У Насти Верховенцевой поэзия тихая, коснется виска невидимый поток нежный, неостановимый... Ее строчки будто стесняются читателя, ускользают, отворачиваются, да нет, здесь о другом, это только у вас важное, не слушайте.
***
этот день никогда не закончится
в левом ухе всё ещё догорает звон, что доносился с кладбища
в колоколах воздух набирал вихревую мощь, не зная куда податься
вырвали рвы: от могилы к могиле теперь по прямой не сворачивая
посередине имя:
Ада,
Адель,
Адочка
твой крест, дорогая, самый звенящий из всех крестов,
лишь до него коснёшься и поддаётся:
ддддд и тем лучше, что до него никак не добраться
можно, разве, попробовать — если заснуть
этим, как его,
сном
мертвецким
***
закрываешь глаза: за́ ними заполярный круг
еле ощутимая легко стираемая ветрами
черта
им учиться фокусироваться ещё примерно три года
остаётся идти на́перед
по осилуэте́вшей линии
подбирать руками
близлежащие разбросанные вдоль дороги предметы
переворачивать их равно делать их бесподобными
кончиком палки, будто какой-то мусор
оно, лежащее неприкаянно, непременно — в тебя
впечатается
за гла́зами — снова заполярный круг,
подобный схождению вихревого потока
вверх — к обучению зрительной памяти
***
здесь есть привинченные плотно к стене,
отвесные, откидные полки, с которыми
рядом лежат чужие колени; из них всё
выносится скрип; в окнах вспотели лица,
случайно проводимые вечером декабря —
поверх них ребёнок, живущий на нижней
полке, нарисовал кресты: так как их больше
тут нет.
тут нет ни одного свободного воздушного
т. н. потока: люди что-то показывают
пальцами, тычут почти что в лицо, но никак
не могут порядочно изъясниться. грудная
клетка бессмысленно движется то вверх,
то вниз.
вниз, как показано на наклейке, сообщающей
о необходимости остановиться: на то и стоп-краны.
***
не так давно забыл этот водоём о своих очертаниях
покидая в спешке переходя на соседний край в страну беженцев
вот уже семь недель
беспрерывный поток настигает небо
говорят, это духи, уставшие от деления тел, переселяются в беспредельное
подальше от караванных путей
***
в ве́ках, под которыми размозженные слои соли, страх: может быть, выйдет хоть в этот раз по-другому; может,
мажет химсоль под ливневкой, заправляет праздником канализационный люк, подобно доплеровскому видению удаляется машинно-скрипящий звук; запоздалое чувство:
заглатывание вязко-снежно-водянистой массы, будто как мессы в лучистых руках — всё равно что рентгены, направленные против света, — вершащий обряд
неостановим, не отловит волнами, не вычислит, не отыщет в нём лишнего, не распространённого, не распавшегося, не наложит штраф, но не скажет истины в этих светящихся антеннах
***
вагон по отношению к другому вагону сейчас всё равно что тектоническая плита
люди, несмотря на то что плотно сидят, шепчут, глядя в твоё лицо
что-то они тебе говорят, на тебя смотря
в электричке человеческий зной перемешивается с потоком от открытой форточки — она как будто шипит
люди подхватывают и раскачивают лодку
сейчас вместо них: вербатим
они как бы здесь за других
в это время из этой же точки выезжает автобус, битком набитый детьми
из-за таблички, где гусь хрустальный, или из-за них, он начинает путь осторожно,
раскачиваясь по чуть-чуть
мелочь, на солнце блеща, летит у них из-под ног
***
у изнанки коры запечённый мох
тень хиросимы жуткий слоёный гной
в дуплах, что в дырах, радио голосит
за упокой всем перебежчикам
всем, кто сейчас в пути
переселенцам: мутный пожарный шар
распространяется не идут круги
камня, что брошен в пруду лежать
ветер остыл затвердели дни
***
в сокращении этапа от пунктов ничего плохого:
выверенные дороги, ритуалы два через два, мокрые лодыжки, тяжёлая голова
рассредоточенное внимание у твоей этой тяжеленькой головы —
не заметила удалённое ребро у гранённого стакана как вычленение из ребра адама как привлечение на сторону зла
у которой загнивают последние живые цветы
к слову, в этом году это были:
подснежники
если тебе это о чём говорит