Через некоторое время нам приносят по стакану воды и хлеб с маслом. Даже несмотря на отвратительное самочувствие, набрасываюсь на еду. Если это все на сегодня, то мы так долго не продержимся.
Приводят Алана. В этот момент я понимаю, насколько тяжела для меня была бы его смерть. В груди все переворачивается, когда я вижу Ала. Его лицо разбито, один глаз заплыл, губы опухли и кровоточат. Крыло сломано. Парень опирается на костыль и кое-как входит в клетку.
Он бросает взгляд на меня и улыбается.
- Выглядишь паршиво.
- Спасибо. Ты не лучше, - вторю ему.
Мы понимающе переглядываемся. Алан кое-как присаживается на скамью.
- Поспать здесь не очень получается, верно? – спрашивает он у Коула.
- Пока я был один, получалось, - говорит тот.
- Мы можем лечь на полу, - предлагает Ирвин, который до сих пор в теплой одежде. Ему легко говорить.
Указываю на наши тонкие футболки и лосины. Босые ступни уже давно замерзли, так что я их не чувствую.
- Я не подумал, прости, - Ирвин тут же стягивает со своих ног ботинки и протягивает их мне. – Или можешь взять носки.
Предпочитаю ботинки. Главное, оставить их здесь, когда меня позовут снова.
- Вас двоих не будут трогать несколько дней, чтобы раны затянулись, - говорит Коул.
Ирвин стелет свою куртку на пол и предлагает мне лечь рядом с ним, чтобы не замерзнуть. Этот вариант не так плох, поэтому я соглашаюсь. Куртка – не голый пол.
- А мы можем с тобой спать по очереди на лавке, - улыбается Коул Алану. – Ты первый. Во сне раны быстрее заживают.
Алан не собирается спорить с парнем, поэтому кое-как укладывается на жесткую лавку, пару раз кривясь от боли, когда задевает свое сломанное крыло.
Я ложусь рядом с Ирвином, тот меня обнимает, становится тепло и комфортно, хоть все ссадины, ушибы и сломанные ребра еще очень болят.
Закрываю глаза и пытаюсь понять, как жить дальше.
Сон быстро берет надо мной власть, и я с радостью проваливаюсь в спасительное забытье.
Утром следующего дня забирают Ирвина.
Мы прощаемся с ним, боясь, что он может не вернуться.
- Ты выберешься, - шепчет парень мне на ухо. – Я верю в тебя.
А я верю, что он справится и победит.
Пока идет бой, сижу как на иголках. Еды со вчерашнего дня нам не давали, что кажется мне странным. Мы ведь ослабнем и совсем не сможем драться.
Задаю этот вопрос Коулу.
- Нормальную еду приносят через два дня после твоего первого боя, чтобы ты успела набрать нужные калории до следующего.
До вечера далеко, а есть хочется уже сейчас.
После боя Ирвин не возвращается. Я сижу на лавке, обхватив колени руками, и гадаю, победил вожак или погиб?
Время не приносит облегчения. И я все больше и больше накручиваю себя.
Несколько раз приходится позвать смотрителя, чтобы тот отвел меня в туалет. В клетках такой роскоши не предусмотрено.
В туалете есть умывальник, из которого можно попить воды. Она течет слегка ржавая и отдает сильным запахом хлорки, но мне и такая сгодится. Пью столько, сколько влезет, смотритель уже начинает стучаться, требуя, чтобы я выходила.
Я заранее подумала о том, что Алану надо будет где-то написать послание для матери, поэтому оторвала кусок туалетной бумаги. Ручку еще предстояло найти.
Восстановление проходит довольно быстро. Я очень рада, что к моим лисьим ушам прилагалась отличная регенерация, а то быстро бы все здесь передохли.
Ирвин не появляется и к вечеру, зато от нас забирают Коула. Он напоминает, что надо всего-навсего дождаться нужного человека, которого можно попросить о чем угодно.
Теперь мы только с Аланом. Его крыло уже почти зажило и срослось вроде бы правильно, надеюсь, он сможет летать.
- Где твой дружок? – спрашивает парень об Ирвине. – Я думал, что он может остаться в живых.
- Надеюсь, так и есть, - бормочу я, прислоняясь головой к холодным прутьям.
Хорошо, что охранники не забрали у нас куртку Ирвина, теперь мы с Аланом можем лечь на нее и немного вздремнуть.
- Ненавижу эти крылья, - ругается парень сквозь зубы. – Они мне всю жизнь испортили. Я даже на спине толком лежать не могу. Неудобно.
И он, ругаясь, ложится на живот, укрывая меня здоровым крылом. Сразу становится тепло и уютно.
- Грейся, я знаю, что ты замерзла, - бормочет Ал перед тем, как провалиться в сон.
- Спасибо, - шепчу я ему.
***
Мне снится, что клетка, в которой я нахожусь, вдруг оказывается открытой, и я выпархиваю из нее в голубое небо. У меня большие белые крылья, а ветер треплет волосы и нежно ласкает лицо. Яркое солнце приятно греет кожу, а воздух наполнен ароматом моря.
Громкий скрип открывающейся двери будит меня.
Голубое небо сменяется металлическими прутьями и серым потолком. Аромат моря – запахами крови и пота.
Не могу сдержать слезы. Мы здесь оставлены умирать. Эти люди ненавидят нас. Они жаждут нашей смерти.
Я поворачиваю голову, чтобы узнать, кто вернулся. На пороге стоит Ирвин. Его лицо пересекает уже заживающий порез, но в целом парень выглядит здоровым.
- Ирвин! – я аккуратно сдвигаю с себя крыло Алана и бросаюсь к вожаку в объятия. Тот слегка улыбается и крепко сжимает меня. – Я знала, что ты вернешься. Почему же тебя не было так долго?
- Я победил, - говорит он. – Спал на нормальной кровати, а еще побеждать здорово, они покормили меня картошкой, сосисками, компотом и даже дали добавки.
От его слов у меня начинает урчать живот, а рот наполняется слюнями.
- Это здорово, - выдавливаю я. – Ты видел Коула?
Ирвин качает головой.
- Поздравляю, Ир, - на ноги поднимается Алан и жмет руку вожаку. – Как думаешь, как скоро нас вновь позовут?
Парень только пожимает плечами.
Следующий день мы проводим в ожидании и страхе, но в этот раз участь выйти на поле нас минует. Я только и делаю, что сплю, чтобы не чувствовать голода.
Алан и Ирвин о чем-то постоянно шепчутся, но я так ослабла, что мне все равно. Вечером приносят целую плошку овсяной каши каждому, и я набрасываюсь на эту мерзкую склизкую подгорелую жижу с большим аппетитом. Грех жаловаться, они могли бы просто не кормить нас, но смотреть на горстку ослабших зверят, наверно, довольно скучно.
Утром следующего дня завтрак снова оказывается нормальный. Все та же овсяная каша, холодный омлет и чай. Я так рада этой еде, что не могу думать ни о чем другом.
А вот Алан и Ирвин не теряют рассудка от голода. Они следуют по заранее продуманному плану – находят смотрителя Антуана, который, по совету Коула, может нам помочь.
Антуану около пятидесяти. Он лыс, лицо украшают орлиный нос и тонкие губы.
Алан подзывает мужчину.
- Что? – уставший голос.
- Один человек сказал, что вы можете нам помочь, - шепчет Ал и протягивает свернутую во множество раз туалетную бумажку. – Нужно передать эту записку. Там внутри есть адрес.
- Что я получу взамен? У тебя ведь ничего нет для меня, парень.
Небольшая надежда, которая у нас была, только что рухнула вниз, как пингвин со скалы, вздумавший полетать.
- Моя мать. Она заплатит вам. Только доставьте это сообщение.
Густые брови Антуана заинтересованно поднимаются, морщинки на лбу образуют гармошку. Мужчина согласно кивает и уходит.
Летящий со скалы вниз пингвин, в моем воображении превращается в ласточку, взмывающую к небу.
- Где ты достал ручку, чтобы написать? – удивляюсь я.
- Это Ирвин, - улыбается Алан.
Перевожу взгляд на довольного вожака.
- Спер из медицинского кабинета, - лыбится он, скаля свои белоснежные клыки.
***
Еще два дня мы проводим в ожидании. И вечером вновь проходят Смотрители, чтобы выбрать жертв для Арены.
- Рыжая, сегодня снова твоя очередь, - говорит уже знакомый мне Гилберт, галантно открывая передо мной дверь клети.
Я оставляю ботинки Ирвина, которые он мне одолжил, внутри под лавкой, а сама выхожу босиком.
Мы больше не прощаемся, только молча перекидываемся взглядами. Алан в последний момент хватает меня за руку и ободряюще сжимает ее. Я стискиваю его ладонь в ответ.
- Ну, давай шевелись, - Гилберт лениво растягивает слова. – Ты думаешь, мне нравится здесь с вами возиться?
Я иду туда, куда он указывает. В уже знакомой комнате он дает мне новую чистую одежду, которая всего через несколько минут пропитается кровью и грязью.
Снова на шее защелкивается ошейник. Я инстинктивно подношу руки к горлу, пытаясь освободиться от неудобного «украшения».
Гилберт вдруг наклоняется к моему уху и максимально тихо шепчет:
- Твоя задача сегодня победить. Выиграешь и уже завтра будешь ехать в поезде к свободе. Поняла?
- Но как же мои друзья? Ирвин и Алан. Я не поеду никуда без них. Они моя семья.
Я знаю, что поступаю глупо, теряя любой шанс на спасение из этого ада, но это мой выбор. Уверена, ребята ответили бы точно так же.
По лицу Гилберта пробегают волны отвращения.
- Ты тупая? – лаконично спрашивает он.
Пожимаю плечами.
- Ангелок не сможет выиграть. Ты это понимаешь? Волчару я еще могу взять сегодня на бой, но второй парень не уедет отсюда.
- Я никуда без них не поеду, - твердо отвечаю и, выпрямив спину, выхожу в коридор, ведущий на Арену.
Будь что будет.
Сегодня я первая. Моя соперница еще не появилась. Сажусь на скамейку и жду. На мужчину стараюсь не смотреть и так знаю, что у того сейчас на лице.
Он считает, что я идиотка, которая упускает шанс выбраться отсюда. Да, я и есть идиотка, которая ценит своих друзей.
Появляется соперница. Я ее уже видела несколько дней назад. Полная девушка со свиным пяточком вместо носа. Она не выглядит сильной или агрессивной. Наверное, Гилберт выбрал ее специально.
- Прости, если что, - говорю я ей перед Ареной.
Девушка тяжело вздыхает и кивает.
Мы выходим на песчаное поле, освещенное огромными слепящими лампами. Звучит приказ ведущего начать сражаться, но никто из нас не торопится.
- Если вы не начнете драться, нам придется выпустить на поле собак, чтобы увидеть хоть какое-то зрелище, - предупреждает нас голос из динамиков.
Мы еще некоторое время кружимся по полю, поглядывая в глаза друг другу, но потом девочка-свинка не выдерживает и бросается на меня. Я уворачиваюсь и бью ее в живот кулаком. Девушка падает на колени и, видимо, ее бьет ударом тока из ошейника, потому что она начинает трястись.
Затем неожиданно хватает с земли горсть песка и бросает его мне в лицо. Я уже второй раз остаюсь без самого важного органа чувств – зрения. Дальше приходится опираться на инстинкты.
Запах, ветерок от движения, шум от ног по песку – я знаю где находится моя соперница.
Бросаюсь в ту сторону и наношу удары когтями. Когти вспарывают кожу. Вой девушки раздается у меня в ушах. Примерно понимаю, где ее голова и шея. И я бью ее сбоку по шее.
Вероятно, девушка теряет сознание, потому что раздаются одобрительные крики и аплодисменты. Не думала, что этот прием, подсмотренный мной в фильмах, может реально сработать.
- Рыжая победила! – сообщает ведущий.
Кто-то помогает мне подняться, а затем уводит с поля боя.
В этот раз я не теряю сознания и прохожу весь путь до медицинского кабинета сама. Там хорошо промываю глаза, полощу рот от песка и встречаюсь взглядом с Гилбертом.
- Молодец, - говорит он, снимая с меня ошейник. – Теперь ты можешь отдохнуть до ужина.
Он провожает меня в другой отсек коридора. Здесь множество дверей. Одну из них Гилберт отпирает ключом и жестом приглашает войти.
Маленькая комнатка с кроватью, умывальником и туалетом за ширмой.
- Хорошего отдыха.
Я остаюсь одна, а дверь с внешней стороны запирается на замок.
