Однажды, когда я училась в средней школе, проходил конкурс рисунков, приуроченный к пятидесятилетию Дня Победы. В то время уроки ИЗО у нас или уже не проходили, или только числились в расписании – точно не помню, учителей вечно не хватало и многие предметы в нашей школе на окраине вообще не велись. В любом случае красок у меня не было. Я попросила у мамы купить мне лист ватмана и краски, на что она заявила:
- Нечего деньги на туалетную бумагу переводить. Твои рисунки только для того и годятся – ишь, выдумала, рисовать она будет.
Мамино замечание больно меня ранило, что ещё горше мне было оттого, что мой рисунок, который я всё же сделала, заняв краски у одноклассницы, набрал меньше всего баллов на голосовании. Несмотря на все мамины уверения, что мои художества – это пустое, втайне я постоянно что-то изображала шариковой ручкой или карандашом на обрывках тетрадных листочков, а то и в школьных учебниках, скучая на уроках математики и географии. Мне казалось, мама просто придирается ко мне, а на самом деле я неплохо рисую. Но, получается, мама была права, раз практически никто не посчитал мою картину достойной победы.
После этого я надолго бросила рисование и вернулась к нему только на последних месяцах беременности, пытаясь выразить тревожащие меня мысли и чувства на бумаге. Но я не рассматривала это как что-то серьёзное. До тех пор, Как Андрей, друг моего мужа, привёз мне целый пакет художественных принадлежностей.
Когда я увидела, какое богатство он мне преподнёс, сразу же бросилась звонить ему, неловко выражая слова благодарности. Он небрежно отмахнулся, словно сделал какую-то обычную мелочь, как, например, купил мне моё любимое мороженые.
- Ты только покажи потом, что получиться, - неуверенно попросил он в конце разговора. – Ну если захочешь, конечно.
Когда вечером вернулся с работы муж, я почему-то не стала рассказывать ему про подарок. Несколько раз собиралась, набирала в грудь воздуха, но что-то останавливало меня. Если спросить сейчас, то я, конечно, смогу ответить, в чём тут дело, но тогда я пока ещё не осознавала этой тревожащей мысли – Андрей своим подарком показал какую-то иную значимость меня, чем просто жена его лучшего друга. Это смущало и пугало меня, и пока я сама толком в этом не разобралась, не стоило ничего говорить Мише.
Миша понянчился несколько минут с дочкой, но, когда она захныкала, торопливо отдал её мне и включит телевизор. Вечер прошёл в привычной череде просмотра сериала, купания малышки и неизменного чая на кухне, на этот раз с вкусным тортом, который привёз Андрей. Мужу я сказала, что торт привезла моя подруга Женя, и так как он знал, что мы сегодня встречались, не заподозрил моего вранья. Мне было стыдно и грустно оттого, что я что-то утаиваю от мужа, но сказанного не вернёшь – так было бы ещё хуже, признайся я, что обманула его.
Следующий день он был выходной, и это меня немного расстраивало – при нём я бы не решилась достать краски. К тому же мы давно запланировали на этот день поход в супермаркет – мне пришли декретные деньги, и нужно было сделать большую закупку. Когда после завтрака я спросила, когда мы отправимся в магазин, он предложил съездить в гипермаркет – мы такого никогда не делали, так как это очень далеко, но вроде как его друг обещал подвести. Было опять жарко, и он предложил не мотаться нам с дочкой. Это было очень заманчиво – в это время я как раз могла бы рассмотреть свои богатства. И я согласилась.
Когда муж уехал, а Алиса занялась игрушками, я достала пакет из шифоньера, куда спрятала его накануне, и начала разбирать своё богатство, снова и снова не веря глазам – неужели это всё мне? Конечно, я не удержалась, достала пастельные мелки и начала рисовать. В кончиках пальцев искрилось такое удовольствие, что я забыла обо всём на свете. Из этого забытья меня вывел звонок в дверь. Я испугалась, глянув на часы – это же вернулся Миша, я и не заметила, как пролетело два часа. Судорожно затолкала всё в пакет, а начатые рисунки закинула наверх шкафа. Только после этого побежала открывать дверь, отчего Алиса тут же громко расплакалась.
На пороге стояла Марина.
- Что так долго-то, - хмуро заявила она. – Я думала никого дома нет.
- А как ты в подъезд попала? – в невпопад спросила я.
- Я забыла номер квартиры, - объяснила Марина. – Ждала, пока кто-то войдёт. Я вещи принесла.
- Заходи, - я смутилась, поняв, что держу гостью в дверях, да и ещё дочь выползла в коридор вся в слезах. – Мне её уложить надо, ты посиди пока на кухне, а? У меня торт есть, можем чаю попить.
Не говоря ни слова, Марина кивнула и прошла на уже знакомую ей кухню, а я взяла на руки Алису и ушла в комнату – накормить её и уложить спать, время было как раз для её дневного сна. Сначала малышка капризничала, видимо, чувствуя присутствие чужого человека в доме, но, в конце концов, затихла и уснула. Я на цыпочках, чтобы не разбудить её скрипящими половицами, вышла из комнаты и притворила дверь.
Марина уже вовсю хозяйничала на кухне – вскипятила воду, помыла брошенные после завтрака кружки и заварила чай. Я смутилась, чувствуя себя ужасной хозяйкой.
- Спасибо, - поблагодарила я. – Не успела утром убрать.
- Это чем ты таким занималась, - насмешливо спросила она. – У тебя же вроде никаких интересов нет.
Её слова меня неприятно кольнули, и неожиданно для себя я возразила:
- Это мне раньше нечем было заняться, а теперь есть. Мне друг вчера краски принёс, и я рисовала?
- Рисовала? – Марина удивлённо приподняла брови. – Покажешь?
- Да там нечего пока, - попыталась оправдаться я. – И Алиса проснётся, если я доставать начну, я же всё спрятала.
- Почему? – Марина смотрела на меня в упор своими стального цвета глазами, от которых мне становилось не по себе. С чего я должна перед ней отчитываться? Но всё равно ответила:
- Не хотела, чтобы муж увидел.
На это Марина ничего не сказала, но продолжала внимательно на меня смотреть, отчего я поняла, что не отделаюсь простым молчанием. Но и говорить правду мне совсем не хотелось.
- Будет ругаться, что я деньги на чепуху потратила, - соврала я. Миша ни разу в жизни не попрекнул меня ни одной покупкой, обычно это была моя прерогатива. Но эта маленькая ложь была правдоподобной и безобидной. Марина понимающе кивнула – вид нашего жилища как ничто лучше показывало, что краски - это повод для недовольства.
- А ты, значит, любишь рисовать?
- Да, - просто призналась я. – Только не умею.
- Ну, всему можно научиться, - заметила Марина.
- Как? Я даже в художку не ходила…
Марина аккуратно подцепила кусочек торта, который я положила на блюдце, с удовольствием съела его и сказала:
- Я могу тебя научить. Я неплохо рисую, и ходила не только в художку, но и на специальные курсы – мама настояла, мечтала, что я буду женщиной в искусстве, ей никогда не нравилась идея с медициной, как она говорит – «будешь всю жизнь в чужих кишках ковыряться».
Я прыснула – так забавно она изобразила голос своей матери, что я, ни разу не видя её, тут же себе представила. А потом подумала о вечной несправедливости этой жизни – я мечтала рисовать, но моя мама не придавала этому значения, а вот её мама, напротив, делала всё, чтобы её дочь развивала свои способности. Не веря тому, что произношу, я ответила:
- Если ты сможешь, я буду очень благодарна.
- Ну, можно считать, что мой вопрос, над которым я велела тебе подумать, закрыт, - заключила она.
- Какой вопрос? – не поняла я.
- Прошлый раз я спросила тебя, чем ты хочешь заниматься, - напомнила она.
Я улыбнулась – мне показалось, что именно тот наш разговор стал пусковым крючком ко всем тем переменам, которые пока ещё неощутимо врывались в мою жизнь.
Мы ещё какое-то время просидели на кухне, обсуждая фильмы и книги, детские мечты, страны, в которых хотели побывать. У меня давно не было таких захватывающих бесед. На прощание мы договорились, что, когда мой муж будет на работе, Марина будет приходить ко мне и учить меня рисовать. Она пообещала принести какие-то книги по академическому рисунку, о которых я никогда и не слышала.
Только когда она ушла, я вдруг поняла, что прошло уже четыре часа с тех пор, как муж уехал в магазин. Я проверила телефон – ни одного пропущенного. Липкая тревога наполнила меня изнутри…