-Ведьма, ведьма! - кричали дети, сидя на заборе.
Они бросали мелкие камешки в сторону покосившегося старого дома, а как только в одном из мутных окошек мелькала чья-то тень, как горох сыпались с забора.
Убедившись, что из дома никто не выходит, они вновь забирались на возвышение и продолжали свою забаву.
- Ведьма! - крикнула одна из девчонок, Фенька.
Неожиданно распахнулась дверь и на крыльцо вышла седая сморщенная старуха.
Фенька охнула и попыталась скрыться вместе с остальными, но зацепилась штанами за гвоздь. Старуха погрозила ей зажатой в сморщенной руке клюкой и с видимым усилием села на завалинку.
Фенька ещё раз дернулась, но гвоздь держал крепко, заставляя девчонку остаться на заборе, исподтишка наблюдая за старухой.
А та уже и не замечала ничего вокруг. Вдохнув прохладный по вечерней поре летний воздух, напоенный запахом трав, она углубилась в воспоминания.
Вот ей семь. Она дочь зажиточного крестьянина. Мать учит ее разбираться в травах, где и когда собирать, как сушить, как варить отвары и мази.
Десять. Первый раз она помогает матери принять pоды. Крик этого младенца она запомнит на всю жизнь. И горькие рыдания огромного кузнеца, потерявшего молодую жену.
Пятнадцать. На нее засматривается соседский парень, но отец не даёт согласие на сватовство, надеясь найти дочери более достойную партию в соседнем городе.
Шестнадцать. Мать учит ее как вытравить плод на раннем сроке у девки из соседней деревни. Кpовь, много кpови, но пациентка жива, хоть и родить не сможет никогда больше.
Семнадцать. Проезжающий мимо лихой вояка просится на постой. Соблазняет ее, не знавшую доселе мужского внимания, и уезжает следующим же утром. Чтобы избежать позора, она пьет уже знакомый настой. И опять кpовь. Но отец на покосе, а мать не выдаст, хоть и выпоpет ее знатно.
Восемнадцать. Отец находит в городе состоятельного, но старого доктора, желающего жениться на ней. Выбора нет. Но есть возможность постигать науку в доме мужа. И она прилежно учится.
Тридцать. Муж умирает, не без ее помощи. Уж очень он больно bьёт, когда пьян. Хотя она делает за него уже почти всю работу, принимая пациентов на первом этаже их дома. Учеба пошла в прок, особенно ей нравится работать с ядами.
Сорок. Женщина, закутанная в платок, пришла ночью. Жаловалась на мужа-душегубца. Показывала синяки по всему телу и не до конца вправленный нос. Вот и способ опробовать новый яд. Пришла через неделю, благодарила, принесла корзину яиц.
Пятьдесят. Женщины, как впрочем и мужчины, частые гости дома на окраине по ночной поре. Уж скольким она помогла отправить родственников на тот свет, сбилась со счета. И ведь продолжают идти. Нужно срочно уезжать.
Семьдесят. Не успела уехать, судили, дали двадцать лет. Вышла из тюрьмы дряхлая, ни на что негодная уже старуха. Вернулась в пустой родительский дом. Умирать не страшно. Уже нет.
Старуха встала, опершись на трость, и поковыляла в дом. Там легла на кровать, закрыла глаза, сложила руки на груди.
Так и сидевшая на заборе Фенька увидела вдруг, как сизый дымок мелькнул из трубы, и тут же врезалось как-будто что-то в грудь. Раздался треск, и Фенька рухнула с забора, оставив добрый клок ткани на злополучном гвозде.
Она поднялась и помчалась к товарищам, чувствуя как ворочается что-то в груди, необъяснимое. Но понимание придет к ней много позже.
