Скорбящих было трое: вдова средних лет, тёща с презрительным видом «сдох таки упырь» и прораб – тучный представитель от организации, в которой трудился покойный.
Родственники не были похожи на «безутешных», скорее, наоборот, всем своим видом показывали, что с близкими можно расставаться легко.
Хорякин вновь достал фляжку:
– Не материально хороним. Эти много не дадут.
– А я его, кажись, знаю, – сказал землекоп-близнец. – Это Петька Подлива, крановой, мы с ним у геологов шабашили. После него никто за рычаги не садился.
– Мастер? – спросил Круглов.
– Да не. Браги гороховой упились с вечера, а утром его понос пробрал. Прям в кабине. А так хороший мужик был, весёлый. Песен много знал, но все не до конца.
– Карнавалов, – обратился Хорякин к Толику, – ты ж интеллигент, скажи что-нибудь на дорожку покойнику. Глядишь, раскошелятся.
Караваев поперхнулся водкой и спасительно посмотрел на Круглова. Но тот согласно промолчал.
– Я не знаю, что говорят в таких случаях, – Толик опять начал нервничать.
– Не ссы, – подбодрил его бригадир, – Всё материально: о них либо хорошо, либо никак. Родственнички тебя с нами не видели, рожа культурная, одежда чистая. Пусть думают, что ты его друг по армейке. Или сидели вместе. На, на ход мысли, - Хорякин протянул ему вне очереди водку, – Продави слезу рублей на десять, и расходимся огородами.
Прощающиеся расположились у гроба полукругом, сжимая в лайковых, не по погоде, перчатках платки и гвоздики, шмыгали носами и переминались с ноги на ногу от холода. Вороньё эхом добавляло драматизма, кружа над свежей ямой в ожидании остатков поминальной закуски.
– Иосиф Ильич, может, скажете чего?
– вздохнула вдова, обращаясь к должностному. Тучный не сразу понял, что от него хотят, растерянно забегал глазами, прокашлялся и сбивчиво начал:
– Кхм...Товарищи! Перед нами лежит тот, которого я знал только с положительной стороны.
– Ну да, – передразнила тёща. – Вместе, поди, водку и жрали, от того и скорячился.
– Мама! – одернула вдова.
– Я не мог с ним пить в силу своего начальственного положения, – несмело возмутился тучный, - И вообще, мне доверили только проводить, а я его практически не знал.
Повисла неловкая пауза.
– Я знал, – голос Караваева приобрел стальную интонацию. Он протиснулся сквозь рабочих. «Скорбящие» оживились.
– Это ещё кто? – спросила на ухо тёща у вдовы.
– Не знаю... – ответила та, пытаясь высмотреть в Караваеве знакомые черты.
– Иосиф Ильич, у вас в профсоюзе штатные плакальщицы есть? –спросила она у прораба.
– Откуда, у нас и так штат раздут.
– Ещё ни разу здешняя земля не при- нимала такой чистой души! – продолжал убеждать, в первую очередь себя, Толик, - здесь собрались не случайные для... - Караваев посмотрел на ленту венка с именем покойного, - ... Петра люди.
– Ты прекращай это, холодно, да и столовка оплачена! – вмешалась в речь тёща.
– Не по-людски, мамаша. К Богу человека отправляем, ему там протекция сейчас нужна, – упрекнул её Хорякин, от вида которого старуха сжалась. Караваев взглядом поблагодарил бригадира.
– Давайте же вспомним, каким он был человеком, – продолжил Толик.
(Отрывок из сборника рассказов "Юмор из стеклотары". Книжка готова, начинаем потихоньку рассылать предварительно заказавшим)
Друзья, искренне буду признателен за максимальный репост.
