До появления «Шокинг Блу» и Сузи Куатро наличие солистки существенно девальвировало группу в глазах советских любителей музыки рок. Вторым фактором сужения аудитории служило название, чьи корни были неведомы тому, кто весьма поверхностно знаком с историей и поп-культурой США.
Чем сложнее название, чем больше женского вокала в песнях, тем уже сфера влияния коллектива, сколь бы ни был он популярен у себя на Западе и даже в странах народной демократии.
Исключение представляли разве что «Мамас энд Папас», которых терпели ради нескольких песен, преследующих слушателя по сей день. При этом аналогичный проект 5th Dimension не замечали в упор.
Грейс Слик и Дженис Джоплин играли роль скорее символов хиппизма, который у нас, как всякое массовое движение, будь то ку-клукс-клан или хунвейбины, принято было уважать именно за массовость. На месте этих двух, бесспорно ярких, артисток, могли оказаться кто угодно. Например, Геня Раван, чей тогдашний проект Ten Wheel Drive работал в полную силу, так и не сделав карьеры.
К финалу шестидесятых процент женского персонала в секторе, ранее объединенном фаллократией талантов и поклонников, вырос катастрофически. Полностью однополые коллективы типа Fanny и Isis внушали суеверный ужас по одной простой причине – среди участниц этих групп было нереально представить чью-то невесту, супругу, сестру или мать. В глазах меломана-конформиста это были оборотни, искушающие правоверного рокера дьявольской альтернативой.
Таким образом, вне критики и обожествления оказалась минимум дюжина смешанных составов эпохи Джонсона и Никсона. В каждом из них была крупица оригинальности, которую позволила сохранить именно изоляция. Слово «изоляция» имеет общий корень со словом «остров». Исследователю без предрассудков будет интересно послушать, что и как поют тамошние сирены, посетив места, где не ступала нога человека, отягченного списком дежурных столпов классического рока.
Разобраться с названием Spanky and Our Gang действительно не было никакой возможности. Детскую субкультуру довоенного Голливуда от советских детей скрывали пуще порнографии. Фамилия вокалистки – МакФарлейн – была созвучна фамилии мальчика по прозвищу «Спэнки» в детском кино-сериале тридцатых годов. Маленького комика звали Джордж МакФарленд.
Только и всего.
Википедия подтверждает. Но когда-то, чтобы выяснить такой пустяк, требовались годы. Мне ли не знать?..
Приключения «Спэнки» и его приятелей смотрятся замечательно. Музыка группы, названной в его честь, по-прежнему звучит не хуже.
Причем не только целевые хиты, но и окраинный, побочный материал, который в юные годы принято пропускать мимо ушей, принимающих ослиную форму – по себе знаю.
Мисс МакФарлейн чем-то похожа на Маму Кесс Эллиот – не столько внешне, сколько разнообразием тематики и хронологии материала. В её репертуаре так же соседствуют фольклор и салонное ретро, а в манере исполнения можно уловить и «девичьи» интонации Shirelles начала шестидесятых, и кантри конца сороковых.
Всё это выводит наследие «Спэнки» далеко за рамки конкретного направления, чье, ныне широко известное, название для тогдашнего уха звучало, я бы сказал, издевательски – sunshine pop. Впрочем, и поп-барокко звучит как имя персонажа оперы-буфф.
Представить себе кого-то, кто был готов променять «Степпенвулф» или «Саббат» на музыку «солнечного попа» – миссия невыполнимая.
Пара слов о серьезном. Не знаю, как там насчет дьявола, но красота познается в деталях. Обязательно обратите внимание на обложку третьего диска. По дизайну похоже на Ultimate Spinach, не помню, второй или первый.
Её делал Боб Шнёрп – оформитель альбомов Bangor Flying Circus и H.P. Lovecraft.
В историю борьбы за справедливость Спэнки войдут с Give a Damn – самой лирической песней протеста о детях гетто, которым колыбельную заменяет крысиный писк. Впрочем, всем нам кто-то что-то заменяет, сует, советует, навязывает – все мы, в той или иной степени, дети крысиного гетто.
Выпустив три успешных альбома строго по графику – в течении двух лет, группа замолчала надолго. Но эпилогом истории Spanky and Our Gang стал тускловатый альбом Change, выплывший посреди семидесятых, как мертвец на озере.
От прослушивания удерживал не столько суеверный страх, сколько боязнь разочароваться, памятуя блеклые камбэки «Мамас энд Папас» и The Byrds.
В самом деле, от плотного альбома со скрипучим разворотом веяло чердаком, который сросся с подвалом, переварив романтическое убранство того, что было между ними.
Мало-помалу вылезли и выстроились в привычном порядке прежние обитатели. Дверь захлопнулась и начался концерт. Ощущение старины росло с каждой новой песней. «Обновление» уверенно продвигало слушателя в обратном направлении, словно в пункте обмена вам выдали купюры времен Марка Твена, и, отойдя от окошка, вы увидели почтовый дилижанс с Дядей Сэмом в роли ямщика…
Отдельным стимулом к изучению ансамблей с солистками была и остается вероятность встречи с песней, которую могла бы исполнить Арита Франклин, Барбра Стрейзанд или Дайана Росс, скажем так, «ничуть не хуже». В нынешнее время тотальной фальсификации, такие открытия не просто редкость, а, скажем больше – опасное самовнушение, ибо «всё украдено до нас». Умелое, но почти анонимное исполнение сложной композиции, замеченное человеком толпы, делает его умелым слушателем, кем-то вроде Мегрэ или Шерлока Холмса в сумеречной зоне бесполезных ископаемых.
Вот почему мне в равной мере дороги и необходимы и Punch, и Coven, и Joy of Cooking со Stoneground. Одним словом – шерше ля фам.
👉 Бесполезные Ископаемые Графа Хортицы
Telegram I Дзен I «Бесполезные ископаемые» VК
