Стихи Нины Искренко на Дзене постить сложно - алгоритм, того гляди, признает их языкоv вражды или сниженной лексикой, и ограничит статью.
Но мне очень хочется, чтобы вы узнали об этом авторе. Авторе с совершенно ни на кого не похожем голосом, чьи тесты полны иронии, самоиронии, горького разочарования и сладкого очарования одновременно.
* * *
Когда сидишь полдня в травмпункте
то хочется сидеть в трактире
Ну на худой конец в сортире
В театре на худой конец
Но просидев полдня в трактире
уж хочется сидеть в Кремле
в палате скажем Оружейной
в Алмазном фонде наконец
А отсидишь полдня в Кремле
в палате скажем депутатов
Отголосуешь Отбомбишься
Отъешься на худой конец
И думаешь на сон грядущий
Что день грядущий мне готовит?
В Кремле сидим ведь ёлки-палки
А где ж потом прикажете сидеть?
Очнёшься Тьфу
Опять в травмпункте
Нина Искренко принадлежала к поэтам "новой волны". Язык ее необычен, она сама называла его "полистилистикой". Критики же называли его "неофутуризмом".
"...внимание Нины, как и футуристов, было приковано к языку поселения, его окраин и "хрущоб", где язык газеты и магазинной вывески путается с пьяным говором бомжей, с языком подворотни. Как и футуристы, Нина играла со словом, с его корневой частью, находя невообразимые сближения и параллели".
Ю. Арабов
Нина Искренко (1951—1995) — один из самых ярких поэтов московской новой волны. Она вошла в отечественную литературу в середине восьмидесятых. Ее ранняя и мучительная смерть (всего 43, неизлечимая болезнь, попытки справится с которой она с дневниковой точностью и скрупулёзностью фиксировала до самого последнего дня) заставляет иначе посмотреть на завершенную и обретающую новое измерение судьбу поэта, как-то сразу шагнувшего из жизни в историю.
* * *
Сидит еврей и что-то пишет
в автобусе сидит и пишет
в автобусе листая книгу
с изображением другого
еврея на обложке Ну
вот посмотрит вбок и пишет
потом в окно и снова пишет
и так спокойно и я бы даже сказала мудро
без аффектации (Вот дескать я писатель)
а так увидел понял чирк
(А может он и не еврей)
А рядом русский Еле дышит
вздохнет и снова еле дышит
моргает морщится икает
куда-то вглубь себя
в потемки
души своей неосветленной
глаза закроет как не дышит
моргнет и снова вглубь икает
Автобус дернет он страдает
как дернет морщится не дышит
икает только морщится Ну вот
Вот так они и едут рядом
страданье с мудростью бок о бок
в автобусе на сдвоенном сиденье
Сидят и едут едут едут
две мудрости и два страданья
Ну вот
12.12.91.
Нина Искренко выламывалась из всех рамок, с редкой грацией и свободой мешала в стихах трамвайную лексику с библейской, она отстаивала право на ошибку, сбивала ритм, теряла рифмы и знаки препинания, писала поперек и по диагонали, оставляла пробелы, зачеркивания, оговорки и проговорки, говорила на своем, только ей присущем языке".
Е. Бунимович
