Продолжение
Невидимый собеседник притих. Напрасно Инна пыталась разговорить его и дальше.
Пришлось обратиться к книге, поискать ответы в ней.
Пристроившись на лавке, принялась Инна перелистывать толстые потрепанные по краям листы. Почерк был неразборчивый. Строки расползались, невозможно было понять, о чем там идёт речь.
Лишь с трудом разобрала она отдельные фразы.
Говорилось про энергию, которую следовало в себе сначала "почувствовать, а после разбудить". Далее шло что-то про «копить и использовать», про места силы, среди которых «главными состоят погост да перекресток, лес да река». Целая глава отведена была "работе" в храме, и Инна быстро перелистнула эту, не представлявшую для неё интереса, часть...
Она искала рисунок существа с хохлом на голове. Того, что заметила где-то здесь раньше. Инна прекрасно помнила, что видела его в книге. Однако теперь не могла найти.
История с картиной сильно взбудоражила её.
Кто написал этот странный сюжет?
Для чего изобразил мать?
И что за непонятные подсадные, про которых шепотом поведал голос?
Не они ли насмешливо смотрят с картины да ведут радостный хоровод над поникшей жертвой?
Вот! Вот, что сильнее всего растревожило её! Жертва!
И женщина на картине в их доме, и её мать здесь выглядели страдающими, безропотно ожидающими своей участи жертвами.
Не потому ли так радостно приплясывали вокруг фигуры с хохолками, словно предвкушали свою полную власть?..
На улице заметно стемнело. Без света разбираться в написанном было трудновато и она отложила книгу, прошлась по комнате от стены до стены. Может, сходить к Власьевне? Поговорить, расспросить про подсадных?
Инна уже подошла к двери, но выйти ей не дали.
Давешний голос прикрикнул:
- Стоять!
- Я только посмотрю, что там, – настаивала Инна. – Может, до Власьевны добегу. Ненадолго.
- Сиди ужо! Нельзя тебе ночью выходить. Уже-не-люди в силе. Боюсь и к нам припруть, из-за тебя.
- Почему из-за меня? – не поняла Инна.
- Потому. Показала ты себя, а нам расхлёбывать…
На двери звякнула щеколда, и с усилием опустился крючок.
- До утра чтоб ни-ни отсель! – велел голос. – Спать ложись.
Делать нечего. Нехотя она повернула в комнату.
Обладатель голоса по прежнему не показывался, лишь тёмные тени, что залегли по углам, двигались и шевелились, будто живые. И от этого холодела спина, да мурашки скользили по шее.
Нарочито громко пожелала Инна голосу спокойной ночи и прошла в спальню.
Кровать стояла разобранная, белье постелили старенькое, но чистое. Пахло от него свежестью и немного сеном.
- Спасибо, - поблагодарила Инна и вновь спросила про свет.
- Керосин бережём. Мало его осталось…
- Откуда он у вас?
- Да приносит иногда один…- Неохотно пробурчал голос.
- Один? Кто же?
Рядом вздохнули.
- Всё-та тебе расскажи! Ну, захаживает к нам. На мену. Он керосин, еще по мелочёвке. И мы в ответ кой-чего.
- Кой-чего… - повторила Инна. – Наследство баб олино спускаете?
- Да что ты-ы-ы!.. - возмутился голос. – Наследство – оно у тебя на лавке положено. Веретено да книга.
- Ворованное, ворованное добро! - подключился к разговору чей-то тоненький голосишко. – Отдаст пущай! Вернёт в развалины!
Инна собиралась возмутиться, да любопытство пересилило.
- Так на что обмен делаете? – снова спросила она.
- На всякое… От бабки твоей много осталось… Склянки да трава… Давеча крылья мышиные сбагрили… Лягушечью лапу сушеную…
- Фу-у-у, - передёрнулась Инна. – Кому это нужно?
- Индигриенты то, для зелий требуются… Не боись, почти всё уже сплавили, - вздохнул голос. – Скоро мена закончится…
Инна невольно представила себя со стороны – как сидит на кровати и ведет разговор с невидимыми «домашними». Знала б о таком раньше – не поверила бы ни в жизнь.
- Может, покажетесь? – попросила она снова, но голоса примолкли, больше не отозвались.
- Не хотите, как хотите. – Пробормотала Инна и осторожно прилегла.
Было жестковато, но в общем сносно. Её вдруг отчаянно потянуло в сон и повернувшись к стене, она задремала.
Разбудили Инну тихие стуки и скрежет. Открыв глаза, она лежала, прислушиваясь к ним и всё не решалась встать, посмотреть.
Было очень темно, только в одном месте на стене светилось несколько крохотных красных точек.
Инна не могла понять, откуда они взялись, как вдруг ее словно пронзила догадка – огоньки горят на картине!
Она привстала, вглядываясь в черноту и внезапно отчётливо увидела алые точки глаз у танцующих вокруг матери фигур. Миг – и они потухли, словно там, на полотне, существа опустили веки.
И опять брякнуло в окно, а следом прокричало с улицы:
- Открывай, хозяюшка! Пусти в гости!..