"А между нами снег" 19 / 18 / 1
— Ты бы сестру с собой взял, — сказала Мария Савишна, ведя племянника к дому. — Замаялась она одна. Думаешь, ей в Париж не хочется. Жалко девочку. Ей бы хорошего провожатого…
— Может, тётушка, вы за это возьмётесь? — Богдан не любил разговоры о том, что сестру нужно куда-то отвезти.
Он был с ней однажды в Петербурге, и Ольга там потерялась, засмотревшись на карету, украшенную живыми цветами. Больше ни Богдан, ни отец не брали её с собой. А Ольга мечтала о балах и красивых платьях, о женихах и подругах. Но никто её туда не приглашал.
— Я и так опозорюсь, мне ещё до полного падения в лицах людей не хватает выходок Ольги, — Богдан заметно нервничал.
— Это что же ты там собираешься делать, что опозориться боишься? — удивилась Мария Савишна.
— А мне для этого ничего не нужно делать, уже всё сделано до меня. Там столько отцовских друзей, влиятельных служащих, а моя жена, мягко говоря, как неоперившийся воробей, выпавший из гнезда прямо в лужу.
Марию Савишну такое сравнение очень удивило, она даже поморщилась.
— Глупец, — воскликнула она, — Лиля славная девочка. Она же любит тебя, а ты ничем не лучше отца. Может, даже хуже. Твой отец ценил красоту, и, надеюсь, таким и остался. Я таких счастливых глаз даже на свадьбе у Лили не видела. Покорил ты её, Богдан, вот и не позволяй девочке страдать.
— Покорил? — ответил Богдан задумчиво. — На моём месте мог быть совершенно любой мужчина. Она ребёнок. Маленький ребёнок с капризами. Хотя… Умом она блещет, безусловно. А её французскому позавидовал даже я. Но тётушка, она выглядит смешно. Поначалу я восхитился ею, когда только увидел. И даже мой отец не остался в стороне. Мать до сих пор не может принять тот факт, что я женился. Лиля не понравилась ей с первого взгляда.
— О, милый мой, ты свою мать сюда не вмешивай. Она тяжёлый человек. Кого бы ты ни выбрал, она всегда будет против, поверь моему жизненному опыту. Она достаточно привязана к твоему отцу. Прощает ему все похождения, лишь бы он не отправил её куда-нибудь подальше от своих глаз. Но и не делает он этого не потому, что ему дорога Павлина. Он боится потерять уважение. Его будут осуждать больше, чем остальных. А для него это недопустимо. А ты ещё ничего не добился. Практикуйся в своём врачевательстве, и тогда о статусе будешь печься. Ты сейчас о семье думай. И девочку не обижай.
— О, да её обидой не сломишь, она какая-то не обижаемая.
— Однажды ты обидишь её так, что будешь жалеть об этом всю жизнь. Не допусти…
— Ой, тётушка, не начинайте со своими предсказаниями. Вдруг, начнут сбываться, — Богдан прибавил шаг, чтобы поскорее закончить этот разговор.
Навстречу им выбежала Ольга, бросилась к Богдану на шею и пролепетала:
— Лиля восхитилась очень, ей понравилось. Тётушка, — Ольга обратилась к Марии Савишне, — ей понравилось очень. Она танцует с моим букетом.
— Танцует? — Богдан улыбнулся. — Я, пожалуй, пойду к жене. Простите тётушка, продолжим в другой раз.
Поклонился и направился к дому.
— Горе ты моё несчастное, — Мария Савишна прижала к себе Ольгу. — покажу я тебе Париж, потерпи немного.
— Правда? — глаза девушки засияли.
— Правда, — кивнула тётушка. — Жить нужно сейчас. И ничего не случится. Тарелки и в Париже продают.
Ольга родилась на четыре года раньше Богдана. От девушки служанки, которая волею судьбы ею стала. Её отец Ратибор был военным офицером.
За исправную службу Государю получил надел земли, выращивал розы. А потом разорился. Задолжал столько денег, что жизнь его семьи превратилась в ад. Кредиторы то и дело угрожали расправами. Несколько раз похищали его жену и дочь. Но потом возвращали.
И в один прекрасный день Родион Орловский, которому Ратибор задолжал самую крупную сумму, предложил перемирие. Он сказал, что ему не нужны деньги, а нужна только его дочь, именно в качестве служанки. Ратибор обрадовался очень, и отдал дочь в тот же час.
Марфа была очень красива. Родион влюбился с первого взгляда. Но девушка оказалась душевно больна. Орловский возил её к знахарям, вызывал заграничных врачей. Обещал всё своё имущество тому, кто вылечит девушку. Но никто не справился с этим.
Марфа забеременела и родила Ольгу. Поначалу жила с дочкой в своей каморке. Туда же приходил и Орловский. Но Марфе становилось всё хуже, она уже никого не узнавала, была крайне раздражительна. Орловский отправил её в монастырь. А дочь оставил у себя.
То, что Ольга переняла странности матери стало понятно лишь к десяти годам. Орловский и для неё искал врачей. А потом отвёз как-то к своей двоюродной сестре, и та научилась справляться с Ольгой. Орловский платил сестре деньги за тарелки и был счастлив, что дочь под присмотром.
Богдан вошёл в комнату и ахнул.
Вся комната была украшена розами. Стоял необыкновенный аромат. Рядом с окном, спиной к мужу танцевала Лиля. Её движения были плавными и напоминали танец арабской наложницы. Богдану приходилось видеть танцы арабский девушек. И то, что его жена умеет танцевать так же, удивило и одновременно восхитило его. Он тихо, чтобы Лиля не услышала, подошёл ближе.
Смотрел и не мог насмотреться. На Лиле был парик. Видимо, Ольга уговорила его надеть. Лиля повернулась к мужу, ойкнула, быстро стянула парик с головы, бросила его на подоконник. Но Богдан успел заметить, что его жена с волосами всё-таки прекраснее, чем без них.
— Продолжай, — прошептал Богдан, — только лицом ко мне. А сам полулёжа устроился на кровати.
— И не подумаю, — ответила Лиля. — Вообще, вы, сударь, могли бы дать знак, что видите меня в непривычном для вас виде.
— И не подумаю, — ответил Богдан её же словами. — О каких знаках ты говоришь, когда муж входит в комнату, которая предназначена для него и его жены? Танцуй.
Лиле не понравился тон, с которым муж разговаривал сейчас. Идиллия, которая, казалось, наступила по пути сюда, улетучилась мгновенно, и Лиля тотчас вернулась в свой упрямый и непоколебимый образ.
— Танцуй, — повторил Богдан, вскочил с кровати и схватил Лилю за плечи. — Хотя… Ещё станцуешь, я и так доволен. Сокровище моё…
Богдан говорил уже шёпотом.
Но Лиле удалось вырваться и выбежать из комнаты.
Продолжение тут