Ночь прошла если не в тревоге, то в беспокойстве. Евдокия не спала, слушала, как ворочался Виктор, прислушивалась к его дыханию. К утру заболела голова, сдавило грудь. Она поднялась, тайком от мужа выпила лекарство.
Время было раннее, но в окне было светло. Евдокия отдернула занавеску. Все было бело, кусты склонились под тяжестью снега, на лепестках хризантем, чьи стебли лишились листьев еще в первые морозы, тускло поблескивали капли воды вместе с шапками снега, пригибая их к самой земле. «Надо было прикопать дубки, - подумала Евдокия, - а то вымерзнут, если морозы пойдут покрепче». Было тихо, воробьи еще не проснулись, не оживляли спящую природу. С верхней ветки тополя слетела ворона, уронив целый ком снега, тяжело полетела над землей. «Не спится и ей», - подумала Евдокия и задернула занавеску.
Вскоре встал Виктор, Евдокия быстро собрала завтрак. Мельников внимательно посмотрел на жену:
- Что-то ты мне не нравишься сегодня, - сказал он.
- Ну вот, я так и знала, - ответила Евдокия, - как только начну стареть, так и разонравлюсь тебе. Что, молодую приглядел?
- Да куда мне молодая?
- Как это куда? Забыл, что ли: «Седина в бороду – бес в ребро»?
- Это не про меня. Дуся! Да и бороду я не ношу.
- Ну гляди мне! А то ишь ты – не нравлюсь я ему!
Мельников заглянул в лицо жене:
- Плохо спала, Дуся? Что спать-то не давало? Слышал я, как ты ворочалась да вздыхала.
Евдокия рассмеялась:
- А я к тебе прислушивалась! Это на погоду, Витя, снег выпал.
- Это хорошо! А я вчера еще заметил, что собирался снег: тучка поднималась, а когда мы с Сашком по озимым проехались, над лесополосами грачи тучами летали, так кричали, будто собрание устроили.
Через несколько Мельников засобирался:
- Надо ехать, Дуся, а то гости нагрянут, а хозяин еще спит.
Вышел во двор, и душа его порадовалась: накрыл снежок озимые, словно услышало небо его тревогу. Теперь бы в мастерских все было в порядке.
Он приехал в мастерские, его встретил механик в забрызганной известкой одежде:
- Вот, Виктор Петрович, всю ночь не спали... Бригаду я отпустил.
Мельников вошел в ангар. В нем пахло соляркой, свежей известью и краской, от закопченных стен и потолка не осталось и следа. Директор усмехнулся:
- Вот, не было бы счастья, так несчастье помогло. Когда ремонт собирались делать?
- Да вроде бы не планировали в этом году...
- А что с трактором?
- Так он не пострадал, а копоть смыли.
Мельников улыбнулся:
- Ну, что сказать? Умеешь следы преступления заметать, а?
Механик опустил глаза.
- Так ведь нужно было, Виктор Петрович...
Мельников отправился в контору. Там еще не было никого, дверь открыл сторож, в кабинет Мельников вошел, открыв дверь своим ключом. Люба пришла через час.
- Виктор Петрович, что ж вы не позвонили, я бы пришла пораньше.
- Ну да, чтоб твой муж мне претензию предъявил!
Люба смущенно улыбнулась. Она вышла замуж недавно, когда уже и не надеялась, что когда-нибудь это случится. Познакомилась с мужчиной в санатории, путевку в который ей «навязала» председатель профкома. Путевка была «горящая», на начало осени, никто ехать не хотел – хозяйство, дети, уборка огородов... А Любу уговорила съездить. Мужчина оказался холостяком, хотя был не первой молодости, через неделю после возвращения Любы из санатория он приехал и остался в селе. Работа нашлась ему в Доме культуры – обслуживал здание, производил небольшой ремонт, если требовалось. Теперь Люба ждала ребенка.
Около десяти часов утра у конторы остановилась черная «Волга». Скорев, не торопясь вышел из машины, огляделся, поднялся по ступенькам. Он грузно взошел на второй этаж, подошел к директорскому кабинету, уверенно открыл дверь. Люба вскочила со стула, растерянно глядя на вошедших. Скорев, не здороваясь, спросил, кивнув на дверь кабинета:
- На месте?
Люба кивнула головой и тут же произнесла:
- Прошу вас, товарищ первый секретарь, я доложу.
- Не надо, я сам, - ответил Скорев, по-хозяйски заходя в кабинет Мельникова.
Директор встал, поприветствовал приехавших. Скорев, помедлив, подошел и протянул руку Мельникову.
- Ну, рассказывай, - проговорил он, усевшись во главе стола, не глядя на Мельникова, - как дела. Озимые, смотрю, укрылись.
- Да, слава богу, снег пошел.
- Ну, на бога надейся, а сам не плошай – слышал такую пословицу?
- Слышал.
- Ну, показывай свое хозяйство,- проговорил Скорев. – Проедем в гараж, в мастерские по ремонту. Помню, как ты требовал, чтобы были выделены деньги на мастерские. Как они функционируют у тебя?
Мельников внутренне усмехнулся: «Функционируют!»
- Проедем, посмотрите все, что вам будет интересно.
Они вышли из кабинета, Скорев пригласил Мельникова в свою машину, и они поехали.
- Куда сначала? – спросил Мельников.
- Давай в мастерские. Посмотрю, насколько они у тебя загружены, так ли они были нужны, как ты настаивал.
Они подъехали к ангару. Им навстречу вышел механик, уже переодевшийся, в чистом комбинезоне, в куртке. Скорев вышел из машины, быстрым шагом вошел в ангар, не обращая внимания на механика.
- Пахнет горелым! – сказал он торжествующе. – Что горело? – спросил у механика.
- Так ничего, просто в бочке жгли ветошь старую, ну и грелись немного...
- А краской пахнет что?
- Подкрашивали на зиму кое-что, чтоб не ржавело...
Скорев выскочил из ангара багровый. Этот Мельников успел-таки! А те идиоты...
- Поехали в гараж!
В гараже их встретил заведующий – в куртке, из-под воротника которой выглядывала светлая сорочка и галстук. Анатолий был хорош – подтянутый, стройный, гладко выбритый, он уверенно подошел к приехавшим, пригласил войти в кабинет.