Давид Самойлов, советский поэт, размышляет в своем стихотворении о старости. Болезненная тема для тех, кто перешагнул рубеж 50-60-70 лет. Для тех, кто не сколотил состояния, чтобы лучшие врачи мира тряслись над его кардиограммой. Для тех, кто не родил многочисленного потомства, чтобы среди них оказались те, кто стакан воды подаст, компресс на лоб положит.
Для тех, кто не сохранил по глупости брак, а теперь оказался не у дел.
И как жить в старости? Поможет ли кто-то или отвернутся? Хватит ли пенсии или жить придется в жуткой нужде?
Когда ты маленький и беспомощный мальчик, с тобой носятся, как с сокровищем, потому что любят всем сердцем, возлагают большие надежды. Дети не могут любить так же сильно, как родители. Какой может быть с них спрос?
В старости носятся только с тем, кто наследство оставляет. Другие же становятся обузой. Вроде живой человек, а пользы от него - никакой...
Вот и не понятно - как жизнь повернется, принесет радость завтрашнего дня или сплошное разочарование.
У Фриды Польман, пожилой тетушки из Берлина (моя подруга была свидетельницей ее жизни), было 5 сыновей и 10 внуков. Казалось бы - настоящее богатство, никакая старость ей не страшна.
Фрида жила всю жизнь очень скромно, последнее отдавала детям, сильно их любила и баловала. Но не потому, что планировала получить дивиденды на старости лет, а вместе с ними - почет, уважение и бескрайнюю благодарность, а потому, что была так воспитана: всю себя она отдавала людям без остатка.
Когда ей было глубоко за 80, давление начало скакать. Но сыновей это не очень трогало, мать жива - и ладно. Если что-то нужно будет - звони. У самих проблем выше крыши. И у самих стресс и давление.
И только одна женщина - бывшая жена старшего сына волновалась о том, как живется Фриде. Звонила ей каждый день, спрашивала, как день прошел.
Однажды Фрида перестала брать трубку. Ее бывшая невестка находилась в командировке по работе, в США. Женщина запаниковала, позвонила своим мужу и детям, соседям, подругам и объяснила, что старенькая женщина, возможно, находится в опасности. Это не точно, но хорошо бы проверить.
Отреагировали все. Примчалось человек 10. Фрида лежала на полу. Она споткнулась, упала, не могла встать. 1,5 дня не ела и не пила, ходила под себя. Ее госпитализировали и она медленно, но верно шла на поправку.
Сыновья Фриды сухо поблагодарили всех за участие в жизни их матери и решили, что пора отправлять женщину в дом для престарелых. Это обычная практика в Германии. Никто не выразил желания жить в одном доме со старым человеком или в непосредственной близости. Хоть и деньги были.
"Страшно, да?" - говорит моя подруга полушепотом. "Вроде и дети есть, а ты все равно один и никому не нужен".
"Страшно..." - отвечаю я, глубоко задумавшись. И понимаю, что и эти 5 сыновей, и их дети проведут свои дни рядом с посторонними людьми в доме для престарелых. Это уже семейная традиция, такой уклад.
Давид Самойлов пишет, что старость - это не всегда золотая пора, в которой ты собираешь слова благодарности и пожинаешь почет, как урожай по осени, а унизительное время, до которого не дай бог дожить.
Как говорил немецкий писатель Ремарк:
"Лучше умереть, когда хочется жить, чем дожить до того, что захочется умереть"
Давид Самойлов "О старости"
Лет через пять, коли дано дожить,
Я буду уж никто: бессилен, слеп...
И станет изо рта вываливаться хлеб,
И кто-нибудь мне застегнет пальто.
Неряшлив, раздражителен, обидчив,
Уж не отец, не муж и не добытчик.
Порой одну строфу пролепечу,
Но записать ее не захочу.
Смерть не ужасна — в ней есть высота,
Недопущение кощунства.
Ужасна в нас несоразмерность чувства
И зависть к молодости — нечиста.
Не дай дожить, испепели мне силы...
Позволь, чтоб сам себе глаза закрыл.
Чтоб, заглянув за край моей могилы,
Не думали: «Он нас освободил».
