- Жирненькая моя, мне твоя идея очень нравится, – произнёс он. – Но эти малышки нам ещё нужны.
Вагон тряхнуло. Все вздрогнули. Из-за плотной пелены за окнами было непонятно, что они движутся.
- Первый порог, – проговорил проводник с наслаждением. – А всего их семь, как вас. Когда мы пересечём последний, назад дороги не будет.
От этих слов Семён вскочил и заметался по проходу. Борис Игнатьевич не мешал ему бегать, дёргать двери, истерически выкрикивая:
- Верните меня назад! Я хочу домой! Остановите поезд! Не хочу умирать! Не-е-ет!
Мужчина не мог успокоиться до тех пор, пока поезд не тряхнуло ещё раз. Упав, Семён закрыл голову руками, забился в угол и тихонько заскулил. Он раскачивался из стороны в сторону и, казалось, что он обезумел.
- Какие грехи ещё остались? – с придыханием спросила Лидия Андреевна. – Давайте разберём провинности всех, может, потом яснее станет, как нам дальше следует действовать. Кто остался?
- Обдолбанные, – ответила ей Регина. – Володя и Саша.
- Смею заметить, что это весьма интересные экземпляры, – провозгласил Борис Игнатьевич и радостно похлопал в ладоши.
Изображение появилось не на окнах, а прямо рядом с проводником. Это была даже не картинка, а полноценная копия Владимира. Словно голограмма высочайшего качества.
Мужчина смеялся, веселился, то есть был таким, каким видели его попутчики. А затем мимика на его лице начала меняться. Причём переход был довольно резким: от улыбки до ярости прошло одно мгновение. Казалось, что копия Владимира кинется на пассажиров и растерзает их.
- Гнев! – воскликнула Регина. – А по нему сразу и не скажешь.
По стёклам замелькали кадры, как Володя, в приступе ярости избивает женщину. Сцена повторялась в разных помещениях, с разными людьми, но чаще всего доставалась именно той, первой женщине. В одном эпизоде от удара она не удержалась на ногах и с грохотом упала, но мужчину это не остановило. Владимир продолжил бить её ногами.
Женщина лежала на полу и не подавала признаков жизни. Быстро, словно в перемотке, прокрутились сцены ареста Володи, суда и его жизни на зоне.
- Вот что бывает с теми, кто не хочет бороться с гневом, – удовлетворённо произнёс Борис Игнатьевич. – Женщина – это его жена. В тот день муж пришёл с работы уже злым, а она не успела приготовить ужин…
- И только-то? – воскликнула Лидия Андреевна и кровожадно добавила: – Выкиньте его за дверь, пускай его там терзают!
- Заткнись, дура старая. – рявкнул Владимир.
Он уже не излучал добродушие, не посмеивался и даже не улыбался. Гнев накрыл его мгновенно, как и его копию. Володя кинулся на проводника, но тот каким-то едва уловимым движением отправил мужчину в нокаут.
Склонившись над лежащим в проходе Владимиром, Борис Игнатьевич когтем вспорол ему живот и вытащил кишечник мужчины. Тот кричал и корчился от боли. Все, кроме Регины, отвернулись, кто-то даже закрыл уши.
- Зато гнев прошёл, не так ли? – ласково спросил проводник.
Он провёл рукой по животу и тот сам собой затянулся. Володя тяжело дышал, приходя в себя. Поезд тряхнуло в третий раз.
- Осталось четыре, – негромко проговорил проводник.
Вика всхлипнула, а Семён закричал:
- Говорите скорее, какой там последний грех?
- Уныние, лень – прошептала старушка.
Хлопок в ладоши и все увидели на окнах Александра. Он не делал ничего: просто валялся на диване, постоянно ныл и почти никогда не улыбался. Выглядело всё вполне мирно, особенно на фоне убийств тремя пассажирами из семи.
- И что? – спросила Регина. – Ну нытик, что с того? В чём грех?
- Здесь нужно заглянуть в неизбежное будущее, – хмыкнул Борис Игнатьевич.
Изображение изменилось. Саша стоял на крыше многоэтажного дома. Он смотрел вниз, потом печально произнёс:
- А! – и махнул рукой.
Сделав шаг, он полетел навстречу асфальту.
- Ну и правила у вас, – покачала головой Регина. – Помер и фиг с ним. Это же его выбор!
- Дорогуша, что-то ты снова слишком много говорить стала, – холодно произнёс Борис Игнатьевич. – Не буди во мне беса! Уныние уничтожает человеческую душу, поэтому нытики часто сами идут навстречу к телесной смерти. Александр уже отчаялся, поэтому перед вами уже мертвец. Душа его фактически погибла, а потому осталось… дать умереть телу.
Он замолчал и внимательно оглядел своих пассажиров. Поезд тряхнуло в четвёртый раз. Расстояние между порогами явно уменьшалось.
Среди пассажиров нарастала паника:
- Что нам делать?
- Давайте разобьём стекло и вылезем наружу?
- Не стоит туда стремиться. Там ад.
- Что?
- Тупая старуха! Может, мы все здесь из-за тебя!
- Что делать-то? Что делать?
- Заткнитесь все! – рявкнул Володя. – Давайте думать молча и говорить по делу!
Все притихли. Им нужно было найти выход, причём сделать это надо быстро.
Борис Игнатьевич, глядя на них, с удобством устроился на одном из сидений. Он усмехался и наслаждался беспомощностью, человеческой глупостью. Словно чувствовал, что выбраться у них уже не получится.
- Я ЗНАЮ! – вдруг воскликнула Марго. – Мы же в скоростном поезде!
- И что?
- А то, что это последний вагон! А у этих поездов монолитная конструкция, в начале и конце которых…
- КАБИНА МАШИНИСТА!
Какое-то мгновение все переглядывались, озарённые таким простым решением, а потом, отпихивая друг друга и толкаясь, ринулись в конец вагона.
Исчезнувшие. Часть 7
- Да подожди, не ломай, – крикнула Маргарита. – Достань из моих волос шпильку!
За её спиной кто-то презрительно фыркнул. По интонации и шипению, Марго поняла, что это Регина, поэтому, развернувшись к девушке, сказала:
- У тебя есть другие варианты?
- Да, – ответила та. – Например, не мешать мужикам ломать дверь.
И почти сразу, без перехода, накинулась на Володю:
- Эй ты! Жену забил до смерти, а здесь дверь даже открыть не можешь?
Лидия Андреевна, не принимавшая активного участия, ахнула. Владимира задели слова девушки, и он мгновенно рассвирепел. Сжав кулаки, он двинулся… Нет, не на дверь, а на Регину. Она не успела ничего сказать, как мужчина нанёс ей мощный удар.
- Вот это шоу! – с придыханием от восторга проговорил Борис Игнатьевич и хлопнул в ладоши.
Руки вернулись к обеим девушкам, но это не остановило драчуна, и он продолжил избивать Регину. Та пыталась сопротивляться, параллельно выкрикивая:
- Идиот! Твою бы силу да в нужное русло! Кто-нибудь остановите урода!
Но вмешиваться никто не спешил. Семён с Сашей продолжали ковыряться с дверью, Вика же пыталась выбить её тяжестью своего тела. Лидия Андреевна причитала в сторонке, а Марго наслаждалась зрелищем.
Её раздражала высокомерная девушка, поэтому глядя на драку, она ощутила злорадство. В какой-то момент её внимание что-то отвлекло. Она нечаянно бросила взгляд на проводника и онемела.
Его лицо почернело. Не в смысле загара или цвета кожи. Оно просто стало… Другим! Он сидел в расслабленной позе, губы были искривлены так, словно Борис Игнатьевич пьёт коктейль из невидимой трубочки. В этот момент Маргарита поняла значение слова «упиваться». Мужчина упивался их злостью, несдержанностью, ненавистью, страхом.
Неизвестно, как долго бы Владимир вымещал свою злость на Регине, но поезд тряхнуло в пятый раз. Вика противно завизжала, за что тоже получила от драчуна. Но после этого ему удалось взять себя в руки.
А Регина осталась лежать. От её красоты ничего не осталось: лицо было разбито, а в крови испачкались одежда, сиденья и пол вокруг. Девушка стонала и тихонько ползла к своему месту. Тому, на который когда-то, словно в прошлой жизни, купила билет.
- Есть! – ликующе воскликнул Семён.
Пока Маргарита наблюдала за Региной, Володя сломал дверь, ведущую в кабину машиниста. Полные восторга мужчины, ломанулись было туда, но… Вздох разочарования пронёсся среди них.
Кабины машиниста не было. Всё та же пелена, ставшая уже почти чёрной, окружала их вагон. Сейчас она была пугающей. Пассажиры отчётливо слышали многоголосые крики, доносившиеся из неё.
- Не понимаю, на что вы рассчитывали? – сыто улыбаясь проговорил Борис Игнатьевич. – Выход отсюда гораздо проще.
- Может хватит уже издеваться над нами? – жалобно проскулила Лидия Андреевна. – Раскройте карты!
Проводник встал, сладко потянулся и только потом ответил:
- Не в моих правилах мешать людям. Обратите внимание, Лидия Андреевна, когда вы захотели покинуть поезд, я открыл вам двери. Вы сами убедились, что выйти таким образом не получится. И когда появилась смешная идея о кабине машиниста, я вам не мешал.
- Но какой же тогда выход? – пробормотал полуобморочным голосом Саша.
- Да убить его и всё! – воскликнул Владимир.
Борис Игнатьевич усмехнулся и подошёл к мужчине ближе. В его руках появился старинный кинжал, красиво инкрустированный камнями. Володя, недолго думая, схватил его и воткнул в проводника. Тот даже не шелохнулся. Усмехнувшись, он вытащил кинжал и отбросил в сторону, попав прямо под ноги Регине.
- Ещё идеи?
- Может, это как-то связано с 1973 годом? – робко спросила Вика. – Зачем-то же вы назвали нам этот год?
Борис Игнатьевич расхохотался.
- Я просто хотел объясниться по поводу моего странного вида, – давясь от смеха, проговорил он. – Дело в том, что одежду сменить можно вот так!
И он щёлкнул пальцами. Вместо костюма типичного советского гражданина, на нём оказались джинсы, спортивные туфли, поло. Старый чемодан заменила кожаная дорожная сумка. Поменялась даже причёска.
Глядя на изумлённые глаза пассажиров, Борис Игнатьевич продолжил:
- У меня не было времени подумать, что нужно изменить облик. То, что выгляжу немного нелепо, я понял, когда милая проводница, проверяя билет, бросала на меня косые взгляды. А в 1973 году у меня была важная миссия. Но вы никогда не узнаете, что я там делал и к чему это привело.
И он довольно рассмеялся. Никого из пассажиров глумливый смех уже не задевал. Мысли каждого были заняты гораздо более важной проблемой: как выбраться из вагона? Владимир вскочил на ноги и стал ходить туда-сюда по проходу, безостановочно бормоча:
- Что-то здесь не так… Головоломка! Да, именно. Нужно разгадать эту загадку. Мы все – семь смертных грехов. Ха! Да все грешили больше, чем он показал. Тоже мне… Допустим, у меня гнев… Тогда…
Он остановился лицом к Борису Игнатьевичу. На лице мужчины отобразилось ликование, и он довольно заулыбался.
- Я всё понял!
Одновременно с его прозрением Регина, находившаяся за спиной Владимира, собралась с силами, подняла своё избитое тело из кресла и, схватив кинжал, проткнула им обидчика.
Тот продолжал улыбаться, не понимая, что произошло. Как в замедленной съёмке он смотрел на кончик орудия, проткнувшего его насквозь.
- Почему кровь не хлещет? – как-то глупо спросил он и упал.
Его тело ровно и аккуратно разместилось в проходе. Борис Игнатьевич, успевший на секунду почувствовать напряжение от слов Владимира, довольно вздохнул.
Не забывайте ставить лайк, если рассказ вам понравился!