Петро Михайлович подтянул шланг, переложил его на последний картофельный ряд, заботливо взглянул на жену:
- Тосенька, ты бы во двор шла. Комары, смотри, – лютуют прямо! Иди, иди! Обедать пора, собирайте с Анюткой на стол. – Прикрыл глаза от удовольствия: – Оох!.. Аж сюда слышно, как Анюткина земляника пахнет!
И правда, – волны земляничного запаха катились в самый конец огорода…
Начальник смены Петро Михайлович Соболев, – рослый, плечистый, красивый здешней совершенно особенной степной, диковатой красотой, – обеих своих девчонок, как он говорил, на руках носил. Девчонки – это жена Тосенька и единственная дочка Анюта, Петрова любовь и гордость. Ещё одна гордость – Петро потомственный шахтёр. И не вспомнить, с кого началась шахтёрская династия Соболевых: пробовал Петро выяснить, да получалось так, что испокон веку не было в роду никого, кроме луганских и донецких шахтёров. К своей должности начальника участка относился с лёгкой иронией, – не собой гордился, не своим образованием, а тем, что все мужики в роду были шахтёрской элитой: рабочие очистного забоя, машинисты горно-выемочных машин, проходчики… Сам тоже с проходки начинал, – сразу после армии. И с Тосенькой с тех самых пор встречались. Вот только с женитьбой Петро не спешил: с Тосей у них – надёжно и серьёзно, а сначала надо твёрдо на ноги встать. Дом построить, – такой, чтобы детям-внукам остался…и мало не было. Институт окончить, – это Петро ещё до армии решил. И вышло так, что свадьбу сыграли, когда Петру уже двадцать семь было, а Тосенька чуть младше. До свадьбы Петро не трогал девчонку, берёг, – чтобы всё, как положено… А поженились, – стал мечтать, что родит ему Тосенька не меньше, чем троих сыновей… а дальше – как получится: оно и дочка неплохо…
Роды были трудными. Не старый, но совсем седой врач ругался:
- Досидят вот… до сорока!.. А потом рожают, – первого!
Петро растерялся: Тосеньке и тридцати нет… А доктор объяснил:
- Для первых родов многовато ей… Чего тянули? К тому же… – доктор перечислил Тосенькины недуги…
Промучилась его Тося двое суток… И лишь на третьи сутки, к ночи родилась дочка… Петро вошёл в палату к жене. Как ни пытался скрыть разочарование, Тося поняла, что не угодила Петру… Он так сына ждал! Имя выбрал, – Михаил. В честь отца своего. Сам Петро Михайлович, а сын будет Михаилом Петровичем… Тосенька отвернулась к стенке, беззвучно заплакала. Петро виновато тронул её плечо:
- Ладно, Тось!.. Ну, чего ты! – Осторожно улыбнулся: – Помощница тебе будет… когда мальчишек родишь!
Тося закачала головой:
- Не будет мальчишек. Доктор сказал… больше не будет…
А когда Петро дочку увидел, – понял, что хотел только её. Крошка серьёзно смотрела на него тёмными глазами… такими тёмными, что Петро даже не понял сначала, что глаза у дочки синие… Это у его матери такие глаза были, – что фиалковая темнота ночи в луганской степи…
С этих самых пор и носит Петро на руках и Тосеньку, – за те почти трое суток в родильном отделении до сих пор жалеет жену… и дочку, Анютку, – за глаза тёмно-синие… за то, что единственной оказалась, такой желанной… Баловал дочку, – принцессой росла. А кровь-то здешняя, шахтёрская. С самого детства Анютка – мамина помощница… И в огороде, и по дому, – даром, что принцесса батина. Бывало, кроха ещё… а с работы вместе с матерью дождётся отца. И полотенце подаст, и борща нальёт, – чтобы всё самое вкусное из кастрюли – в батину тарелку. А потом ещё и укрываетзаботливо, когда спать Петро пойдёт…
Любовался Петро, как растёт его Анютка… И однажды – будто сжал кто-то сердце: подумал Петро, что ведь дочка замуж выйдет… Ведь заберут у них с Тосенькой их красавицу, принцессу их… заберёт шалопай какой-нибудь! Тося улыбалась: для неё было просто и понятно, что Анютка замуж выйдет. А как иначе!.. А Петро прямо места себе не находил… Тайком от Тоси стал вдруг отчаянно надеяться, что… случится… и родит Тосенька ещё одного ребёночка… С годами подзабылись слова седого доктора, что детей у них с Тосей больше не будет… А может, и будут!... Ласкал Петро жену, – бывало, ночами напролёт, до рассвета… пока Тосенька утомлённо не склоняла на его плечо голову… Петро – шахтёр… а шахтёры умеют и любят жён ласкать… до такой сладости, что не сдержать тихих вскриков… А потом всматривался в её лицо, в большие серые глаза… Тося понимала, виновато опускала взгляд… Незаметно слёзы вытирала. Как жалела она Петра, – за эту его тайную надежду, что никогда не сбудется…
А Анютка их уже в восьмом… Мелькнуло времечко… неумолимое такое, – и уже в десятый перешла дочка… В десятом Анюту стал провожать Юрка Парамонов, сын подземного электрослесаря Андрея Парамонова. Вот тут-то и похолодело батино сердце… Тося улыбку скрывала: третий день Петро не ужинает. Угрюмо отмалчивается, исподлобья на дочку смотрит, как она собирается на свидание… подбежит к отцу, в щеку поцелует… и упорхнула… Петро на крыльце сидит, вздыхает. А Тосенька обнимет мужа, в глаза посмотрит:
- Ну, чего ты, отец!.. Неплохой парень – Юрка Парамонов. И красивый, – Анюте нашей под стать…
- А мне что… с его красоты, – Петро недовольно отворачивался. – Дочка одна у меня… и ему отдай?..
- Петь, отдавать всё равно придётся… Так лучше – здесь, в посёлке… за своего. Вон они, Парамоновы, – всю жизнь на виду. Ни про Андрея Тимофеевича, ни про Веру Анатольевну слова плохого никто не сказал в посёлке. И сын с дочкой замечательные у Веры с Андреем. Ну, чего ты хмуришься? Лучше, что ли, если другой кто увезёт Анютку нашу… что потом раз в три года будешь видеть дочку!
Петро изумлённо слушал жену: а ведь Тося права!.. А ведь это – спасение! От его отцовской тоски спасение, что совсем уж близко то время, когда Анютка замуж упорхнёт… Так пусть и правда, – лучше за Юрку! Чтобы здесь, рядом… Да какое – рядом!.. Дом-то он, Петро, для кого такой строил! Тут и жить будут дочка с зятем… тут и внуки родятся, – места хватит… Мальчишки, девчонки, – Анютка с Юрием молодые, красивые… и детей много будет, – решил Петро… И вдруг кто инеем колючим сыпанул… Они с Анютой тоже хотели… мальчишек троих, не меньше… дочку потом, – тоже, может, не одну… А вышло-то…
Поглядывал Петро на счастливую Анютку, что прибегала со свидания… Решил: отслужит Юрка, – и сразу свадьбу… Нечего тянуть, как он, Петро, с Тосенькой своей… Юрке дом не строить… На работу… устроим в диспетчерскую, выучится парень… И – чтобы не сказал доктор… не сказал про Анютку, что первого надо было раньше рожать…
Сажали картошку. Петро остановился передохнуть. С улыбкой смотрел на Анютку, – дочка тем временем к колодцу сбегала, воды отцу принесла.
-Нравится Юрка-то Парамонов?
От внимательного взгляда отца Анюта вспыхнула, беспомощно на мать посмотрела…
Юрка нравился ей. Не только ей, – всем одноклассницам Аниным нравился Парамонов. Лучший вратарь поселковой футбольной команды, высокий, статный Юрка умел нравиться девчонкам. А выбрал Аньку Соболеву. Тоненькая и гибкая Анька просто с ума сводила своими глазами… А батя Юркин матери подмигнул, когда узнал, что сын провожает девчонку эту, дочку начальника участка Соболева:
- Смотри-ка, мать!.. А парень наш разобрался, кого провожать-то!
Юрка довольно ухмыльнулся, согласился с отцом: а что, – батя прав… и правда, – разобрался… К глазам Анюткиным – такой дом в придачу… И отец – начальник участка, человек влиятельный и на шахте, и в посёлке… Это гулять можно с Викой Мишиной… или с Аллочкой Зиминой. А женится он на Аньке Соболевой… Пусть пока учится, школу заканчивает. Петро Михайлович, отец Анюткин, приветливо так посматривает… На днях интересовался, когда в армию.
А мама спросила Анютку о более сокровенном. Когда отец на шахту ушёл, в ночную, прижала к себе дочку, чуть улыбнулась:
- Любишь его, Анюта?
Анютка пролепетала:
- Ой, маам! Он красивый такой! С ним все девчонки хотят встречаться… а он меня выбрал. Спрашивал… спрашивал, буду ли ждать его из армии. – Анюта опустила глаза, а потом доверчиво посмотрела на мать: – Я сказала, – буду…
На проводах Анюта страшно стеснялась… когда Юркина мать усадила её рядом с призывником. Все смотрели на них с Юркой, а она стеснялась… и так хорошо, так значительно было чувствовать себя его невестой… И хотелось девчонке, чтобы поскорее он вернулся, чтобы – свадьба… платье белое и фата, – самые красивые!
И целых два года Анютка гордилась тем, что она – невеста… что она солдата ждёт. А сестра Юркина, Даша, помогала выбрать платье для выпускного вечера…
За два года Анюта повзрослела, – сама чувствовала. Ей так хотелось… чтобы Юрка в любви признался… чтобы говорил, как любит… а он говорил, что осенью свадьба… И такими обыденными были Юркины слова, что Анютке становилось обидно: значит, и свадьба – это… ничего особенного, всё просто, какой-то обязательный… всего один вечер…Будто нет этих ожиданий… будто не выбирает невеста самое красивое платье… не замирает от счастья перед зеркалом… Будто не бывает самых сильных и надёжных рук жениха, когда он берёт на руки невесту… Словно всё дело в том, сколько гостей надо пригласить да что на столах будет…
А Юрий внимательно осмотрел дом. Деловито прикинул:
- Эту стенку уберём. Здесь, на втором этаже, будет наша половина! И нам нужна будет комната побольше. Из этих двух комнат сделаем гостиную, – гостей принимать. А для спальни, – Юрка ухмыльнулся, заглянул Анютке в глаза…
Юрий что-то разъяснял, показывал руками… А Анюта уже не слушала его… Наша половина?.. А разве могут быть… какие-то половины в этом доме… Зачем они? Стенку… убрать… А мама так любит эту комнату! Любит здесь рукодельничать… вяжет или шьёт что-то, – её любимую швейную машину, папин подарок, Анютка с детства привыкла видеть в этой комнате…
Анюта растерянно улыбалась: наверное, так и надо… если свадьба… если он – муж, а она – жена… Наверное, так и бывает?
Продолжение следует…
Начало Часть 3 Часть 4 Часть 5 Часть 6
Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Часть 11
Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15 Часть 16
Часть 17 Часть 18 Часть 19 Часть 20 Часть 21
Часть 22 Часть 23 Часть 24 Часть 25 Часть 26
Навигация по каналу «Полевые цветы»