Испанский поход
Целью Майориана стала Испания. Иберийские провинции, теоретически всё ещё являвшиеся частью Империи, на деле постоянно подвергались набегам, а то и вовсе частично занимались различными племенами: постепенно обосновывались на новой территории свевы и вестготы (а возможно, и баски), вандалы и аланы.
Готовясь к походу на Пиренеи, Майориан преследовал сразу две цели: восстановление реальной имперской власти на полуострове и подготовка важнейшего плацдарма для последующего наступления на вандалов в северную Африку – разорители Рима должны были поплатиться. В 459 (или 460) году император отрядил две армии на возвращение Испании. Первая отправилась из Италии по морю, командовал ей магистр обеих армий Непоциан. Вторая, под командованием уже знакомого нам Эгидия (а затем и лично Майориана), выдвинулась из Галлии.
К тому времени силы свевов, основного противника имперских войск в этих краях, были основательно подорваны воинами Теодориха. Ещё в 456 году город Бракара Августа (совр. Брага, Португалия), столица свевов, была взята и разрушена вестготскими отрядами под командованием Сирилы. К моменту появления имперских войск на Пиренеях Сирила по приказу Теодориха был смещён со своего поста и заменён комитом Сунерихом, которому предстояло действовать в паре с его римским «коллегой» Непоцианом.
Тандем оказался очень удачен. Совместные римско-вестготские силы нанесли несколько чувствительных поражений свевским отрядам где-то неподалёку от города Луки Августы (совр. Луго) на северо-западе Испании, после чего снова вернулись к несчастной Бракаре, а также добрались до другого центра свевов, Скалабиса (совр. Сантарен, Португалия).
Одновременно с этими успехами или чуть позднее Майориан прибыл в Новый Карфаген (совр. Картахена, Испания), где стоял флот, которому предстояло принять участие в решении ещё более сложной задачи. Что до Испании, то здесь военные действия на какой-то момент затихли – большая ее часть вернулась под контроль Римской державы.
Стоит отметить, что «испанская» часть правления Майориана изобилует пробелами, чрезмерными даже по меркам полуторатысячелетней давности. Несомненно, император, союзные вестготы и усмирённые на время свевы заключали определённые договоры, а римляне попутно делали новые назначения. Всё это лишь предположения, пусть и не лишённые логики, а достоверно известно лишь то, что Непоциан, один из командиров римского экспедиционного корпуса в Иберии, был оставлен главным на полуострове, где он и правил вплоть до своего смещения вестготами где-то в 465 году. Кстати говоря, этот наместник являлся отцом Юлия Непота, предпоследнего западного императора.
Непобедимые вандалы
Вандальское королевство стало этаким злым гением для Западной Римской империи, да и Восточной тоже. Потеря североафриканских провинций, поставлявших немалую долю зерна, стала трагедией. Не меньшей трагедией стало создание на обломках римского провинциального управления мощного варварского королевства со столицей в Карфагене. При правлении Гейзериха, человека недюжинных дарований, римляне практически всегда терпели страшные поражения в столкновениях с вандалами. Кульминацией унижения стал уже упомянутый погром Рима, состоявшийся в 455 году. Возможно, в этот момент на том свете оглушительно хохотали Ганнибал Барка, его отец Гамилькар и прочие карфагеняне: армия, посланная из Карфагена, прилюдно втаптывает в грязь ненавистный Вечный город.
Римляне, конечно, пытались уничтожить молодое королевство, однако до знаменитого похода Велизария любая римская экспедиция, отправленная из Равенны или Константинополя, терпела полный крах. Самый оглушительный провал случится уже позднее описанных событий, в 468-м году, когда объединённые силы обеих частей империи потеряют весь (восточный) флот даже не в ходе морской баталии римских и вандальских кораблей, а в ходе удачного поджога имперских судов брандерами, кораблями-камикадзе.
Однако вернёмся к Майориану. Как уже упоминалось, в Новом Карфагене стоял новый, построенный не более года назад флот приблизительно из 300 кораблей. Майориан очень серьёзно относился к экспедиции. Знаменитый ромейский историк Прокопий Кесарийский приводит следующий эпизод: «…Считая, что было бы полезным разузнать о силе вандалов, характере Гейзериха, а также о том, как относятся к ним маврусии и ливийцы, расположены они к ним или нет, он (Майориан) решил не поручать разузнать все это кому-либо другому, а проверить своими собственными глазами.
Он отправился к Гейзериху под видом царского посла, приняв вымышленное имя. Опасаясь быть узнанным и подвергнуться поэтому какой-либо опасности и тем помешать намеченному предприятию, он придумал следующее. Свои волосы, которыми он славился, ибо были они такими золотистыми, что походили на чистое золото, он намазал специально придуманной для этого краской, сумев превратить их на время в совершенно черные.
Когда он явился к Гейзериху, варвар всячески старался его напугать и, обращаясь с ним как будто с другом, привел его в некое помещение, где у него было собрано всякое оружие, среди которого было немало превосходного. И тут, говорят, оружие само собой задвигалось и издало звук не тихий и не случайный. Гейзерих решил, что произошло землетрясение и, выйдя из помещения, стал спрашивать об этом землетрясении, но так как никто из посторонних не подтвердил его предположения, Гейзерих решил, что то было большое чудо, но не мог решить, к чему его отнести.
Итак, Майориан, выполнив задуманное, вернулся в Лигурию… Догадавшись о хитром обмане Майориана в истории с посольством, Гейзерих впал в большой страх и стал готовиться к войне. Римляне же, полагаясь на доблесть Майориана, питали огромную надежду вернуть Ливию под свою власть».
Довольно впечатляющий рассказ, однако тот, кто хоть немного знаком с творчеством Прокопия, знает, какие немыслимые истории тот любил пересказывать, так что к данному сообщению, разумеется, тоже следует относиться как к легенде.
Возвращение Африки предполагалось мероприятием едва ли не венчающим военные свершения Майориана. Одновременно с постройкой флота в Испании император призвал далматинского командира Марцеллина, дабы тот напал на Гейзериха с востока (с недавно отвоёванной Сицилии), пока сам Майориан будет разорять побережье Мавретании с запада. Их двусторонний марш, один с Иберии, другой с Сицилии, обещал стать серьезной угрозой, и Гейзерих прекрасно это понимал, поэтому неоднократно отправлял послов в лагерь Майориана, дабы договориться о перемирии, но император все попытки короля вандалов решительно отвергал.
Отчаявшись найти общий язык с римлянами, Гейзерих подкупил некоторых строителей того самого имперского флота в Испании. Подкуп удался, и предатели организовали пожар, в котором корабли и сгорели, так и не встретившись с врагом. Разочарование Майориана было неописуемым. Как написано в «Хронике Идация»: «Большое число кораблей, подготовленных им для переправы к вандалам, были уничтожены вандалами, предупрежденными предателями. Майориан, опечаленный этим, приказал вернуться в Италию». Поход бесславно завершился, не успев толком начаться.
Свержение и гибель
По пути домой опечаленный император заглянул в Арелат, где устроил празднества по случаю пятилетия своего пребывания на престоле (действительно солидный срок для Западной империи, как показала практика). В Арелате, помимо развлечений, император намеревался возобновить боевые действия против вандалов, но удача от Майориана после новокарфагенской катастрофы отвернулась окончательно.
В Галлии, куда прибыли римские силы, по-прежнему было неспокойно. Так, аланские наёмники, наслышанные о происшествии в Иберии, подняли мятеж и принялись опустошать южную Галлию и северные италийские владения. Майориан пытался с ними бороться, но без особого успеха, так как аланы бесчинствовали ещё около 5 лет. После празднеств в Арелате и неудачной попытки усмирения аланов Майориан отправился в Италию во главе небольшого войска.
На Аппенинах его ждали неприятные новости: его старый друг Рицимер обвинил Майориана в предательстве римского дела. 2 августа 461 года в городке Дертона (совр. Тортона, Италия) Майориан был свергнут с престола мятежными войсками, лишён пурпура и жестоко избит, а спустя 5 дней и вовсе умерщвлен (Рицимер пытался пустить слухи о смертельной болезни императора, но они мало кого обманули).
Вот и опирайся на варваров в деле восстановления империи! Поучительность этой истории не утратила своей актуальности и до сих пор.
Галло-римский хронист Марий Аваншский отмечает следующее: «461. Консульство Северина и Дагалаифа. При этих консулах был свергнут Майориан с императорского трона в городе Бертоне патрицием Рицимером, и был убит на реке Ире, и вознесен был в сан императора в Равенне Север».
Ему вторит Исидор Севильский, в своей «Истории вандалов» замечающий: «И так Майориан увидел свое намерение расстроенным и возвратился в Италию, где был предательски убит патрицием Рицимером (461)».
И только Прокопий Кесарийский в своих «Войнах с вандалами» отвергает версию об убийстве: «Между тем Майориан заболел дизентерией и умер». Справедливости ради стоит отметить, что Прокопий в этом же произведении умудрился пропустить сразу несколько западных императоров, словно их и не было, а заодно и перепутать даты правления некоторых из них.
По всей видимости, Рицимер завидовал победам Майориана и планировал его свержение с целью править самому. Также Рицимеру не нравилось окружение Майориана, особенно независимый Марцеллин. Марцеллин (условно), Магн, Непоциан и особенно Эгидий были людьми, преданными Майориану.
Победа над вандалами вознесла бы авторитет императора на недосягаемую высоту, так что поражение имперской экспедиции стало для Рицимера скорее благом, чем бедой. Некоторые предаются конспирологии и предпологают, что сожжение флота в Новом Карфагене было инспирировано и оплачено вовсе не Гейзерихом. Так или иначе, но время дружбы и властного тандема трагически завершилось.
Сознавал ли Майориан вероятность такого исхода? Ответить на этот вопрос довольно проблематично, хотя, если бы император догадывался о предательстве Рицимера, вряд ли он разъезжал по Италии со столь небольшой свитой. Рицимер очень удачно выбрал момент для измены: Майориан был наиболее уязвим и из-за долговременных военных операций вообще не появлялся в Италии, что, возможно, лишило его поддержки италийской знати. Впрочем, последних могла огорчить не военная деятельность павшего августа, а его заигрывания с галльской аристократией, представителей которой Майориан назначал не только в Галлии, но и в Италии.
Последствия
Майориан остался в памяти современников и потомков последним западным императором, который в полной мере осознавал, для каких целей он находится на престоле. Этот император вполне мог если не остановить распад Западной империи, то хотя бы замедлить его. Трагедия Майориана заключалась в том, что он родился совершенно не в своё время. Как писал Эдвард Гиббон: «В преемнике Авита мы с удовольствием видим одну из таких благородных и геройских личностей, какие иногда появляются в эпохи упадка для того, чтобы поддержать достоинство человеческого рода».
Майориан не был безупречен в своих деяниях, что ясно показывает гибель его флота в Испании и тот факт, что он пропустил момент, когда Рицимер из друга превратился в смертельного врага и предателя.
С гибелью Майориана падение римского Запада стало вопросом времени. Весьма показательна в этом плане судьба соратников погибшего императора.
Непоциан в Испании и Эгидий в Галлии не признали нового августа (Либия Севера), назначенного Рицимером, и если власть Непоциана достаточно быстро рухнула, то Эгидию удалось создать в северной Галлии анклав (т. н. Суассонская область), худо-бедно сопротивлявшийся волнам варваров ещё два с лишним десятилетия и даже переживший все остальные западные провинции Империи.
Марцеллин также не признал Рицимера и даже планировал поход в Италию. От этой затеи его едва удалось отговорить, после чего Марцеллин продолжил свою карьеру в качестве, вероятно, последнего удачливого полководца римского Запада. К 468-му году ему даже удалось отобрать назад у вандалов некоторые владения (например, Сардинию). Однако в этом же году козни Рицимера добрались и до него, и Марцеллин погиб в ходе очередного бунта на Сицилии.
Сам же Рицимер, попеременно назначая и свергая одного «карманного» императора за другим, прожил после убийства Марцеллина ещё 4 года, после чего пал жертвою чумы вместе с очередной царственной «куклой» в лице императора Олибрия. В течение следующих 10-15 лет рухнули последние островки имперских владений на Западе: Италия, Испания, Далмация, Реций с Нориком и Галлия. Впрочем, Италия с Далмацией и даже кусочек Испании вкупе с североафриканскими владениями впоследствии на некоторое время вернутся в лоно Римской империи стараниями восточного императора Юстиниана I и его плеяды блистательных полководцев, но это будет уже совсем другая история.
Примерно в то же время события, отчасти подобные описанным, происходили и в Константинополе. В восточной части Империи также появился влиятельный полководец с сомнительной родословной. Звали его Флавий Аспар, не то алан, не то гот по происхождению, а по должности всё тот же магистр армии. Он так же, как и Рицимер на Западе, сажал на императорский трон своих людей из числа доверенных офицеров восточных легионов.
Аспар успел возвести на престол двоих таких кандидатов. Первый, Маркиан, умудрялся вести достойную римского императора внешнюю и внутреннюю политику, не раздражая при этом своего благодетеля, а вот его преемник, Лев I, оказался куда более амбициозным и, соответственно, не столь покладистым. Как и Майориан, Лев лелеял мечту об уничтожении вандальского королевства и, как Майориан, споткнулся ровно там же. На сей раз поражение имперских войск (468 год) было ещё более оглушительным. Однако Льва, по крайней мере, никто не обвинял в измене, не свергал и не убивал после этой катастрофы.
В итоге Аспара и его старшего сына Ардавура в 471 году изрубили мечами дворцовые евнухи, вероятно, подосланные Таразикодиссой (в будущем – император Зенон), зятем Льва. В результате этой резни Лев избавился от назойливого патронажа, а также обзавёлся «почётным» прозвищем «Макелла» («Мясник»). Можно сказать, что со Львом и Аспаром произошла история, обратная истории Майориана.
Перенесено силами сообщества cat_cat с сайта fakel-history.ru.
https://vk.com/fakel_history — паблик Факела в ВК.
Автор статьи – Артем Селицкий
