Двухкомнатная квартира оглушалась громогласными воплями. Как бурлящая река, вышедшая из берегов, смывает с шумом и грохотом всё на своём пути, так крики старшей дочери разрывали на части материнское сердце Гульназ.
Дочь сидела в левом углу спальни около окна и рыдала. На часах – семь вечера. «Это ещё только начало, – думала мать, – главное – быть рядом, я справлюсь, сильная». Она знала ещё с детства, что ахи да охи не дадут подмоги.
Чинаре, дочери Гульназ, было двадцать четыре года. Некогда спокойная и во всём послушная, она превратилась в настоящего изверга. В жизни не заладилось у неё ещё со школьных лет, был конфликт с одноклассниками, матери об этом не рассказывала, боясь расстроить, копила негатив в себе. Дальше – больше. Не складывалось и в личной жизни.
Больше года продолжался этот ад для матери. Сначала вспышки агрессии дочери были редкими, но, с течением времени, психическое состояние девушки всё более усугублялось. Дошло до того, что она не смогла работать. Гульназ трудилась одна. С утра до обеда – с детьми, она работала в школе учителем химии, а всё оставшееся время – с Чинарой. Младшая дочь два года назад вышла замуж и уехала жить в Москву.
К докторам не обращались. Иногда вызывали скорую помощь, которая не всегда попадала в квартиру, так как Чинара вставала живой стеной между ней и дверью, не давая впустить медиков. А если и удавалось Гульназ это сделать, то дочь, схватив первое, что попадётся под руки из одежды и обуви, убегала из дома. От таблеток и госпитализации девушка упорно отказывалась.
Впалые от недосыпания глаза, в которых, казалось, уже нет места для слёз, и исхудавшее тело матери говорили о том, что женщина находится в пограничном от срыва состоянии.
– Это ты во всём виновата! Слышишь, мразь?! – вопила Чинара, вцепившись руками в растрёпанную шевелюру длинных густых волос. Девушка повторяла одно и то же, как заезженная пластинка.
– Доченька, прости меня! Да, я виновата! Только успокойся!
– Ты оставила дочь без отца! Ты ничего не стоишь! Уууу…. Никчемная мать! Дрянь!
– Прости, Чинарочка! – Гульназ подошла ближе к дочери, присела, попыталась её обнять.
Чинара, грубо оттолкнув от себя мать, поднялась с пола, схватила с подоконника горшок с хлорофитумом и бросила со всего размаху об пол в сторону выхода из комнаты.
Громкий удар сотряс, казалось, всю квартиру – разбился вдребезги керамический горшок. Повсюду на полу теперь земля, осколки и цветок, ещё живой. «Нужно будет как можно быстрее пересадить, иначе погибнет»,– пронеслось в мыслях у Гульназ. Вновь застучали по батарее соседи.
Гульназ научилась не реагировать на их стук, а когда они приходили выражать своё недовольство – не открывать дверь. Сначала было не по себе, но потом женщина выработала иммунитет к происходящему извне. Она не пасовала перед осуждающими взглядами жильцов при встрече в лифте. Гульназ просто старалась выжить, а ещё – спасти дочь.
Девушка побежала в гостиную, оттуда на лоджию. Была зима, и мать сильно опасалась за здоровье дочери. Гульназ знала, что её девочка не отдаёт себе отчёта в поступках, находясь в таком состоянии, и может на неотапливаемом балконе просидеть Бог знает сколько.
– Чинара, зайди в комнату, простудишься!
В дверь позвонили.
– Не открывай!
Гульназ, оставив дочь на балконе, поспешила к входной двери. Пришёл мулла.
Из-за дочери пропали друзья и родственники у Гульназ. Она стала ходить в мечеть. В трудные минуты только Всевышний поддержит. Единоверцы посоветовали обратиться за помощью к мулле.
– Здравствуйте, мулла Юсуф! Дочь на балконе, я буду благодарить Аллаха за прочитанные Вами суры!
– Не беспокойся, – сказал мулла. Сняв верхнюю одежду, он прошёл в гостиную. С балкона доносились причитания. Юсуф был одет просто и скромно, на вид ему можно было бы дать не больше пятидесяти лет. Мулла вышел к девушке и начал читать. Чинара продолжала истерику, не обращая никакого внимания на постороннего мужчину.
Для матери настало короткое время передышки. Пока мулла на балконе читает молитву, она решила убрать в спальне и пересадить цветок.
***
Гульназ потеряла веру в человечность ещё в девяностые, когда была вынуждена уехать с семьёй из Узбекистана.
Сначала, до развала Советского Союза, всё было прекрасно. Не жизнь, а сказка в хлебном городе Ташкенте. Обилие дешёвых овощей, фруктов, ягод и орехов. К тому же, многонациональная столица республики всегда славилась дружбой народов. Русские и узбеки, татары и евреи, украинцы и таджики жили крепкой многонациональной семьёй.
После развала Союза наступили тяжёлые времена. Сначала Гульназ с мужем не замечали перемен – всё вроде было по-старому. Напряжение стало нарастать после того, как ввели талоны на основные продукты питания, и это в хлебной-то республике! Затем перестали выплачивать зарплату, начала процветать преступность и наркомания. Русский язык насильственно вытеснили узбекским.
«Русским – Рязань, татарам – Казань» – лозунг, появившийся после развала государства у обезумевших, будто от наркотического опьянения, националистов. Гульназ помнила этот лозунг и по сей день.
Она выбрала Казань, так как была татаркой по национальности. Уезжала с мужем и двумя дочками с облегчением.
– Поддержит брат, – говорил Ильгиз, – не беспокойся, кончатся наши мучения, заживём. Приедем – будем счастливы там. Твоя историческая родина как-никак.
Казань их встретила с прохладцей. Родственники, на чью помощь так рассчитывал муж, даже чаем не угостили при встрече. Так и ушли Гульназ с мужем и детьми «куда глаза глядят». Одни, в незнакомом городе. Решили уехать в пригород.
В небольшом городке им выделили восемнадцать квадратных метров жилплощади на девятом этаже панельного общежития. Маловато на семью из четырёх человек, но куда деваться? Там и обосновались.
Подходящую работу по специальности сразу найти не удалось, поэтому Гульназ устроилась продавщицей на рынок. Девочек устроила в садик. Старшей, Чинаре исполнилось пять, младшей, Мухаббат, не было и трёх лет.
Ильгиз, красивый и статный, не выдержав трудностей, загулял. Гульназ его выгнала и стала растить дочек одна. Устроилась учителем в школу. Работа учителя – она такая, с утра до вечера на занятиях, а после работу ещё и домой приносишь. В то время старшая дочка стала ученицей.
– Ты должна быть опорой, сильной, – говорила ей Гульназ.
Слишком много выпало обязанностей на неокрепшую детскую психику. В то время как её сверстники играли на улице, Чинара корпела над уроками, присматривала за сестрой, выполняла дела по хозяйству.
Однажды в школе её сильно обидел одноклассник, обозвав узбечкой. Обидное слово стало прозвищем. Чинара приходила домой вся в слезах, но поддержать её было некому: мать на работе, а сестрёнка ещё так мала. Об отце и говорить нечего: пропал после того, как мать выгнала. Так и копила обиду девочка, пока боль однажды не разорвала её на части.
С отличием окончили сёстры школу, поступили учиться в университет. Старшая решила посвятить себя, как и мать, учительству, младшая – языкам. Сумели выбраться из общежития, квартиру по ипотеке выкупили. Дочери получили высшее образование, устроились на работу. Живи да радуйся. Русские и татары в ладу живут. Оба языка имеют статус национального. Нет никакой дискриминации. Да не тут-то было!
***
Снова звонок в дверь. Гульназ, успев убрать в спальне, открыла входную дверь. На пороге стояла её коллега по школе Анна. В последнее время она часто приходила просто так. Приносила святую воду, беседовала с Чинарой, и это, как ни странно, ненадолго помогало.
Анна была русская, православная. Гульназ никогда раньше близко не общалась с этой женщиной. Кто бы мог подумать, что она вдруг станет Гульназ помогать?.. Так бывает: близкие становятся чужими, а свои отдаляются.
Анна тоже подошла к Чинаре.
Мулла и простая женщина-христианка старались помочь больной девушке, стоя по обеим сторонам от неё и понимая друг друга без слов.
Чинара не унималась…
Tags: Проза Project: Moloko Author: Анисимова Елена