ЭРА ВЗАИМНОГО МОЛЧАНИЯ
Где-то в 1969 году, когда самая жестокая фаза культурной Революции подходила к концу, группа лидеров НОАК, ставших жертвами движения и попавших в тюрьму на северо-востоке Китая, была вызвана на собрание, где им было поручено продумать то, что, если бы это было произнесено вслух в то время, грозило бы смертным приговором - как Китай мог бы наладить более тесные отношения с Соединенными Штатами.
В перевернутом с ног на голову мире эпохи позднего Мао люди могли думать - и даже говорить - о немыслимом. Выживут ли они, зависело от того, откуда пришел приказ (если Мао потребовал его, они были в безопасности. Если нет, то они часто оказывались разоблаченными и могли оказаться в серьезной беде). В данном случае команда для их размышлений пришла с самого верха. Сам Мао Цзэдун хотел знать, как дать своей стране (а в то время это буквально была его страна) безопасность от СССР. Более тесные отношения с США были самым логичным выбором, несмотря на все препятствия.
Отношения США и КНР были чрезвычайно холодными с 1949 года. В 1950-х годах они практически воевали друг с другом из-за корейской конфронтации, хотя в основном это было продиктовано ООН. Незадолго до окончания гражданской войны, начавшейся в 1946 году, Соединенные Штаты предоставили Чану Кайши деньги.
Они помогали Националистическим силам с оборудованием и финансами в их борьбе с коммунистами. С бегством националистов на Тайвань Соединенные Штаты стали главным покровителем острова - ситуация, которая сохраняется и по сей день. Красный Китай, как тогда его называл Вашингтон, был частью мира, в котором доминировали Советские власти, политически чуждым и, по сути, врагом по ту сторону холодной войны.
В течение 1950-х и 1960-х годов Соединенные Штаты фигурировали в китайской пропаганде как великий империалист, новый колонизатор, а их война во Вьетнаме свидетельствовала о своем желании создать государства-колонии по всему азиатскому региону. У Соединенных Штатов были войска в Южной Корее, на Филиппинах и в Японии, а также союзы (после Сан-Францисского договора 1952 года), которые доходили до Австралии, Индонезия и Новой Зеландии. Очень мало граждан США когда-либо посещали Китай, за исключением немногих, кому оказывали политическое предпочтение.
Доступ был ограничен с обеих сторон; через внутренний справочник Китая Новости, дайджест переведенных материалов из западных газет и журналов, распространенный среди лидеров партийной элиты, представители высших эшелонов имели некоторое представление о том, о чем сообщалось в американских газетах, но большинству китайцев не был разрешен доступ к этим материалам.
Для американцев основным каналом информации был Гонконг. Конг. Пиком отношений стал момент, когда премьер Чжоу Эньлай присутствовал на международной мирной конференции в Женеве в 1954 году и вошел в контакт с Государственным секретарем Джоном Форстером Даллес. Четкого описания их встречи нет, но отказ Даллеса пожать Чжоу руку вошел в международную политическую мифологию. 2 Это стало олицетворением того, как США считались `` с Китаем в эту эпоху.
Разногласия между Китаем и Советским Союзом в конце 1950-х годов начали менять динамику геополитики. Китай нелегко вписался в блок стран времен холодной войны. Например, это была единственная страна в коммунистическом мире, которая поддерживала дружеские отношения с Албанией, несмотря на то, что Москва заклеймила эту крошечную европейскую страну индивидуалистом и социалистическим предателем.
Под Мао, КНР становилась все более идиосинкразическим игроком, но считалась преимущественно интроспективной, никогда не пытающейся экспортировать свои политические ценности за пределы своих границ. На пике маоизма была короткая фаза, когда голоса за границей, призывающие к большей поддержке маоистской революционной борьбы, стали более резкими, раздражая Соединенные Штаты и Европу. Но это оказалось недолгим, и его влияние было незначительным.
Простой факт заключался в том, что Маоизм, помимо того, что он был экзотической маргинальной силой, никогда не оказывал большого влияния даже на радикальные окраины культур в демократических странах и имел ограниченное влияние даже в развивающихся странах. 3 Китайский марксизм был слишком эзотерическим.
Беспокойство Мао по поводу Советского Союза и его намерений было давним. Но в 1969 году это было усугублено столкновениями КНР с Красной армией, за которые КНР пострадала на своей обширной общей северо-восточной границе с СССР (известные как советско-китайский пограничный конфликт) на острове Чжэнбао на Уссурии. В марте того же года произошли столкновения, в результате которых с обеих сторон погибло до 1000 человек. Китайские СМИ в то время исчерпывающе изобразили это событие как свидетельство злых намерений и агрессии СССР по отношению к своему соседу.
Сражения продолжались до конца года. Для политических лидеров КНР в Пекине, однако, с их воспоминаниями, сформированными в эпоху, когда войны и конфликты были нормой, они предположили наихудший сценарий развития событий. По их мнению, СССР был почти уверен в применении ядерного оружия против них. Таким образом, с этого периода Россия считалась гораздо более серьезной и непосредственной угрозой для КНР, чем более отдаленные Соединенные Штаты.
Размышление о разрядке напряженности в той или иной форме с Соединенными Штатами вытекало из простой логики - как гласит старая арабская пословица - «враг моего врага - мой друг». Трем задержанным высокопоставленным чиновникам НОАК, упомянутым ранее в этой главе, пришлось обсудить различные варианты улучшения отношений с Соединенными Штатами.
По сути, они действовали как глубоко секретный, неортодоксальный аналитический центр - с единственным клиентом: Мао Цзэдуном. 4 Их вывод заключался в том, что движение к сближению, которое привело б СССР к ситуации, когда он был сам по себе против двух других держав, Китая и США, имело смысл. Их совет понравился Мао. В конце концов, его паранойя по отношению к Советскому Союзу не нова: она вдохновила его политику Третьего фронта, переместив большую часть тяжелой промышленности страны, включая ее аэрокосмические предприятия и авиационные заводы, в такие провинциальные места, как Сиань, Шэньян, Харбин и Чэнду (где они остаются по сей день). Но битвы 1969 года добавили реальный элемент безотлагательности, и нужно было попробовать что-то еще более драматичное, чтобы сохранить безопасность КНР.
СНЕГ ОСЕНЬЮ
Первая попытка связаться с Соединенными Штатами осталась без внимания, хотя скорее по ошибке, чем из-за преднамеренного намерения. Американский журналист Эдгар Сноу, который еще в 1930-х годах был одним из первых иностранцев, взявших интервью у Мао, и чья книга Red Star Over China представила китайское коммунистическое движение внешнему миру, был приглашен для участия в Национальном Праздновании дня и встречи с самим председателем в 1970 году.
Это было предназначено для двух аудиторий. Одна была Вашингтон, который, как надеялся Мао, прислушается к его дружескому жесту и начнет отвечать; другой была внутренняя, сторонники жесткой линии вокруг Линя Бяо, его прямой наследник в то время, и его жена Цзян Цин, которые были решительно настроены против того, чтобы рассматривать Соединенные Штаты как нечто иное, чем враг. Обе аудитории не смогли понять, что этот жест пытался им сказать. В Соединенных Штатах Сноу считался давним сторонником левого крыла, теперь проживающим в Швейцарии и почти персоной нон грата. Для них не было ничего удивительного в том, что он симпатизировал лидерам левого крыла.
Для Китайских радикалов, сближение с Соединенными Штатами было просто немыслимо - еще одна схема ослабления страны, созданная внутренними врагами, и которую им нужно было разрушить, давя на председателя. Сноу просто был там как старый друг Мао. Больше они об этом не думали.
Однако Мао проявил решимость, его страх перед СССР перевесил все остальные соображения в 1970-1971 гг Сначала через китайских представителей в Польше, а затем через своих дипломатов в Новой Зеландии. После того, как в 1971 году Китайская Народная Республика была вновь принята в ООН, Китай начал прямые переговоры с официальными лицами США. Главным гением, стоящим за этим, был советник президента Никсона по национальной безопасности Генри Киссинджер. Это была секретная миссия Киссинджера в Пекин из Пакистана в 1971 году, во время которой он встретился с Чжоу Эньлаем и самим Мао Цзэдуном, которые подготовили почву для последующего президентского визита и начала нормализации отношений в сентябре следующего года. Когда в холодный день в Пекине Никсон приземлился на взлетно-посадочной полосе, чтобы его встретил Чжоу Эньлай, то, что было трудно представить даже несколькими месяцами ранее, транслировалось по телевизионным станциям по всему миру.
Визит 1972 года до сих пор бросает блистательную тень на американо-китайские отношения. Его годовщины, особенно знаменательные, такие как 30-е и 40-е, занимают важное место в дипломатических календарях двух стран. Вероятно, это связано с тем, что он продемонстрировал слияние двух весьма неортодоксальных политических представлений - Мао и Никсона. Маловероятно, что другие, более оптимистичные и не склонные к риску лидеры сделали б решительный шаг, как это сделали эти двое.
Для Никсона тоже, его авторитет в Соединенных Штатах как яростный критик левого крыла и коммунизма означал, что ему доверяли заключать сделки с Китаем, которые рассматривались как соответствующие интересам Соединенных Штатов в том смысле, в каком демократ мог бы сочувствовать тирану. Судьба Никсона, фактически отстраненние от власти во время Уотергейтского скандала, также дала китайским лидерам некоторое представление о капризах демократических многопартийных систем. Мао был просто сбит с толку тем, как таким образом главного лидера страны можно было без суда и следствия лишить власти. Что касается Никсона, то он был глубоко впечатлен тем, как Чжоу на его глазах определял макет первой страницы People's Daily, контролируемой партией общенациональной газеты.
При президенте Картере в конце десятилетия отношения были полностью нормализованы, а дипломатическое признание сместилось с Тайбэя в Пекин. Это соответствовало комментариям, которые сам Никсон сделал десятью годами ранее в журнале Foreign Affairs незадолго до того, как стать президентом, когда он риторически спросил, как это возможно для страны с почти 800-миллионным населением (при том, что население тогда оставалось прежним) не иметь признания в Организации Объединенных Наций что лишает гражданских прав пятую часть человечества. Когда между двумя странами установились полноценные дипломатические связи, началась новая эра взаимодействия.
