Бывало, на рыбалке… так большая рыба вдруг выскальзывала из рук, - Юрий успел поймать мимолётную мысль. И тут же взвыл от боли: беспомощное Анюткино колено так неожиданно сильно двинуло ему… снизу, что он согнулся от боли. Хотел схватить её за волосы… швырнуть на постель… А Анютка вцепилась ему в лицо острыми ноготками, медленно провела сверху вниз… Парамонову показалось, что ногти её разрывают кожу.
- Свооолочь! – прохрипел Юрий. – Он придерживал падающие джинсы, мотал головой, – пытался сбросить Анютины ладони. – Так ты… мужа… слушаешь!
А Анютка – коза драная!.. – легко вспрыгнула на подоконник.
- Ты мне не муж. И никогда им не будешь. Замуж за тебя я не выйду.
Юрий с ухмылкой подошёл к подоконнику:
- А знаешь… ты молодец. Ну, ты… завела меня!.. Теперь до свадьбы точно не выдержу… Умница моя! Ну… иди ко мне… Как же я… хочу тебя…
Анюта отступила к самому краю:
- Прикоснёшься, – я вниз прыгну. Отец мой убьёт тебя.
Со двора послышался испуганный голос Антонины Григорьевны:
- Анюта?!..
Непослушными руками Юрка застёгивал брюки. Выскочил из комнаты, сбежал по ступенькам вниз. Ошеломлённой Анютиной матери бросил сквозь зубы:
- Вырастили… красавицу?.. Ничегоо!.. Я ещё подумаю!.. Насчёт свадьбы… подумаю ещё!
Анюта сидела на подоконнике. Устало и спокойно думала о том, что ей совсем не хочется белого платья… и фату не хочется… Белое платье и фата – Анюта безразлично взглянула в приоткрытую дверцу шкафа – всё это время были предчувствием… какой-то бесконечной ночи, – с болью от Юркиных грубых рук… Надевать фату и белое платье ради этого? – Содрогнулась, вспомнила, как почувствовала, что его джинсы упали на пол… Как хорошо, что… он не успел прикоснуться к ней… Она бы просто не выдержала… если бы он… Изогнулась, – не поняла и сама, откуда вдруг сила взялась… вывернулась из его рук. Разве можно было бы жить… Если до сих пор… от прикосновений Алёшкиных пальцев и губ… её всю вдруг снова пронизывает никогда не испытанная сладость, снова нежно-нежно пульсирует там, где он бесстыдно ласкал… и еле сдерживаешь стон… Разве можно было бы жить, если бы Юркины руки в какие-то секунды уничтожили эту нежную сладость…
Анютка медленным взглядом измерила расстояние до клумбы с мамиными розами… Прыгнула бы… запросто. Чтобы сберечь Алёшкины прикосновения… чтобы даже на секунду Юрка…
Вошла мать.
- Что отцу говорить будем?
У Анюты закрывались глаза… Спать хотелось. И хотелось плакать, – от того, что Алёшка не приехал к садику… От того, что ей неудержимо хотелось видеть его… голос его слышать. Хотелось, чтобы он целовал её… чтобы руки его…
- Платья не надо, мама. Я никогда его не надену… и фату. – Анюта спрыгнула с подоконника, легла в постель, подтянула коленочки к животу. Улыбнулась, – уже в полусне: – Я… Алексея… я его люблю…
Петро вернулся к утру. Усталый, а в глазах – какое-то удивлённое счастье.
- А молодец парень, Тось!.. Ну, и молодец! Он мне целую смену спас… Там крепь… на второй восточной лаве… крепь там… И рассмотрел же, глазастый! – Петро докурил, достал новую: – Анисимов не увидел, плечами пожимал: да этой крепи ещё сто лет стоять… А Дорошев – в одну душу: взрывать нельзя! Ну, пришлось спуститься… Прав Алексей оказался! Куда там – взрывать!.. Срочно крепить надо было… Он и работал, – наравне с мужиками… и в третью остался. – Петро негромко засмеялся: – Анисимов, знаешь, руками размахивает… А Алексей и голоса не повысил… На пальцах разъясняет Анисимову… – Петро умолк, присмотрелся к своей Тосеньке: она как-то безучастно кивала… а сама то и дело наверх посматривала.
Петро привык рассказывать Тосеньке всё, что происходило днём на шахте. Жена уже так разбиралась в самых непростых шахтёрских ситуациях, будто не в бухгалтерии работала, а сама ежедневно бывала в забое… Шахтёрская жена!.. Обнял Тосю:
- У вас всё в порядке?.. Или… снова красавица наша прогуляла с женихом до рассвета?.. Ты уж, мать… не сильно на неё. – Заглянул жене в глаза – Мы ж тоже… помнишь? – Удовлетворённо улыбнулся: – Невеста… Анютка наша! А Юрка – жених. Потом только вспоминать будут… это времечко. После свадьбы, сама знаешь, – хлопот не счесть!..
Тосенька мягко освободилась от рук Петра…
- Петь, а свадьбы не будет.
Петро продолжал улыбаться… А по ступенькам спускалась дочка… красавица, невеста.
- Я сама скажу, мам!
Петро обеспокоенно переводил взгляд с жены на Анютку:
- Что тут… у вас?
-Папа… я не хочу выходить замуж… Я не выйду замуж за… Юрия.
- Как это… – не выйдешь… – Петро Михайлович растерянно хлопал глазами. – Поссорились, что ли… с Юркой-то? Так бывает! Ещё не раз поссоритесь! И помиритесь!
Петро говорил ласково, гладил Анюткины волосы… А у неё холодело сердце… За отцовской лаской почувствовала его неумолимость. Поняла: отец никогда не согласится, чтобы… свадьбы не было… Вдруг упала перед ним на колени, ноги его обняла:
- Как же… замуж… если не люблю… если он…
Не ошиблась Анютка… Отец поднял её, на мать взглянул… В голосе – металл:
- Анна?.. – Папа никогда не называл её так – Анна… – Что за выдумки… что за капризы! А о нас с матерью ты подумала?.. Он обидел тебя? Так в семье… в семье всякое случается!
- Петь, а ты… никогда меня не обижал, – негромко вмешалась мать. – А у них… и не семья ещё… Давай хотя бы отложим… свадьбу эту. Ты же видишь… что Анюта…
- Вижу. Не отложим, а ускорим. Я сам пойду в ЗАГС, попрошу перенести… на ближайший выходной.
Анюта посмотрела на отца… Он боялся её слёз, боялся, – расплачется Анютка… А он с самого детства слёз её не выносил… готов был небо к земле приклонить… лишь бы не блестели слёзы в тёмно-фиалковых Анютиных глазах… А сейчас в дочкиных глазах не было и слезинки… Просто какой-то непонятный туман вдруг скрыл синеву её глаз… И от тумана этого вдруг сжалось отцовское сердце… Он отчаянно пытался справиться с этой болью… Он был простым мужиком… шахтёром, начальником… и привык, что его приказы безукоризненно исполняются… И так и должно быть у мужика-шахтёра… И тут же, – с безжалостной прямолинейностью простого мужика, – признавался себе, что дело не только в его… шахтёрско-мужицкой уверенной силе… Вдруг – до этой сжимающей сердце боли – понял, осознал, что Анютка на него похожа… И не выйдет замуж за Юрку Парамонова… И уедет… и оставит его, отца… а он и дня не проживёт без Анютки своей… В бессильной ярости загремел:
- Я сказал, – будет свадьба! Через три дня!
А туман так и не пролился, – ни единой капелькой из Анютиных глаз…
А утром приехали Парамоновы. Вера Анатольевна молча вытирала слёзы. Андрей Тимофеевич обиженно и укоризненно головой покачивал, – оглядывал почти готовый навес… Юрий демонстративно рассматривал облака в небе…
Анюта торопливо пробежала мимо, чуть кивнула Юркиным родителям. Антонина Григорьевна сдержанно пригласила Парамоновых войти в дом.
Петро хмурился… Но говорил уверенно и твёрдо:
- В воскресенье свадьбу сыграем. Чего тянуть, – готово всё.
Юрий хмыкнул.
Петро Михайлович с нажимом повторил:
- Готово всё, – я сказал! – На Тосеньку взглянул: – Вы тут с Верой Анатольевной… ну, про посуду там… про скатерти. А нам с зятем надо поговорить, – кивнул Юрию.
Вышли во двор. Юрий снова заинтересовался облаками… В глаза Соболеву старался не смотреть. Да не тут-то было… Глаза у Петра Михайловича словно зацепили бегающий Юркин взгляд… и никуда не денешься!.. Подождал, пока чуть перестали бегать Юркины глаза.
- Обидел Анютку?
- Я… я!.. Пётр Михайлович! Я!.. Ну, по-мужски!.. Всё равно же – свадьба!.. А она!..
Только тут понял Петро Михайлович, что это за длинные царапины вдоль Юркиного лица… Рассмеялся: ну, Анютка!.. Собрался защищать дочку… Анютоньку свою маленькую… а она – смотри!.. – сама за себя постояла! Ещё как! Правильно, – нечего лезть… до свадьбы! По-мужски он!.. Узнал цену моей Анютке?.. То-то же! Хлопнул будущего зятя по плечу:
- Ну, это мелочи. Не надо было… лезть к девчонке. Успеется… после свадьбы. И держи себя в руках! Анюта у нас такая!.. Мало не показалось?.. Ладно, зятёк. Свадьбу ускорим, не горюй!
Юрий смотрел в небо:
- Так не хочет она… свадьбу-то.
- Берёшь цветы, – самый красивый букет! Конфеты она любит, – Петро Михайлович подумал, рукой махнул: – Запамятовал… как их там… Ну, мать подскажет! И встречаешь Анютку у садика… И падаешь на колени, – а ты думал – как?.. Потом на руки её… и в машину. Учи тебя! И учти: с Анютой по-другому нельзя. Мы с матерью её так воспитали, что семья у вас будет, – каких нет сейчас. Анюта всему научена. А готовит! – Не всякая замужняя баба сумеет так. Варенье земляничное – только Анютка такое варит. Давай, не робей! Вечером посидим все вместе, обсудим всё, что там у нас осталось.
Самый лучший букет?.. Юрий ухмыльнулся: а не заработала… папина красавица! Подождём… с самым лучшим-то!.. А пока вот этих трёх роз… чуть увядших, правда, – вполне хватит. Какая невеста… как ведёт себя, – такие и розы… Протянул тётке деньги, снисходительно кивнул, – тётка заметно смутилась, когда – так не вовремя! – посыпались лепестки роз. А конфеты… как научится себя вести, вот тогда и посмотрим!
Чуть поодаль от садика, – всё ж опасался, как Анютка расценит его появление, – остановил папину машину. Откинулся на сидение, оглянулся. Увидел мотоцикл – Алёшкин, что ли? Дорошева? На сидении – букет глазастых ромашек и колокольчиков. Молодец Алёха!.. Вообще не парился… с розами! Интересно, за кем это Дорошев ухлёстывает… с полевыми цветами… Посмотрим!
Юрий вышел из машины.
- Привет, Алёх!... Что б мы делали… без детского сада. А что, – все девчонки здесь работают. У Дашки моей. Ты что же, – насмешливо кивнул на ромашки, – решил моему примеру последовать? И кому ж предназначен – Юрий безудержно паясничал – сей очаровательный букет?.. Не Асеньке ли… подружке Анькиной? – Юрка причмокнул: – Ммм!.. Рыженькая такая… гиибкая! Знаешь?
Алексей сдержанно ответил:
- Для Анюты это.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Часть 11
Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15 Часть 16
Часть 17 Часть 18 Часть 19 Часть 20 Часть 21
Часть 22 Часть 23 Часть 24 Часть 25 Часть 26
Навигация по каналу «Полевые цветы»