⇦ предыдущая часть
Прошлое и настоящее перекатов
За Филипповским перекатом следует два Гугнинских. История образования этих последних двух перекатов представляет яркую иллюстрацию того, какое влияние имели прибрежные леса на глубину реки.
Возле теперешних Гугнинских перекатов, которых в начале 70 годов совсем не было, стояла довольно многолюдная и богатая станица того же названия, утопавшая в густых лесах, тянувшихся на расстоянии десятков вёрст. С увеличением населения станицы увеличивалась и потребность в топливе, а так как доставка угля в станицу в то время была сопряжена с огромными трудностями и расходами, то, естественно, внимание станичников было направлено исключительно на прилегающие к станице леса. Несмотря ни на какие запретительные законы и штрафы, невежественные казаки беспощадно рубили ″Божьи″ леса.
Быстро исчезали могучие придонские леса, а ещё быстрее надвигались сыпучие пески и на станицу, и на пастбища и на глубокую реку. Лес жестоко мстил за себя человеку.
Прошло каких-нибудь 10 лет, и от цветущей станицы остался один лишь жалкий след; вся почти она была засыпана песком; окрестные поля превратились в бесплодную пустыню, сама же станица, в конце концов, была перенесена в другое место. Река также беспощадно наказала не умеющего заглядывать даже в самое ближайшее будущее казака: из глубокой она превратилась в мелкую, насыпав высокие гребни песка; рыба, родившаяся здесь, с обмелением реки, ушла искать более удобное для себя место. Станица страшно обнищала и влачит жалкое существование сравнительно с прежним.
Оставляя в стороне следующий Куваловский перекат, ничем себя не проявивший, остановимся несколько на целой серии Нижне-Курмоярских перекатов. Их всего три. В настоящее время, благодаря дноуглубительным работам землечерпательных машин, эти перекаты не представляют сколько-нибудь чувствительных препятствий, но ещё не так давно здесь, как и на других обмелевших плёсах, судоходцам приходилось тратить немало времени и сил. В этом пункте Дон, как и возле Филипповской станицы, избрал себе иной путь и забросил старое русло, у которого была расположена станица Нижне-Курмоярская. Таким образом, станица оказалась отрезанной от питавшей её реки огромнейшим песчаным оврагом. Теперь станица отстоит от реки верстах в трёх (в 1950 году станица затоплена Цимлянским водохранилищем).
За Нижне-Курмоярскими перекатами идут два Нагавских. Эти перекаты, а в особенности первый из них, очень знамениты в летописях нашего ″тихого Дона″. Здесь Дон, не встречая на своём пути никаких природных или искусственных препятствий, широко разлился, вследствие чего и обмелел. Нагавские перекаты – старые перекаты, но пальма первенства во всех отношениях принадлежит первому из них, расположенному ближе к хутору Калачу. Во время их возникновения они очень долго не обставлялись указательными знаками, и поэтому вот какие случаи происходили здесь.
В начале 70 годов территория Донской области была совершенно ещё девственной в отношении железных дорог, и на кавказские минеральные воды лежал путь по Дону. На Нагавском перекате пароход, шедший с пассажирами из Калача в Ростов, врезался со всего хода в песок. Полный ход был дан в надежде, при помощи такого манёвра, более или менее благополучно миновать уже и тогда страшный перекат. Попытки капитана сняться с шалыги при помощи ворота и шестов оказались бесплодными, и пароход стоял здесь неподвижно в течение нескольких часов. Чтобы облегчить пароход, капитан решил часть пассажиров ссадить на берег. Последний в этом месте представлял в высшей степени красивую картину: вблизи была высокая, густая трава между кучками разбросанных осокорей, а вдали тянулась довольно высокая, тенистая роща. В числе пассажиров находилось много питерских и московских чиновников, ехавших на лето на Кавказ. Им захотелось понежиться на зелёном, манящем к себе берегу Дона, и они заявили капитану о своём желании. Капитан ничего не имел против этого, но не соглашался вручить в их полное распоряжение лодку без лоцмана. Среди чиновников были большие спортсмены, которые и заявили, что за них нечего опасаться, так как им не раз приходилось принимать участие в гонках на Неве, и перед ″тихим Доном″ они не струсят. Капитан предупреждал, что за перекатами часто бывают водовороты, с которыми может бороться только опытная рука, но питерские пассажиры не хотели ничего слушать и уселись в лодку. Пока они ехали по мелкому перекату, с лодки доносились шутки и остроты, но как только лодка сошла на глубокий плёс, её начало покачивать, что произвело между ″опытными″ пловцами-спортсменами маленькую сумятицу, а когда лодку начало вертеть водоворотом, - столичные герои начали кричать. Не успели на пароходе оглянуться, как лодка неслась уже по течению коварного Дона вверх дном, а поверхность реки покрылась плавающими шляпами и шляпками джентльменов и леди, очутившихся в воде. Оказалось, что ″опытные гонщики″ направили лодку на канат, протянутый от парохода к вороту, и она моментально опрокинулась. Некоторые из злополучных пассажиров ухватились за канат, другие выплыли на берег, бывший недалеко, а некоторых спасали на лодках. Случай этот, носивший только комический характер, послужил весёлой темой для разговоров в столичной прессе, а также для возбуждения вопроса об улучшении судоходства по Дону, но, само собой, не привёл ни к чему серьёзному в последнем отношении.
В 1897 году на Нагавском перекате творилось нечто необычайное. Перекат страшно обмелел. Землечерпательных машин было на Дону крайне недостаточно, чтобы своевременно явиться на помощь речному флоту в углублении фарватера на перекатах. Вследствие этого на Нагавском перекате скопилось до 30-40 буксирных барж, до 10 буксирных пароходов и свыше 60 кошм леса. Всё это вместе представляло собой огромнейший город на воде, где всё двигалось, шумело, работало, ругалось и вообще вертелось, как белка в колесе. Пассажирским пароходам приходилось стоять подолгу только для того, чтобы обменяться пассажирами, то есть, пассажиры пароходов, шедших вниз, перевозились на лодках к пароходам, стоявшим по течению ниже перекатов, и наоборот. Буксирным пароходам приходилось ждать очереди чуть ли не по полмесяца. Для того, чтобы проделать путь в перекате, прибегали и к лопатам, и к воротам, и к граблям, специально изобретённым для перекатов, и ко многому другому, но всё было напрасно. Наконец, решили искусственно сузить русло реки. Для этого во всю ширину Дона расположили плотной стеной несколько кошм леса и устроили так называемые щиты. Таким образом, воду пустили в узкий проход, в котором сильное течение быстро проделало глубокую канаву, по которой и должны были проходить прежде пароходы пассажирские, затем буксирные с баржами, а плоты последними. Но при таком огромном скоплении пароходов, барж и плотов, порядка ждать нельзя было, и опытные судоходцы просили на место остановки приехать из Ростова судоходную полицию, деятельность которой оказалась в этот раз слишком проблематичной. Каждый из застрявших здесь старался поскорее миновать проклятый перекат, - поэтому в узкий проход устремились все сразу и произвели настоящее вавилонское столпотворение. Ни окрики полиции, ни протоколы не могли установить хоть какой-нибудь порядок. Для того, чтобы пройти пассажирскому пароходу через перекат (его называли в то время или ″Чёртовым″, или ″Нахальским″) – прежде нужно было освободить его от бросившейся не в очередь баржи или плота. Таким образом, пришлось разъезжаться с переката в течение чуть ли не двух недель, причём всё время должна была и полиция присутствовать там хоть для какого порядка.
Наш пароход прошёл этот знаменитый перекат сравнительно свободно. Остановки были лишь на две-три минуты, хотя был один такой толчок, что несколько неосторожных пассажиров третьего класса упали на палубу парохода. Когда наш пароход был уже на глубоком плёсе и мирно рассекал волны, из-за колена показался встречный пассажирский пароход ″Пётр″, уткнувшийся на наших глазах в песчаный гребень и остановившийся. Видно было, как команда работала шестами, и вздрагивал корпус парохода от бесполезных усилий машины, выпускавшей густые облака чёрного дыма, окутывавшего нас с ног до головы. Обменявшись приветствиями и условными знаками, мы оставили ″Петра″ позади. Видно было опять, как он сошёл с гребня, но затем вновь сел на мель на Нагавском перекате. Мы повернули влево, и крутой берег скрыл от нас злополучного ″Петра″.
А-нов. Газета ″Приазовский край″ № 307 от 23 ноября 1899 года.
⇦ предыдущая часть | продолжение ⇨
Навигатор ← Путешествия по Донской области
