Весна наступила сразу, без предупреждения. Однажды в конце февраля утром небо затянулось серыми облаками, подул южный ветер, и к вечеру с крыш закапало. Конечно, сначала подумали, что это традиционные «февральские окна», но капель продолжилась и на следующий день, а через день потемнел снег во дворах, на дороге образовалась снежная «каша». Куры веселее выходили во двор, собирали вытаивающие из-под снега семена.
Мельникова вызвали в райком. Скорев продолжал лечиться от инсульта, говорили, что передвигается на коляске, да и речь плохо восстановилась.
Второй секретарь занял место первого и принимал Мельникова уже как хозяин кабинета.
- Ну что, товарищ Мельников, не передумал уходить на отдых? – встретил вопросом вошедшего первый секретарь. – А то, может, посеешь, потом уйдешь?
- Ну да, - возразил Мельников, - посеешь, потом соберешь... Нет, товарищ секретарь, хочу уйти до сева. Я подготовил себе замену, и если вы утвердите его, то он сам проведет и посевную, и уборку... Я буду рядом, помогу, если что.
- Знаешь, Виктор Петрович, вышел закон, еще в прошлом году, по которому директора может выбрать трудовой коллектив. Нельзя нам отставать от жизни, как думаешь? А твоего-то выберут люди?
- Думаю, что выберут, товарищ секретарь. Он с людьми хорошо работает: где надо – похвалит, где надо – накажет. А главное – дело свое знает.
- Ну, готовь выборы! Когда будешь готов, звони, приедем, поможем.
Приехав домой, Мельников вызвал главного инженера, парторга.
- Ну что, Александр Андреевич, готов принять совхоз?
- Виктор Петрович, так сразу?
- Ну почему же сразу? Я тебя давно к этому готовлю, не заметил, что ли?
- Да вы говорили, но я думал, что это когда-нибудь потом...
- Когда это «потом»? Когда я помру? Нет, я должен увидеть, в какие руки отдаю совхоз, людей. Так как – справишься?
- Я постараюсь, Виктор Петрович.
- А ты, товарищ парторг, подготовь собрание, на котором представим людям нового директора и спросим у народа, хотят они такого или нет.
- Да, я слышал, что теперь выбирают директоров. В Степном совхозе выбирали, так там народ не захотел того, кого райком привез. Не проголосовали и все.
- У нас не будет чужого, так что, я думаю, наши выберут кого надо, - Мельников легонько хлопнул ладонью по столу. – Ну, готовьтесь!
Инженер и парторг ушли, а Мельников задумался, сидя за столом. Как быстро пролетело время! Как скоро пролетела жизнь! Оглянуться не успел – а уж пора складывать крылья. Если вспомнить все, что было в жизни, вроде бы много чего: полуголодное босоногое детство, гибель отца перед войной, летное училище, война, ранение, госпиталь, списание подчистую... А после войны работа, продвижение по партийной линии, назначение директором. Женился по любви, можно сказать, с первого взгляда. А через двадцать лет стал вдовцом. Правда, судьба подарила ему встречу с Евдокией. Он улыбнулся своим мыслям. Вспомнил, как недоумевали многие из его знакомых, узнав, что женился он на простой колхознице, когда вокруг него вертелись бухгалтерши, продавцы, учительницы... А он влюбился, как мальчишка, и не замечал, что и лет ей много, и руки огрубевшие, и лицо загорелое, без косметики...
Он вышел на улицу. Саша ждал его в машине.
- Куда едем, Виктор Петрович? – спросил он, выйдя из машины.
- А никуда, Сашок! Пройдусь я, видишь, какая погода – весна!
- Так я за вами поеду, Петрович?
- Не надо, Саша. Завтра заезжай, как обычно, рано утром.
Он пошел не спеша домой. Дорога была, конечно мокрой, грязной, но небо было ясное, солнце клонилось к западу, от деревьев потянулись длинные тени. В воздухе чувствовалось пробуждение природы. Лед на реке почти сошел, только на середине еще лежал огромный его пласт, вокруг которого уже плавали домашние утки, соскучившиеся за зиму по воде. Мельников остановился около старой ивы, растущей у моста. Ее тонкие ветки, склонившиеся к самой воде, уже порозовели – значит, дерево уже проснулось и скоро украсится сначала желтыми пушистыми шариками, а потом и молодой листвой.
Мельников покачал головой: сколько не замечено в суете, сколько прошло мимо в гонке за урожай, за показатели! А оно шло себе, как положено по законам природы, не обращая внимания на человеческую суету, и будет всегда идти, возрождаясь, умирая и снова возрождаясь...
- Дуся! – позвал он жену, когда подошел к порогу дома.
Она вышла почти сразу, будто ждала его у двери.
- Ты чего, Витя? – встревоженно спросила она, увидев лицо мужа. – Случилось что?
- Оденься, выйди.
Евдокия через минуту выходила из дома, на ходу завязывая платок.
- Да что случилось, Витя? Ты как себя чувствуешь? – тревожилась Евдокия, заглядывая в лицо мужа.
- Посмотри, небо какое, а воздух какой! Я шел по мосту, смотрю – ива вот-вот выпустит свои шарики...
Евдокия не переставала с тревогой смотреть на мужа. Никогда он не говорил так о природе, и пришел пешком, что ли?
- А где Саша? Уехал уже? – она посмотрела за калитку.
- Да нет, я пешком прошелся. Давай присядем здесь, подышим воздухом!
Он стряхнул с лавочки у веранды капли воды, бросил на нее половичок, висевший на веревке. Они сели рядом, Евдокия прижалась к его плечу.
- Жизнь-то бежит, Дуся. А я и не видел почти ничего. В поле выеду – не красотой любуюсь, а прикидываю, какая урожайность будет, мимо лесополосы еду – не вижу, как цветет она, а думаю, сколько снега задержано в этом году... Только и видел, когда с тобой ездил, помнишь?
Евдокия смущенно зарылась лицом в шарф мужа:
- Нашел, что вспомнить... А я как вспоминаю про это, так и думаю: а вдруг ты решил бы про меня, что я доступная такая...
Мельников прижал ее к себе. Вдруг Евдокия хихикнула.
- Ты что? – спросил Виктор.
- Я подумала, что если нас сейчас кто-нибудь бы увидел?
- Ну и что?
- Вот, сказали бы, сидят два старичка, обнимаются, как молодые.
- А мы ведь молодые, Дуся. Пока душа молодая, и мы молодые. Разве мало старичков, которым по тридцать-сорок лет? А мы еще ничего!