Нет предела зверствам человека если весь мир закрывает на это глаза!
Никита Головнин.
1 октября 1941 года начало фашистской операции «Тайфун». Орловско-Брянская оборонительная операция. 13-я армия СССР. Лейтенант Игорь Владимирович Лазарев.
Тот день Игорь запомнит на всю свою оставшуюся жизнь. Это был настоящий ад на земле. Его товарищи погибали один за другим. 2-я танковая группа Гудериана армии «Центр», прорвалась через оборону в глубь на целых 60 километров. В этот же день 24-й мотокорпус фашистской Германии занял Севск. Большая часть советских войск Брянского фронта оказалась в окружении. Выбора у них было всего два: либо дать последний бой и попробовать вырваться, либо сдаться врагу. Оба варианта смертельны и не сулят ничего хорошего. В тот день погибло слишком много людей. Те же кто выжил были взяты в плен и отправлены в лагерь смертников Бухенвальд. Всех пленных, политических преступников и евреев, сгоняли в железные вагоны и заталкивали как сардины в банку. Этот поезд был билетом в один конец. Игорь Лазарев был в ужасе от увиденного. В вагоне было трудно дышать, а пошевелится было невозможно. Несколько суток люди стояли на ногах и опирались друг на друга. Многие не выдерживали и падали без сознания. Тем, кто был ближе к стенкам и дверям вагон было проще. Через маленькие щели и дыры поступал свежий, прохладный воздух. Вагон заполнялся неприятными запахами человеческой жизнедеятельности. Но весь ужас был еще впереди. Когда поезд наконец-то остановился, люди замерли в ожидании что будет дальше. Двери вагона резко открылись и из-за большой наполненности, люди посыпались наружу словно зерно. Кто-то кашлял, жадно вдыхая свежий воздух, другие лежали бездыханные. Внутри вагона осталось много тел которые не осилили поездку. У людей было моральное и физическое истощение. Ноги были словно ватными, а глаза слезились от яркого света.
Игорь был в первой волне тех, кто выпал из вагона. Он чудом уцелел под толпой полумертвых тел и смог выбраться из-под них невредимым. Первое что он увидел это солдаты «СС». Перед его глазами стояло два офицера и много обычных солдат. Они что-то кричали по-немецки и жестикулировали со злобой на лице. Двое солдат подошли к Игорю и схватив его под руки поволокли к двум офицерам. Те пристально смотрели на полуживого Игоря и обсуждали его судьбу. Один из офицеров заговорил с Игорем на ломаном русском языке.
- Русский офицер? Молчишь. Хорошо… Ты будешь допрошен и отправлен на постройку бункера для нашего Фюрера. Nehmen Sie diese Nichtigkeit zum Verhör (Отнесите это ничтожество в допросную)! – сказал офицер, скаля свои зубы как гиена.
Солдаты тут же поволокли Игоря Лазарева по грязной дороге через ворота Бухенвальда. На табличке над самыми воротами была надпись по-немецки «Jedem das Seine» (Каждому своё). Ноги Игоря волоклись по земле будто тряпочные. Его встретили лица ходячих скелетов, в грязной одежде, а некоторые были и вовсе без нее. Впалые глаза, впирающие кости, рёбра, торчащие веером. Каждый заключенный был похож на самую настоящую смерть. Вокруг был высокий забор с колючей проволокой. Через каждые 50 метров стояла смотровая вышка, а периметр патрулировали несколько отрядом с овчарками. На столбах висели трупы растерзанных собаками заключенных, с деревянными табличками: «Быстрый кролик», «Хитрый лис», «Он любил летать». Видимо это были люди, которых поймали при попытки бегства, а чтобы запугать и предостеречь других они мучали и истязали беглецов, после чего вещали на самом видном месте. Так же в лагере не было санитарно-технических сооружений. Мертвых складывали в повозки и сразу же отправляли в крематорий. Больные, обессиленные, те кто пытался бежать и те, кто отказывался работать умерщвлялись. От этого было еще хуже, а страх закрадывался в каждый уголок разума. По всему лагерю были деревянные бараки. В центре стояло большое бетонное здание серого цвета. Видимо там заседали изверги из «СС» и именно там проводили пытки. Игоря затащили внутрь здания и подвесили за руки на крюк в темной и сырой комнате словно тушу животного.
Его руки очень быстро занемели, а ноги свисали над полом при этом не касаясь его. В комнату зашло два солдата с автоматами МП-40. Следом за ними зашел тот самый офицер-надзиратель лагеря, что говорил с Игорем на ломаном русском у вагона. В его руках была папка с документами и некая кожаная сумка. Он спокойно прошел к столу, положил сумку и папку на стол, снял свой китель и фуражку. После этого он закатил белоснежные рукава на рубашке и открыл сумку. Там были различные инструменты для пыток. Офицер филигранно укладывал все инструменты на белую тряпку и улыбался как безумец, будто он готовился к операции, как хирург. Игорь смотрел на все это и молился про себя. Он не знал, справится его тело с ужасами пыток или все же сдастся. Офицер подошел к узнику и показал ему щипцы.
- И так солдат… Говори! Имя, фамилия и звание. Каков план отражения наступления Великой Германской армии? Говори русская свинья! – кричал офицер, вырывая ногти на ногах Игоря.
Игорь молчал. Глаза вылазили из орбит от боли, а тело содрогалось словно начался приступ эпилепсии. Так прошло 8 часов ужаса и пыток. Игорь не издал ни одного звука, а когда он терял сознание его поливали ледяной водой, чтобы привести в чувства. В итоге коменданту надоело играть со своей новой игрушкой, и он оставил солдата в покое.
- К чему твоя отвага, солдат? Твоя страна бросила тебя на верную гибель, а наши солдаты уже захватили Москву. Нет смысла сопротивляться. Нам нужны такие рабочие! Будешь рыть тоннели пока не сдохнешь как крыса в грязи! – говорил офицер недовольным голосом.
Вдруг в комнату вошел младший офицер. Вытирая свои окровавленные руки, офицер-надзиратель говорил со вторым, младшим по званию. Как Игорь расслышал то младший по званию был Герман Пистер, а его палачом был Карл Отто Кох. Он очень громко смеялись над чем-то и улыбались, будто собирались пойти в паб выпить пару пинт баварского пива. Этих извергов, нельзя было назвать людьми. Им чуждо все человеческое. Кох вымыл руки, одел свой китель и фуражку. Он подошел к солдатам, что были у дверей и отдал приказ. Измученного и обессиленного Игоря, сняли с крюка и поволокли в один из деревянных бараков. Там его кинули на солому словно мешок. Игорь с трудом различал лица людей и тот же момент потерял сознание. Так началось его существование в ужасном месте под названием концентрационный лагерь.
***
На следующий день, Игорь проснулся с перемотанными ногами. Возле него сидело двое худощавых заключенных. Один был в круглых очках и был очень похож на еврея, другой был славянской внешности и у него не было одного глаза.
- Меня зовут Саша Зильбер, мы с другом Валерой Самойловым уже год в этом лагере. Когда Польша пала под натиском, всех евреев и подозрительных граждан забирали в это место. – говорил Саша, помогая встать Игорю.
- Я Игорь Лазарев, младший лейтенант. Попал в плен после ожесточенных боев близь города Севска. – ответил Игорь, опираясь на плечи Саши и Валеры.
- Теперь друг, я расскажу тебе о законах этого места. Если хочешь выжить, то следуй им и будь тише воды и ниже травы. Первое правило: работай и не в коем случае не показывай усталость, сразу же расстреляют. Второе правило: не смотри в глаза солдатам из охраны иначе выбьют глаза. Третье правило: не пытайся бежать или помочь беглецам, вначале допросят, а потом отдадут либо собакам на растерзании, либо повесят. Четвертое правило: молчи и не болтай лишнего, иначе отрежут язык. – говорил Валера, кашляя словно туберкулезник.
- Лучше бы я погиб на поле боя! – ответил Игорь, ужаснувшись что его ждет.
- Подъем в 6 утра, все выходят из бараков и выстраиваются в шеренгу. Комендант Кох и его правая рука офицер Пистер проверяют все ли на месте. Затем узники идут работать на различные предприятия. Кто-то роет тоннели, другие строят бункеры, а третьи стоят у станков и делают оружие. Иногда некоторых из нас забирают в тайную часть здания. После этого люди не возвращаются. Говорят, что там испытывают новое оружие. В конце лагеря есть два барака с детьми разного возраста. Они работают наравне с взрослыми и умирают чаще других. Так что друг мой, каждый день может быть последним. - говорил Саша, вытирая пыльные линзы на очках.
- Ложись спать, завтра будет очень трудный день! – сказал Валера и лег на свою куртку, которая лежала на соломе.
Игорь был в таком ужасе, что не мог сомкнуть глаза. После рассказов Саши и Валеры он не представлял, как справится с такой жизнь. Но больше всего его волновало, как его мать с сестрой и жив ли отец. До самого раннего утра, он думал, а сильная боль в пальцах не давала уснуть. На утро все произошло именно так как рассказал Саша. И каждый новый день был хуже прежнего.
***
С каждой минутой, часом, неделей и месяцем Игорь терял жажду к жизни, а его тело истончалось. Рабочий день составлял от 15-18 часов. Кто-то не выдерживал и умирал на месте, таких заставляли грузить на тележки весом в 30-40 кг и тащить в крематорий. Так прошел целый год жизни. Люди прибывали и убывали, а серость будней становилась более густой и затягивала с головой. Однажды смотритель лагеря приказал привести Игоря. Под конвоем двух солдат Игорь пришел в столовую к офицерам СС. Стол был покрыть белой скатертью, а на нем блистали серебряная посуда и столовые приборы. В каждой тарелки были невиданные блюда, а приятный запах сводил с ума. Кох встал из-за стола и подошел к Игорю.
- Ну что солдат, хочешь поесть пищи богов? Если скажешь хоть одно слово, то сможешь взять что угодно из этого стола. Даю слово офицера! – сказал с ухмылкой Кох, вытирая рот салфеткой.
Игорь снова молчал как немой. Он никогда в жизни не видел такой пищи, а за последний год вообще позабыл какой на вкус ржаной хлеб. Оба офицера пристально смотрели на Игоря, но тот молчал и даже не глотал слюны, чтобы не выдать жажду пищи.
- Was habe ich dir gesagt, Pister? Kein Mann, sondern ein Feuerstein! (Ну что я тебе говорил Пистер? Не человек, а кремень!). Возьми хлеб и ступай работать! – сказал Кох, положив в руки Игоря буханку свежего, белого хлеба.
Когда Игорь вернулся к тяжелой работе, то разделил буханку между своими друзьями. Все, кто был в смене с Игорем, вспомнили в тот день вкус свежего хлеба. Кох пытался сломить его, посмеяться над его честью, но советский солдат был непреклонен. Он был олицетворением русского духа, непокорности, стойкости и вызывал уважение даже у таких монстров. Все расспрашивали как Игорь получил целую буханку хлеба, а он лишь говорил всем: «Ешьте пока и это не отобрали!». И снова маленький праздник сменился рутиной смерти и ужаса. Спустя два месяца охранники концлагеря поймали беглеца. Это был одесский еврей Аристарх Ославский. Он сумел сбежать с Бухенвальда, но через сутки был пойман. Его участи никто не позавидует. Двое суток его пытали и узнавали кто помог бежать. Тех, кто помог бежать заставили катать чугунную тележку массой в 50 кг по кругу лагеря. Впереди тележки шел сам Аристарх и надрывая свое хилое тело тянул ее вперед. На тележки была надпись «Und ein Fehler kann nützlich sein, wenn wir jung sind, nur um ihn erst im Alter bei uns zu tragen» (И ошибка бывает полезна, пока мы молоды, лишь бы не таскать её с собою до старости). Так в течении месяца все пятеро толкали тележку до изнеможения. Когда «представление» закончилось то всех отправили на виселицу. Лагерный оркестр от начала и до конца казни, исполнял детскую песню «Все маленькие пташки вернулись». Когда подошла очередь Ославского то веревка на виселице три раза рвалась. На четвертый раз его все-таки повесили. Все понимали, что бежать бесполезно. Так прошло еще три месяца. Игорь был похож на один из тех скелетов что увидел в первый день прибытия в концлагерь. Но видимо его мучениям пришел конец.
Одной из холодных ночей, его и нескольких заключенных вывели во двор. Затем их повели по темным коридорам в секретную часть здания. В большой комнате были люди разного возраста. Дети стояли в углу и плакали, ведь знали, что их ждет. Это была конечная остановка в жизни всех этих людей. И снова Игорь встретился с офицером-надзирателем Кохом. Он снова подошел к нему и ехидно улыбался.
— Вот так и умрет безымянный солдат. – сказал Кох, улыбаясь в лицо Игорю.
- Зато он с честью смерть примет! – ответил Игорь и взял на руки ребенка 8 лет.
Кох был поражен его стойкостью и даже засмеялся.
- Солдат, ты можешь уйти из лагеря. Я подпишу бумаги и ты свободен. – сказал Кох, протягивая документ.
- Я не брошу этих людей. – отрезал Игорь и молча пошел в газовую камеру вместе с другими.
22 августа 1942 года Игорь Владимирович Лазарев умер в газовой камере. Он закончил свою бренную жизнь за день до начала Сталинградской битвы. Ведь именно эта битва переломит ход войны. Игорь был всего лишь одним из 56 000 человек что погибли в стенах Бухенвальда. Карл Отто Кох был отстранен от должности 24 августа 1942 года и признан виновным в коррупции и убийстве врача Вальтера Крамера и его помощников. После судебных разбирательств 5 апреля 1945 года Кох был расстрелян. Герман Пистер, правая рука Коха, был пойман 13 июня 1945 года американскими войсками в Мюнхене. С 11 апреля 1947 по 14 августа 1948 года был обвиняемым в Главном Бухенвальдском процессе. 14 августа 1948 года был признан виновным и приговорен к смертной казни через повешенье. Но 28 сентября 1948 года умер от сердечного приступа так и не понеся наказание за свои поступки.
