На прощание Винченцо вручил запечатано багряным сургучом письмо. Орландо вскинул бровь, а брат, помявшись, сказал:
— Если ты решишь посетить наше имение под Римом, просто вручи слугам, и тебе окажут любую помощь, будто мне.
— Спасибо. — Пробормотал бастард, пряча конверт в карман и твёрдо вознамерившись выкинуть в ближайший куст, как только скроется из виду.
Винченцо порывисто обнял, отстранился, держа за плечи, и сказал, глядя в глаза:
— Я не могу сказать, что простил тебя за убийство деда, но... я понимаю и не держу зла. Чтобы не говорили другие, ты мой брат.
— Спасибо. — Повторил Орландо, чувствуя, как к горлу подступает вязкий ком, а уголки глаз предательски щиплет. — Я это ценю.
— Надеюсь, у тебя всё получится, и ты вернёшься. Однако, если нет, пожалуйста, не упоминай нас.
— Понимаю.
Орландо вгляделся в глаза младшего, пытаясь разгадать странное выражение. Смесь страха и чего-то ещё, также порой на него смотрел Серкано... Мотнул головой и освободившись поспешил прочь. Стоило скрыться за деревьями у реки, бросился бежать.
***
Осень скоротечна, а дни превращаются в короткие вспышки света, перетекающие в вязкие сумерки и густую ночь. Палая листва смешалась с грязью и первым снегом, покрылась узором изморози. Хрустящим под копытами вола и колёсами телеги. Рядом шагают мужчины в меховых накидках, вооружённые мечами и топорами. Возничий позёвывает на козлах, рядом стоит масляный фонарь, луч света падает меж рогов вола на «дорогу». Животное идёт, понурив голову, телега поскрипывает, а в глубине леса кричит одинокая птица.
Возница оглянулся на груз, запертый в железную клетку. Девушки с пустыми глазами, присыпанные соломой, чтобы не замёрзли. Кожа бледная до синевы, рты глупо приоткрыты, а подбородки влажно блестят. Если принюхаться, можно учуять слабый, горьковатый запах маковой настойки, замешанной с вином и молоком.
— Эх... — Протянул возница, почёсывая живот сунув руку под куртку. — Красивые девицы. Может того?
— Посреди леса? — Сказал идущий рядом охранник. — У тебя висюлька не отвалится?
— Чего это отвалится? Моей, висюлькой, можно бревно переломить!
— Ну да, ну да. То-то ты спать подальше в кусты уходишь.
— Пугать вас не хочу. — Буркнул возница, глядя на черноволосую девушку и облизываясь. — Так их можно?
— До лагеря потерпи.
— А покупатель не обидится? Я слыхал нужны обязательно девственницы, вроде как эти... ну знаешь... в Риме которые за огнём следили, забыл слово.
— Забыл и забыл, не забивай голову. — Буркнул охранник, порядком уставший от разговора. — Нет, главное, чтобы живые были и невредимые.
— Хо-хо! Эт хорошо, очень хорошо! А то я в этой глуши, да без баб!
— А как же повариха? — Вклинился охранник, бредущий у самой клетки.
— Так она разве женщина? Бабища! Руки толстенные! Она и медведя задавит, а меня тем более!
— Дурак ты, Мозгляк, женщина и должна быть большой! Худая и детей худых народит.
— Так мне не для детей...
— А ну, тихо, уроды! — Рыкнул третий охранник, одетый богаче и с клинком в золочёных ножнах. — Фонарь погаси. Мало ли кто тут ещё рыщет.
— Так ведь вол дороги не увидит! — Шёпотом протараторил мозгляк, суетливо туша фонарь.
— Животина и так дорогу помнит, а свет видно за добрую милю!
Свет померк, вол фыркнул, мотнул головой и продолжил идти. Люди замолкли, вслушиваясь в гул ветра среди лысых ветвей и хруст наледи под копытами. Одна из девушек залепетала через дурманный сон, заворочалась, скидывая солому и мелко дрожа, прижалась к соседке.
Тусклеющее небо ложится на скрюченные ветви, сыплет белой крошкой, постепенно превращающейся в пышные перья. Мозгляк торопливо накинул капюшон и закутался в плащ, выпустив поводья. Кожаный ремешок зацепился за деревянный рог, а вол, не замечая «свободы» продолжает идти.
Вдали тоскливо затянули волки, идущий последним охранник судорожно обернулся и со злобой сплюнул под ноги. Другой забрался в повозку и брезгливо накидал на девушек ссыпавшуюся солому. Над возницей пронеслась сова с мышью в лапах, исчезла в хлопьях снега.
— Интересно, — пробормотал Мозгляк, беря поводья и пряча локти под плащ, — сколько мы выручим за них?
Старший охранник свёл брови на переносице, хмыкнул и полуобернувшись зашевелил губами. Поднял руку и начала поочерёдно сгибать и разгибать пальцы.
— По двадцать золотых за штуку, и того две сотни монет... плюс бонус, плюс компенсация... мы ведь не выбились из сроков... так, да и товар хорошего качества. Значит, сверху накинут... и того, каждому выйдет по десятке, плюс в общак.
— Десять монет... — Пробормотал Мозгляк и причмокнул губами. — Совсем не плохо за неделю!
— Летом получали по тридцать. — Сказал старший, криво улыбаясь. — Конкурентов было меньше и не приходилось так далеко уходить от лагеря.
— Да, надо было раньше к вам прибиться... — Протянул возница, охнул и выкрикнул. — Это кто там?!
Впереди на дороге стоит фигура в сером плаще, высокая и широкоплечая, глубокий капюшон скрывает лицо. Вол замер, фыркнул и вопросительно обернулся на возницу. Охранники выстроились в ряд, озадаченно переглядываясь и сжимая рукояти мечей.
— Ты ещё кто? — Рыкнул вожак, делая шаг навстречу и вынимая клинок из ножен.
Незнакомец откинул капюшон, в полумраке сверкнули голубые глаза. Ветер затрепетал длинный хвост на затылке.
— Это неважно. — Сказал Орландо, распахнул плащ, показывая скьявону в опущенной руке. — Важно, что у меня есть вопросы.
