„Алкоголизм — излечим, пьянство — нет.“
Ох уж эти люди искусства. Пороки для них так же естественны, как и талант, и гений. И простой люд частенько снисходителен к литературным (да и прочим) небожителям. Пьёт, пьёт, конечно же, ну а как без этого русскому человеку? Что вы говорите, еврей он? Что ж, у каждого свои недостатки, бухает-то как русский. Жаль только, что много интересных людей сгинули раньше срока, проиграв своим порокам.
Почти два метра ростом, плотного сложения, в длинном пальто, кепке, с густым баритоном, Сергей сразу приковывал к себе взгляды любой компании. А благодаря обаянию и общительности, в компаниях этих недостатка не было: Ахматова, Уфлянд, Лосев, Бродский, Найман, Ефимов - лучшие поэты и писатели Ленинграда шестидесятых. Некоторые фамилии вам знакомы, большинство - наверняка, нет. Этих людей не печатали - но они всё равно писали. Для себя, для друзей, возможно - для будущего. Какая-то часть рукописей распространялась самиздатом, что-то зачитывалось в кругу друзей, многое - пылилось в столе. Довлатов был не такой. Ему важно было печататься, ему хотелось стать известным, ведь всякий талант заслуживает своего поклонника. Но его не печатали в России, не печатали в Эстонии, куда он уехал в погоне за призрачной надеждой. Оставалось писать и пить, не позволяя ветру отчаяния занести семена депрессии в сложную писательскую душу, чтобы потом пожинать их чёрные плоды. Пил Сергей вдумчиво и качественно, впадая в долгие тяжёлые запои.
Пьяный Довлатов во плоти значительно отличался от своего бумажного альтер эго: грубости и агрессивности он противопоставлял пьяную лиричность, спиртуозную оригинальность и бутылочное очарование. Стыдился, стыдился Серёжа своей слабости. Вернувшись из Эстонии, продолжил попытки напечататься. В редакция сидели люди умные, начитанные, умеющие ценить качественную прозу, и работы Довлатова им нравились, но увы, решали не они. Когда всё же что-то получилось, что-то напечатали, это было ужасно: Сергей написал очерк о рабочем классе, статью для журнала “Юность”, вымученную, скучную и абсолютно не его. Потом были другие журналы, другие статьи, но ни показывать, ни говорить о них писатель не хотел. Осознание собственной беспомощности против системы, необходимость писать конъюктурную макулатуру на потребу режима, чтобы зарабатывать и - возможно - протолкнуть что-то своё, настоящее, не способствовало понятию духа и трезвости ума: писатель продолжал пить. В кругах людей творческих не принято воздерживаться. Наркотики, сигареты, алкоголь - всё можно раздобыть, для всего найдутся жертвы. На дружеских квартирниках ну как без водки? Общение смазать, дружбу закрепить, горло промочить, продезинфицировать свежие душевные раны, нанесённые ничего не понимающими редакторами.
Сергей не был исключением, более того, он был заметным - высоченным и широкоплечим - правилом. Гулял широко, без ненужной в процессе возлияния скромности и воздержания. К тому же зачастую творческим людям и не писалось без допинга, без необходимой привычки, без музы. У Бродского были сигареты, у Булгакова морфий, у Довлатова – алкоголь. Сам автор говорил, что писать может только в краткий миг между запоем и трезвостью. Я не знаю, что из всего этого сделало из Довлатова алкоголика. Необходимость выпить для того, чтобы писалось. Удушливая атмосфера тогдашнего Ленинграда, где все попытки напечататься заканчивались неудачей. Служба в армии, а служил он надзирателем в лагере, где, чтобы не сойти с ума от творящего вокруг безумия спасали только спирт и чифир. Творческое окружение, воспринимающее пороки как само собой разумеющееся. Да это и не важно. Талантливый человек, стыдящийся своей слабости, не мог с ней ничего сделать.
В 1978 году Довлатов эмигрирует в Америку. Отмечать начал ещё дома, в самолёте продолжил, высадился в Будапеште в невменяемом состоянии. Но до Америки добрался. И жизнь начала налаживаться. Работает главным редактором газеты “Новый американец”. Его рассказы печатают в “The New Yorker”, авторитетнейшем еженедельнике. Выходят его произведения “Зона”, “Заповедник”, “Демарш энтузиастов”. Выступает на радио. В Брайтоне официанты не берут с него денег за выпивку. Свой человек. И он продолжает пить. Видимо, от прошлого так просто не уйти. Врачи говорят, что у него цирроз – ложь, попытка уберечь человека от смерти. В 1990 очередной запой. Сердечный приступ, кровотечение, его отказываются везти в больницу, потому что нет страховки. Умирает в машине скорой помощи: захлебнувшись рвотой, кровью, а может просто устал жить. Сергей Донатович Довлатов родился в Уфе, жил в Ленинграде и сгинул в Нью-Йорке. Там его и похоронили. Умер, не дожив пяти дней до признания на Родине. До той славы и любви, о которых всегда мечтал. Практически сразу после смерти в России был отправлен в набор его “Заповедник” тиражом 500000 экземпляров.
Сейчас Довлатов один из самых популярных и нежно многими любимых русских писателей-современников, его книги издаются, переиздаются, раскупаются. На Рубинштейна, где была его квартира, установлен памятник: узкий лоб, запущенная борода, наружность матадора, потерявшего квалификацию...
Почитайте – проза лёгкая, ироничная. Сходите к его дому. Полюбуйтесь на двухметрового бронзового гиганта с нежным сердцем.
Много хороших людей покоятся на дне бутылки. Иному всеобщая известность камнем повисает на шее, тянет вниз. А кого-то только любовь народная и признание и могут спасти. Отмечайтесь в комментариях 👇👇👇 подписывайтесь ✔ на наш канал и ставьте палец вверх 👍
БЛАГОДАРИМ ЗА ЧТЕНИЕ!
P.S: Для всех пациентов действует скидка на первичный прием 10%
Возможно Вам будут интересны другие наши статьи:
👉🏻 Лечение алкоголизма: комплексный подход
👉🏻 Капельницы от запоя: как выбрать подходящую?
