В коронавирусное время все репетиции нашего народного хора «Русское поле» отменили. Но когда наступила весна двадцать первого года, нам разрешили репетировать. Состав хора почти полностью поменялся. Причина тому до боли житейская: люди стареют, умирают.
Эх, дорогая Ниночка Колбосова, как наказывала ты мне: «Толик! Когда помрём, ты табличку установи, де, тут покоится народный хор «Русское поле», а мы и там будем петь». Только как мне это сделать, если все покоятся в разных местах. Но, слава Богу, написал о тебе рассказ, по которому был поставлен спектакль «Мы родом из Братска», и твои дети и внуки видели этот спектакль с большой сцены, да и по интернету его легко найти. Вечная тебе память, Нина.
Галина Пискунова была моей воспитательницей в детском саду, потом долго не виделись, и судьба свела встретиться в хоре. Была она нашей частушечницей. Помню, плохо ей стало прямо на репетиции, приехала скорая помощь, поставили укол, полежала на диване клубном. Заходит в комнату, где мы занимались, и весело говорит: «А частушка-то жива». За её частушки, которые она сама придумывала, один предприниматель подарил ей большой мешок сахару. Расстроилась Галина, маленькой она уродилась на Божий свет и худенькой, как допереть до дома этот сахар?!.. Девяностые годы на дворе, продукты в дефиците. Но нашёлся мужик на бортовой машине, к дому подвёз нашу частушечницу, а она прямо на мешке сидела, и всё ей нипочём.
На день Победы стоим, борт грузовой машины открыт, а мы вроде как на сцене выступаем. Галя наша вся в наградах, частушками народ радует, а вскоре, летом, померла на даче.
Зина Романчук, какой голос был, эх!.. Так и слышится её голос «На чужом несчастье счастье не построишь», «Кнопочки баянные», «Махонька»… Рак окаянный! Зрители на сцену после исполнения песен идут, бывало, с цветами, плачут. И плачь их, мне шибко понятен, всё это так глубинно, что не вышептать, не вымолвить, только песней передать и можно. Галина Попова, всё говорила мне бывало:
– Я чего, Толик, такая справная?.. Потому как на козьем молоке росла, бабушка держала.
Помню, пригласила Галина в гости весь хор, а на столе холодец из окуньков, спинки на две части разрезаны, морковка, заливное, красота расчудесная.
Похоронили и Галину. Жизнь! Сходил недавно к Вале Барановой, пригласительный на наш отчётный концерт отнёс. Говорю: узнала меня?.. Обнимает:
– Узнала, Толя! У меня так-то всё нормально, только голова кружится, полдня в себя прихожу, полдня живу, может, брат привезёт на концерт. Жив ли наш прежний музыкальный руководитель Александр Васильевич Корсанов, не ведаю, жизнь развела нас, уехал в другой город, помоги ему, сердешному, Пресвятая Богородица.
Катерина Сизова, наша Зыкина, слава Богу, жива, да вот ноженьки болят так, что спасу нет. Всю жизнь на строительстве дорог Братска, и всё лопатой, лопатой, кто тут выдержит? И вот она, сердешная, уже год сидит дома, и сильно переживает, что не может ходить на репетиции. Печаль эта кондовая, с надрывом сердца. И вот недавно гляжу, пришла наша Катя на репетицию, сидим мы с ней в третьих голосах, и она говорит:
– Чудно́ всё. Я молоденькой была. Лет, наверно, четырнадцать мне было, пела Зыкинскую песню «В жизни раз бывает восемнадцать лет», в новеньком клубе, он в Заярске был. Дали мне первое место. Прихожу домой, тяте грамоту и подарок, книгу показываю. Он швырнул мои подарки к порогу. Один он нас растил четверых, мама рано умерла, мне только четыре года было, а мы мал мала меньше. Трудно ему было нас растить. А я, вишь, пела, а надо было воду таскать, дрова колоть, сено косить. Я это всё делала, конечно, на тятю не обижаюсь, трудно ему было. Чего в сердцах не сделаешь. Клуб из Заярского, после затопления, перевезли сюда, в Осиновку, и я всю жизнь здесь пою.
На днях сидим с Катериной на лавочке, ждём микроавтобус под номером шесть, там проезд стоит двадцать рублей, на других автобусах тридцать, говорю Кате:
– Ты на юбилей хора спой акапельно песню «Вспомним, бабоньки», никто эту песню, кроме нашего хора, не поёт в Братске.
В ответ улыбается, а я продолжаю:
– Я, Катерина, каким-то ущербным себя иногда считаю. Глаза совсем плохо видят, глазной удивляется, почему у нас такие законы, пенсии при минус четырнадцати на одном глазу, другой вообще почти не видит, не положено. Я с шестнадцати лет работал, теперь пятьдесят пять, и всё на тяжёлой работе, много отопительных радиаторов стране дали. Все мужики, с которыми работал, уходили в пятьдесят пять на пенсию, а мне по новым законам говорят: через три года пойдёшь. Если бы не беда с глазами, я бы не горевал. Ну, ладно, мне с женою повезло, не бросает, а ежели бы один жил, всё, помирай с голода. На бирже сказали, больше держать не можем, мы, говорят, понимаем, что у вас стажу около сорока лет, но такие законы. Если бы не семья, подыхай. Я на огороде люблю работать, картоху с помидорами выращивать, так после операции запретили работать, даже нагибаться нельзя. Так что ежели бы семьи не было, помирай.
Катерина Андреевна широко вздохнула:
– О, Господи! Нет справедливости, нет.
– Ты, Катя, главное, песню «Вспомним, бабоньки», спой. Великая она, песня эта.
В голове звучат слова песни, которую пела Катерина Андреевна: «Как бойцы с фронтов, шли к своим домам, и осталось нам только пять шагов от крыльца пройти, чтоб припасть к мужьям»…
Нина Зиновченко голодала в военные годы в Ленинграде, тоже хорошо частушки пела, и до последнего часа своей жизни работала в Совете ветеранов, и по праздникам обходила пешком два наших посёлка, принося ветеранам продукты и подарки. Эти русские женщины всегда потрясали меня своим талантом, многие родом из сибирских деревень, многие из деревень всей России, Братск-то вся страна строила.
Каждую репетицию идём мы в наш родной клуб «Транспортный Строитель». Недавно гляжу, идёт впереди меня Анна Московских (сибирячка-бурундучка), хоть и даётся ей эта хотьба тяжело, но идёт. Догоняю, беру под ручку дорогую участницу хора, всегда есть о чём поговорить нам. Зина Брюханова замечательно поёт, особенно гоже мне слушать песню в её исполнении «Хорошо в гостях у мамы», жалуется на сахарный диабет, но, несмотря на недуг, слава Богу, ходит на хор. Недавно идём с ней из клуба, она, тихо вздыхая, говорит:
– Вот, диабетическая стопа, тяжело идти, стенокардия.
Говорю ей, чтобы попробовала запаривать сенную труху. В ответ:
– Да где взять-то. Это же не раньше, когда люди коров держали.
Таисия Чагаева прекрасно запевает «А Россия, как Алёнушка». И видится мне, что все эти женщины совершали и продолжают совершать в жизни своей нравственный подвиг, под названием «Русская песня». Поговорка, что незаменимых нет, по-моему очень жестока, нынешний состав и на двадцать процентов не может того, чего умели мы. Жить народной русской песней, дарить её людям со сцены – это титанический, душевный, и физический труд. На одной из репетиций наша баянистка Настя вдруг говорит «Баян замёрз», подождите немного. Вскоре я написал рассказ «Баян замёрз», и его опубликовали на сайте журнала МОЛОКО, спасибо им огромное, и низкий поклон! Говорю об этом Насте, она улыбается, два слова понадобилось, и вот рассказ уже живёт.
Длинный и хороший сегодня день, Божья заповедь говорит – радоваться каждому дню, и это всё так, но уныние не спрашивает твоего разрешения, приходит, язви его, бывают и такие дни, а пока любуюсь на детей, резвящихся на снежной горке, пишу рассказ, готовлю на кухоньке, но характер не позволяет думать только о хорошем, вспомнился Великий Шукшин: «Когда нам плохо, мы думаем: А где-то кому-то — хорошо. Когда нам хорошо, мы редко думаем: Где-то кому-то – плохо». (О человеке)
Дорогой Василий Макарович! Думаю, думаю, думаю, даже когда хорошо, и жить с этим шибко трудно, ну а кому легко…
Работал я с одним парнем, много было в той организации народу, и я теперь многих не упомню. Рассказывал он мне: «Женился, она намного меня старше, сын родился, а она пьёт много, ничего не могу сделать, сынишку жалко, вот и живу». Выделила тогда их семье администрация комнату в посёлке Сухом, жильё ветхое, но они были рады.
Потом жизнь развела нас, больше двенадцати лет не видел его, встречаю недавно, и он рассказывает:
«Всё на Сухом живём. Жена всё пьёт, сын в школе уже в седьмом классе учится. Я три года назад на хозяина в лесу работал, травму получил сильную, кровь течёт, а я ползу к трассе, там мужик подобрал меня, и скорая помощь вскоре ехала по трассе, словом, спасли чудом. После этого покрестился. Теперь три года на пенсии, сейчас постоянную дали, рука не работает, пенсия восемь тысяч. Тут кинулся, в кармане пятьдесят рублей только, на печенье сыну не хватает, но завтра пенсия, продержимся. Жена хоть и получает пенсию, почти всю пропивает, хорошо она не закончит свою жизнь, с такими же как она подружками водится. Раньше хоть меня побаивалась немного, а теперь я калека, главное сына бы поднять»…
Надо бы что-то доброе вспомнить. На днях было 12 апреля. Шестьдесят лет как совершил свой Великий полёт Юрий Алексеевич Гагарин, и я написал одно неумелое стихотворение:
– Весна сибирская в посёлке. Осиновская сопка вся в снегу. О, Жизнь! Ты словно на ладошке! А я бегу, бегу, бегу. И купола на церкви нашей. На солнышке красиво так горят. Душа должна быть восходящей. К добру, а сказки оживят. Меня худого и барачного мальчишку, Ты, детство, не оставишь никогда. И косолапого игрушечного мишку Я с грустью вспоминаю иногда. Всего пять лет мне было, Когда Гагарин в космос полетел, Но память ничего не позабыла. Улыбку он дарил всем как умел. С деревни родом космонавт – Великий! Глубинки русской историческая нить. И образ твой навеки светлоликий. Россия милая, навечно будет чтить. Весна сибирская в посёлке. Осиновская сопка вся в снегу. О, Жизнь! Ты словно на ладошке. А я бегу, бегу, бегу…
Когда написал, не сразу понял, что ошибся с датой своего рождения, чем попозже рассмешил жену Ирину. Ну и пусть остаётся таким, я, автор, имею право.
Вечером того же дня я смотрел праздничный концерт, посвящённый этому Величайшему событию. Звучала музыка и песни великих Александры Пахмутовой и Александра Добронравова. Николай Рыбников в собственном исполнении подарил нам свою гениальную музыку. Сергей Безруков читал стихи, и спел песню Владимира Семёновича Высоцкого «Корабли постоят», Сергей Гармаш читал стихи, и спел песню из кинофильма «Белое солнце пустыни», приняла участие в концерте актриса Ирина Пегова, звучала потрясающая симфоническая музыка, я молился и плакал. Вспоминая, как в бараке у нас с мамочкой был магнитофон «Весна», и там я впервые в жизни услышал «Корабли постоят». И совершенно точно, что этот концерт был не похож на другие концерты, просто было всамделишное чудо…
А тридцатого апреля отчетный концерт. Хору нашему исполняется пятьдесят лет. На одну из репетиций приходит директор клуба, замечательный человек Светлана Ивановна Новикова, обращается к участникам «Русского поля», чтобы помогли разыскать ветеранов хора, пригласить их на концерт. Катерина Андреевна Сизова выстрадано говорит: «Дак померли почти все».
Руководитель Валентина Фёдоровна Завалко сильно переживает, немудрено это, ведь с весны прошлого года не было занятий. В ноябре я сильно болел, два раза вызывали скорую, думал, умру. И вот теперь хор доверил быть солистом нескольких песен, а голос после болезни уже не тот, и надобно постараться не подвести моих дорогих ветеранов труда.
Помоги, Господи! Как сводки с фронта получаем мы известия о том, что кто-то из знакомых умер от коронавируса. В нашем хоре у одной женщины умерли и муж, и сын, у меня лично друг Сергей, и хороший знакомый дядя Ваня.
Очень трудно в наше время написать что-то позитивное, но, слава Богу, появилась вакцина от этой заразы. Кто бы что ни говорил, но как всё же здорово, что изобрели её наши учёные. Низкий им поклон!
Project: Moloko Author: Казаков Анатолий
Ещё один рассказ этого автора здесь